Сегодня, к примеру, после принудительного похода по магазинам, Вернувшись домой я не застала ни Лидии, ни сына в квартире. Спросила у экономки, где они. Ответ меня неприятно поразил. Няня отправилась с ребенком на плановый осмотр в детскую поликлинику. Меня никто об этом осмотре в известность не поставил. Позвонила Алексею.

— Да, милая — ровный голос лучше всего говорил о том, что я попросту трачу деньги не телефоне.

— Почему мне никто не сказал, что ребенка поведут к врачу?

— Потому, что ты будешь сегодня очень занята. Вечером банкет у мэра, на котором ты обязана блистать и судя по звукам, ты сейчас не в парикмахерской, а дома. Почему?

— Пока — вместо ответа я сбросила звонок.

Как же я от этого устала! Я так больше не могу! Я хочу развода! И сегодня я его потребую…

…На вечеринку я не пошла, предварительно отключив телефон и не отвечая на звонки "мужа". Заперлась в спальне. Экономка рвалась ко мне, подозреваю, если бы ей удалось вышибить дверь то это тетка за волосы бы притащила меня к своему хозяину. Но, дверь добротная и она выдержала натиск.

Алексей пришел ближе к полуночи. Вот у кого вышло сорвать дверь с петель. Он ворвался в спальню. Я подскочила с кровати и с опаской взглянула за разъяренного муженька. На его лице эмоции сменялись калейдоскопом — ярость, злость, волнение, интерес и под конец бешеное желание. Конечно, как я могла забыть, что на мне только комбинация, ничего особо не скрывающая. М ай в этом году выдался жаркий и душный потому я стала одеваться дома более откровенно.

— Что ты сегодня устроила?! — и снова злость.

— Ничего — пожала я плеча, отчего бретелька сползла с плеча.

— "Ничего"?! А по-моему, ты ослушалась меня в очередной раз! Сколько можно?! Сколько мне еще это терпеть?! — подскочил ко мне Алексей и навис давя массой.

— Тебе терпеть?! Да это я терплю! Я не твоя собственность! Я не рабыня! И знаешь, что? Я хочу развод! Тебе ни я, ни Артем не нужен! Найди себе новую игрушка, а мы уходим из этого дома немедленно! — я попыталась пройти мимо него.

— Ах, вот оно что?! Так вот чего ты добиваешься? Не дождешься, дорогая.

— О чем ты? — не поняла я.

— Ты ведь только ребенка хотела! Я тебе не нужен. Вся любовь ему одному. Так знай, я тоже люблю сына и ты его не получишь! Хочешь уйти — выметайся! А сын — мой и останется со мной!

— Ты не посмеешь… — прошептала я, понимая, что все он посмеет.

— Неужели ты думаешь, что я доверю тебе сына? У тебя ничего нет! Ни один суд никогда не позволит мальчику остаться с тобой. Поэтому выбирай: остаешься здесь, со мной или проваливаешь и больше не приближаешься к этому дому и к моему ребенку!

Он говорил это на полном серьезе. При этом смотрел на меня с такой злобой и затаенной насмешкой, что я поняла. Ребенок — это способ. Способ держать меня на коротком повадке. Если я хочу быть с сыном — я останусь и буду терпеть все, что взбредет в голову Алексею, а если уйду — сына больше никогда не увижу. Он прав, ни один суд не отдаст мне ребенка и не потому, что я не состоялась, как мать, а потому, что на стороне Алексея самые верные союзники — деньги и власть. Я же одинока, как в поле воин.

И что мне делать?


Алексей.

Что ей не хватает? Чего она добивается?! Ее не устраивает сытая и комфортная жизнь? Любящий муж? Дом и достаток?! Я не понимаю! Я дал ей все о чем может только мечтать женщина. Но, она собирается бросить меня! А, что бы лучше жилось и сына забрать! Нет, не дождется! Этот ребенок — мой! И только мне решать, с кем и как он будет. Она не получит сына. Не хочет быть счастливой?! Да, пожалуйста! Я организую ей персональный Ад.

— Решай! Остаешься или уходишь? — устав играть в гляделки с Евой, поторопил я.

— Если останусь, ты до конца моих дней будешь шантажировать меня ребенком. А что будет, если уйду? — она сделала шаг к двери.

— Ничего. Останавливать не стану. Сама приползешь! Как только поймешь, что не способна жить самостоятельно — усмехнулся я не сдвинувшись с места.

— Уверен?

— Уверен.

— Тогда, я ухожу. Встретимся в суде — и она ушла.

Она, правда, взяла и ушла. Не хлопая дверью, не крича. Спокойно ушла. Прекрасно осознавая, что этим причинит большую боль, чем своим скандалом. А я понял, что никогда не отдам ей ребенка потому, что сын навсегда останется единственной причиной, чтобы она вернулась…

…Суд, походил на цирк. Мы делили Артема, как делили Германию после Второй Мировой. На стороне Евы только судья и адвокат. Да-да, судьей оказался старинный знакомый ее деда. Но, даже он не мог ничего сделать против местных "шишек", которые велись на мои деньги и авторитет покойного отца. Ева боролась за сына, а я боролся за Еву с помощью сына. Замкнутый круг. Который разорвался в конце июля, когда я выиграл процесс добившись полной опеки и запрета на свидания с Артемом.

