— Вот, угощайтесь.

К удивлению Роуз, на его ладони лежала утыканная зернами булочка.

— Девять злаков, — пояснил он. — У меня есть и с одиннадцатью злаками.

— На случай, если девяти недостаточно? — съязвила Роуз, с любопытством глядя на него. Но, конечно, взяла булочку, все еще теплую и, учитывая обстоятельства, невероятно вкусную. Не успела она доесть булочку, как он дотронулся до ее плеча и протянул ломтик сыра.

— Что это? — спросила она. — Ваша матушка дала вам завтрак с собой?

Саймон покачал головой.

— Мать никогда не готовила. Терпеть не могла рано вставать. Но каждое утро, пошатываясь, ковыляла по ступенькам.

— Ковыляла? — переспросила Роуз, готовясь выразить подобающее случаю сочувствие, если Саймон поведает историю об алкоголизме своей мамаши.

— Даже в самых благоприятных обстоятельствах она была не слишком приветлива, а уж когда ее будили… тут ничего хорошего ждать не приходилось. Итак, она ковыляла вниз, хватала батон белого хлеба, любой мясной рулет, который удавалось купить по дешевке, и пятифунтовую банку маргарина…

Роуз вдруг ясно увидела его мать, грузную женщину в грязной ночной сорочке, босую, стоявшую у кухонного стола. Выполнявшую ежеутренние ненавистные обязанности.

— Короче говоря, она раскладывала ломти хлеба, намазывала маргарином, вернее, пыталась намазать, потому что маргарин из холодильника ложился комьями, а хлеб при этом обычно крошился, бросала сверху кусище рулета…

Саймон для наглядности шлепнул ладонью о ладонь.

— …совала сандвич в мешочек для завтраков вместе с каким-нибудь помятым фруктом и горстью нелущеного арахиса. Все это и называлось ленчем. И все это, — заключил он, извлекая из чудесного мешочка шоколадное пирожное с орехами и предлагая Роуз половину, — объясняет мой характер.

— Каким это образом?

— Если растешь в доме, где никто не заботится о том, что ты ешь, в конце концов либо самому становится наплевать, либо начинаешь уделять еде чересчур много внимания.

Он любовно похлопал себя по животу.

— Угадайте, по какому пути я пошел? Кстати, а какими были ваши школьные ленчи?

— О, это зависело от многих факторов.

— Каких же именно?

Роуз прикусила губу. Для нее школьные ленчи делились на три категории. Те, что готовила мама в первые годы учебы, были настоящими шедеврами: сандвичи с аккуратно обрезанной корочкой, очищенная морковь, разрезанная на продольные ломтики одинаковой длины, мытые яблоки, сложенная салфетка на дне мешочка, а иногда и пятьдесят центов на мороженое с вафлями и записка: «Угощение за мой счет».

Потом состояние матери резко ухудшилось. Корочки с хлеба уже не обрезались, морковь не чистилась, а однажды с нее даже не был срезан черешок. Мать забывала класть салфетки, давать деньги на молоко, а иногда забывала и о сандвичах. Однажды раздосадованная Мэгги прибежала к ней в раздевалку.

— Смотри, — прошипела она, показывая мешочек, в котором не было ничего, кроме чековой книжки матери. Роуз заглянула в свой мешочек и нашла там смятую кожаную перчатку.

— У нас в основном были горячие завтраки, — сообщила она Саймону.

Что отчасти было правдой.

После двух лет материнских ленчей, хороших и плохих, пошла третья категория: десять лет пиццы с мармита[27] и подогретого мяса, и все это под аккомпанемент постоянных предложений Сидел по части диетического питания, непременно включающих в себя листья зеленого салата, от которых Роуз неизменно отказывалась.

— Убил бы за горячий ленч, — вздохнул Саймон и, тут же оживившись, добавил: — Так или иначе, не находите, что это будет забавно?

— А себя вы помните студентом-первокурсником?

Саймон задумался.

— Несносный тип, — признал он наконец.

— И я недалеко ушла. В общем, можно уверенно предположить, что подавляющее большинство этих ребят будут точно такими же поганцами, как в свое время мы.

— М-да… — протянул Саймон, прежде чем порыться в портфеле и вытащить охапку журналов. — Желаете развлекательное чтиво?

Роуз повертела кулинарный журнал, но выбрала нечто со странным названием «Грин бэг»[28].

— Это что?

— Юридический журнал. Ужасно забавный.

