Во время следующей схватки акушерка положила руку Дженни на живот и сильно надавила вниз. Дженни закричала, но мистрисс Мартинс на этот раз не убрала руку, пока схватка не завершилась.

— В следующий раз нажимайте вместе со мной, — сказала мне акушерка. — Уже совсем близко.

Я наложила свои руки поверх рук мистрисс Мартинс, и по ее знаку мы поднажали вместе. Дженни с глубоким, победным стоном натужилась — и между ног у нее показалась скользкая маленькая макушка. Дженни уперлась ногами в матрас, натужилась еще раз — и Маргарет Элен Муррей выскочила на белый свет, словно смазанный маслом поросенок.

Немного погодя, кончив вытирать улыбающееся лицо Дженни влажным платком, я выглянула в окно. Время близилось к закату.

— Со мной все хорошо, — сказала Дженни. — Просто отлично.

Широкая улыбка, которой она приветствовала явление на свет своей дочери, сменилась иной — менее сияющей, но умиротворенной. Она подняла еще неуверенную руку и взяла меня за рукав.

— Пойди скажи Айену, — попросила она: — Он будет волноваться.

На мой взгляд, все выглядело иначе. Сцена в кабинете, где уединились Айен и Джейми, напоминала преждевременную попойку по случаю торжественного события. Пустой графин в окружении нескольких бутылок стоял в буфете, а в комнате витало мощное облако алкогольных паров.

Гордый отец, по-видимому, выбыл из игры, опустив голову на письменный стол лэрда. Сам лэрд был еще в бодрствующем состоянии, хоть и с затуманенным взором; прислонившись к стене, он мигал глазами, как сова.

Разгневанная, я решительной поступью подошла к письменному столу, схватила Айена за плечо и начала грубо трясти, не обращая внимания на предупреждение Джейми, который выпрямился и произнес:

— Саксоночка, подожди…

Айен был не вполне в отключке. Он неохотно поднял голову и обратил ко мне застывшее, напряженное лицо с унылыми жалкими глазами. Я вдруг поняла, что он подумал, будто я пришла сообщить о смерти Дженни.

Я ослабила хватку и ласково похлопала его по плечу.

— С ней все хорошо, — сказала я мягко. — У тебя родилась дочь.

Он снова уронил голову на руки, и я отпустила его; его худые плечи содрогались, и Джейми гладил его по спине.

Страдальцы ожили, привели себя в порядок, и семьи Фрэзеров и Мурреев собрались в комнате Дженни на праздничный ужин. Маленькая Маргарет, приведенная в полный порядок и завернутая в небольшое одеяльце, была вручена отцу, который принял своего нового отпрыска с выражением блаженной почтительности.

— Здравствуй, маленькая Мэгги, — прошептал он, тихонько дотрагиваясь кончиком пальца до крошечного носика.

Новорожденная дочь, ничуть на взволнованная знакомством, открыла глаза, сосредоточилась, выпрямилась и написала папаше на рубашку.

После короткой и веселой суматохи, вызванной этим недостатком хороших манер, маленький Джейми сумел улизнуть из-под надзора мистрисс Крук и прыгнул на кровать к матери. Дженни негромко вскрикнула от боли, но протянула руку и привлекла мальчика к себе, махнув мистрисс Крук, чтобы она не забирала его от нее.

— Моя мама! — заявил он, прижимаясь к ней.

— Конечно, чья же еще? — согласилась она. — Иди сюда, малыш.

Она обняла его, поцеловала в макушку, и мальчик, успокоившись, прильнул к ней. Дженни погладила сына по головке.

— Положи головку вот сюда, — сказала она. — Тебе пора спать. Ложись.

Умиротворенный ее присутствием, мальчик засунул в рот большой палец и уснул.

Когда пришел его черед подержать на руках новорожденную, Джейми проявил примечательные способности, уложив крохотную пушистую головенку в ладонь, словно теннисный мячик. Казалось, он неохотно вернул малышку матери, и Дженни прижала дочку к груди, что-то нежно ей напевая.

Мы наконец вернулись к себе в спальню, которая была такой тихой и пустой по сравнению с трогательной семейной картиной, только что оставленной нами: Айен стоит на коленях у постели жены, положив руку на маленького Джейми, а Дженни баюкает новорожденную. Лишь теперь я поняла, до какой степени я устала: почти двадцать четыре часа прошло с того времени, как Айен разбудил меня.

Джейми тихонько затворил дверь. Не говоря ни слова, подошел сзади ко мне и начал расстегивать платье. Его руки обвились вокруг меня, а я с благодарностью оперлась на него. Он наклонился поцеловать меня, я повернулась и обняла его за шею. Я чувствовала не только усталость, но также нежность и печаль.

— Может, оно и к лучшему, — медленно проговорил Джейми, обращаясь как бы к самому себе.

— Что к лучшему?

— Что ты бесплодна.

Лицо мое было спрятано у него на груди, но он должен был ощутить, как я напряглась.