Ева не плакала, она не просила, даже глаз не опустила, когда они встретились с моими. Мы смотрели друг на друга, мимо проходили участники суда, а мы стояли и смотрели друг на друга. Такая близкая женщина и такая далекая — чужая женщина. Она не унижалась, она не кривилась, только пустой взгляд и равнодушно брошенные слова:

— Я подарила тебе его. Можешь, праздновать победу.

О какой победе она говорит? О чем мы вообще говорим? Я только, что потерял ее. Мне не нужен этот ребенок, если он не нужен ей. Разве она не понимает? Или отлично понимает? И сейчас просто ждет, что я отдам ей Артема? Если так, то Ева крупно ошибается, это пока, всего несколько месяцев прошло, а она уже с ума сходит из-за неведения о сыне. Что же ты будешь делать, когда пройдет ни один и даже не два года? ты не выдержишь, ты придешь. И на все согласишься. Абсолютно на все.

— Не обманывайся, долго ты не продержишься — усмешка, как ядовитая змея, наползла на мои губы.

Развернувшись я ушел, оставив последнее слово за собой. Я проиграл битву, но выиграю войну. Это моя женщина и подчиняться она тоже будет мне, что бы там не было.


Ева.

Мне не удалось! Эта мысль набатом била в голове, пока я на негнущихся ногах покидала здание суда. Тимур встретил меня у входа и тут же обхватил за плечи, помогая добраться до машины. Тимур Рахманов — бывший начальник охраны Алексея, ныне мой единственный союзник. Как так вышло? Почему этот мужчина сейчас рядом? Все просто. Он — хороший человек. А еще он такой же серьезный друг, как и враг. Если бы не его помощь, думаю, Алексей добился бы моего возвращения гораздо раньше и намного спокойней. Я бы не смогла бороться с ним. Но, Тимур дал мне не только силы сражаться за свою свободу и свободу сына, он помог мне осознать, что никто не вправе распоряжаться чужой судьбой. Никому не позволено решать, что можно, а что нельзя.

— Ева, это не конец, мы продолжим, подадим апелляцию и обжалуем решение. Это не провал, все наладиться, вот увидишь — подбадривал меня мужчина, пока мы ехали в машине.

— Ты не понимаешь. Он не отдаст мне ребенка, пока есть хоть малейшая возможность использовать сына против меня. Я приняла "Соломоново решение".

— Артема не собираются делить пополам, он даже не осознает, что его родители борются за него. Ева, нельзя отказываться, нельзя падать духом, надежда есть — сворачивая на обочину, Тимур остановил машину и положил ладони мне на плече, легко встряхивая.

— Тимур, поверь мне, ты не видел, Как он на меня смотрел, дело вовсе не в любви к сыну, если эта любовь вообще есть. Алексей ухватиться за любую возможность, чтобы вернуть меня и пока я не отступлюсь, Артема даже издалека мне не позволят увидеть. Это решенный вопрос. Она не пожалеет ни сил, ни денег, чтобы отвоевать моего мальчика. Мне придется отступить. Придется отказаться от малыша, если я хочу быть свободна… Вот только, без Артема мне эта свобода не нужна, понимаешь? — посмотрела я в темные, как ночное море, глаза.

Вместо ответа, Тимур наклонился и мягко приобнял меня. Не сосчитать сколько раз он так делал, пытаясь успокоить меня после очередного слушания и мужчине это удавалось, но только не сегодня. Сегодня я по собственной воле отказалась еще от одного близкого человека. От части самой себя. И не уверена, что поступила правильно. Зачем жить свободно, но в мучениях? Не легче ли продолжить томиться в клетке, но не в одиночестве?

— Ева, ты один из самый важных для меня людей. Я не хочу, чтобы это так закончилось. Я не хочу, чтобы ты к нему возвращалась — сколько скрытой печали в этих словах.

— Почему ты мне помогаешь? — это вопрос, что крутился в моей голове, я впервые позволила себе озвучить, раньше я боялась, что Тимур от одного моего неосторожного слова может бросить меня, но сейчас уже все равно.

— Значит, ты не узнала меня? Я думал, что ты вспомнила, но просто не хочешь затрагивать эту тему — как-то смущенно улыбнулся Рахманов, выпуская меня из объятий.

— Вспомнила? Мы были знакомы? — удивилась я, совершенно искренне, окидывая его взглядом.

Высокий брюнет, с темно-синими глазами, перебитым носом, приятными, но неброскими чертами лица и мощной фигурой. Я не встречала его раньше или?…

— Я был на похоронах твоего брата. Когда он поступил к нам, я уже служил по контракту три года. Артем был мне не просто младшим товарищем, он был моим другом. Я уважал и ценил твоего брата. Но, не уберег — глаза Тимура наполнились таким чувством вины, что я невольно положила ладонь на его сжавшие руль пальцы.

— Ты не виноват, никто не виноват — попыталась я его успокоить.

— Знаешь, Ева, это очень удобно, думать, что никто не виноват. А на самом деле, мы все виноваты, когда гибнет кто-то рядом. Это, как не протянуть руку утопающему, в надежде, что кто-то другой спасет беднягу. И я виноват перед тобой дважды. Сначала не уберег твоего брата, а потом и твоего мужа.