— Я узнал об этом давно. Джейлис Дункан сказала вскоре после нашей свадьбы. — Он ласково погладил меня по спине. — Вначале я огорчился, но потом начал думать, что это к лучшему. При нашей жизни нам было бы очень трудно с ребенком. А теперь… — Он слегка вздрогнул. — Теперь я даже радуюсь этому, я не хотел бы, чтобы ты так мучилась.

— А я бы не возражала, — после долгого молчания сказала я, думая о круглой пушистой головенке и крошечных пальчиках.

— А я возражаю. — Он поцеловал меня в макушку. — Я видел лицо Айена, оно было такое, словно его собственная плоть разрывается, когда кричит Дженни. — Мои руки лежали у него на спине, трогая жесткие рубцы. — Сам я могу вынести боль, свою собственную, но не мог бы вынести твою. Для этого потребовалось бы куда больше сил, чем есть у меня.


Глава 32 СТРАЖА


Дженни быстро оправилась после рождения Маргарет и настояла, чтобы ей позволили спуститься вниз на другой день после родов. Под совместным нажимом Айена и Джейми она с неохотой согласилась не заниматься никакой работой, а только наблюдать за всем и отдавать распоряжения с широкого дивана в гостиной, где она устроилась, поставив рядом колыбельку Маргарет.

Однако не в состоянии сидеть без дела, она уже через день или два успела побывать в кухне, а потом вышла и в садик. Сидя на ограде и придерживая тепло укутанного ребенка, который был уложен на перекинутую через плечо Дженни специальную перевязь, она составляла мне компанию, в то время как я делала одновременно два дела: обрезала сухие плети с виноградной лозы и присматривала за огромным котлом для кипячения белья. Мистрисс Крук и служанки уже вынули из котла чистое белье, чтобы развесить его для просушки; я дожидалась, когда вода достаточно остынет — тогда ее можно будет вылить.

Маленький Джейми «помогал» мне, с неистовым рвением выдергивая увядшие растения и разбрасывая их во все стороны. Я окликнула его, когда он слишком близко подбежал к котлу, а затем и побежала за ним, так как на мое предупреждение он не обратил ни малейшего внимания. К счастью, котел остывал быстро, вода была уже просто теплая. Отослав мальчика к матери, я ухватилась за котел и сдвинула его с подставки, которая не давала ему накрениться.

Я отскочила в сторону, когда грязная вода хлынула через край котла, дымясь на холодном воздухе. Маленький Джейми тем временем уселся возле меня на корточки и весело зашлепал ладошками по теплой грязи; черные брызги заляпали мне всю юбку.

— Ты что, совсем не соображаешь, поросенок? Погляди на себя! Теперь твою рубашку снова надо стирать! Посмотри, что ты наделал с платьем твоей тети, маленький ты язычник!

— Да это пустяки, — сказала я, заметив, что у озорника дрожит нижняя губа.

— А для меня не пустяки! — Дженни, ухватив сынишку за воротник, поставила его на ноги и крепко шлепнула по попке. — Сию минуту проси у тети прощения, а потом иди домой и попроси мистрисс Крук, чтобы она тебя умыла и почистила. — Она шлепнула его — на этот раз несильно — и подтолкнула к дому.

Мы вернулись к куче мокрого белья, и в это время с дороги донесся топот конских копыт.

— Кажется, Джейми возвращается, — прислушавшись, высказала я свое предположение. — Что-то рановато.

Но Дженни, пристально глядя на дорогу, покачала головой:

— Не его лошадь.

Судя по тому, как она нахмурилась, лошадь, появившаяся на вершине холма, была чужая. А всадник… всадник, по-видимому, из своих. Дженни на секунду застыла возле меня, потом кинулась к калитке, обеими руками обхватила ребенка.

— Это Айен! — крикнула она мне.

Айен сполз с седла; от одежды остались лохмотья, он был покрыт пылью с головы до ног и весь в синяках и ушибах. На лбу вздулась опухоль, бровь сильно рассечена. Дженни поддержала его под руку, когда он встал ногой на землю — одной ногой, потому что протеза не было.

— Джейми, — выдохнул он. — Мы встретили патруль возле мельницы. Они нас подкарауливали. Знали, что мы туда приедем.

Во мне все сжалось.

— Он жив?

Айен кивнул, тяжело дыша.

— Да, и даже не ранен. Они повезли его по направлению к Киллину.

Дженни ощупывала его лицо.

— Ты сильно ранен, муженек?

— Нет. Они отобрали у меня коня и мою деревянную ногу. Убивать меня им было ни к чему, гнаться за ними я не мог.

Дженни глянула на горизонт: солнце стояло над деревьями. Часа четыре, подумала я. Айен проследил за взглядом жены и предупредил ее вопрос:

— Мы наткнулись на них около полудня. Мне понадобилось два часа, чтобы добраться до места, где я взял лошадь.

Дженни постояла минутку, что-то обдумывая потом решительно повернулась ко мне:

— Клэр, помоги Айену дойти до дома и, если надо его подлечить, займись им, пожалуйста, поскорее. Я передам ребенка мистрисс Крук и попрошу подготовить лошадей.

Она удалилась так быстро, что ни один из нас рта не успел раскрыть.

— Она собирается… но она же не может! — воскликнула я. — Ей нельзя оставлять ребенка!