— Если бы, — хмыкнула Роуз и, отвернувшись к окну, закрыла глаза в надежде, что Саймон оставит ее в покое. К ее невероятному облегчению, так и вышло.

Первая кандидатка, недоуменно моргнув, повторила последний вопрос Саймона:

— Мои цели?

Затянутая в черный костюм девица выглядела омерзительно молодой и свеженькой и смотрела на Роуз и Саймона с видом, который ей самой, наверное, казался спокойным и уверенным, а окружающим — безнадежным случаем близорукости.

— Я хочу через пять лет сидеть на вашем месте.

«Только если к тому времени изобретут лучшие гигиенические средства», — подумала Роуз. Последние десять минут ее не оставляло отчетливое ощущение, что тампон из тех, что она схватила в аэропорту, явно не выполняет своего предназначения.

— Скажите, почему вы хотите работать в «Льюис, Доммел и Феник»? — подсказал Саймон.

— Ну, — заученно затараторила она, — меня весьма впечатляет приверженность вашей фирмы к работе на благо общества…

Саймон глянул на Роуз и сделал пометку в своем блокноте.

— …и уважаю принципы партнеров, считающих необходимым поддерживать равновесие между работой и отношениями в семье…

Саймон сделал вторую пометку.

— И, конечно, — заключила молодая женщина, — я буду счастлива работать в Бостоне. Чудесный город с устойчивыми традициями…

Роуз и Саймон, выразительно переглянувшись, замерли с поднятыми ручками.

— Там так много можно сделать, — нерешительно продолжила кандидатка. — Столько исторических мест…

— Верно, — кивнул Саймон, — только, видите ли, мы находимся в Филадельфии.

Девушка тихо ахнула.

— В Филадельфии тоже немало интересного, — утешила Роуз, подумав, что на месте этой девочки она сделала бы то же самое: ходила бы на всевозможные собеседования, пока десятки фирм не слились бы в одну большую, дружелюбную, преданную семье и работе на благо общества туманность.

— Расскажите о себе, — попросила Роуз сидевшего напротив рыжеволосого парня.

— Ну, — со вздохом сообщил тот, — в прошлом году я женился.

— Здорово! — восхитился Саймон.

— Угу, — горько хмыкнул парень, — если не считать того, что вчера вечером она объявила, что уходит к профессору по уголовному праву.

— О Господи, — пробормотала Роуз.

— Он помогает мне писать статью, так она говорила. Что же, я ничего не заподозрил. А вы бы на моем месте стали поднимать шум? — выпалил он, злобно уставившись на Саймона и Роуз.

— Э… я не женат, — пожал плечами Саймон. Будущий адвокат словно разом обмяк.

— Послушайте, у вас мое резюме. Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти.

— Ну да, — прошептал Саймон после его ухода, — в кустах, под окном профессорской квартиры, с прибором ночного видения и майонезной баночкой, чтобы было куда отлить.

— Я пошла в юридическую школу от омерзения, — начала тонкогубая брюнетка. — Помните дело о горячих «нагетсах»?

— Нет, — покачала головой Роуз.

— Смутно, — признался Саймон. Студентка презрительно покосилась на невежд.

— Женщина подъезжает на автомобиле к «Макдоналдсу» и заказывает «нагетсы». Ей дают, только что из жаровни. Естественно, горячо. Женщина откусывает кусочек, обжигает губы и подает иск на «Макдоналдс», обвиняя персонал в том, что ее не предупредили об опасности обжечься! И выигрывает сотни тысяч долларов. Отвратительно!

Она злобно уставилась на Саймона и Роуз, словно желая показать всю силу обуявших ее чувств.

— Подобные процессы и породили злокачественную опухоль судопроизводства, разъедающую всю американскую юриспруденцию.

— Знаете, у моего дяди было нечто подобное, — скорбно подтвердил Саймон. — Рак судопроизводства. К сожалению, это почти не лечится.

— Я серьезно! — взорвалась претендентка. — Говорю вам, такие иски создают ужасные проблемы для профессии юриста.

Саймон внимательно слушал, кивал, а Роуз едва удерживалась от зевка, но брюнетку уже было не унять. Следующие пятнадцать минут она сыпала примерами, названиями дел, судебными решениями, пока наконец не поднялась, одергивая юбку.

— До свидания, — процедила она, удаляясь.

Роуз и Саймон переглянулись и разразились смехом.

— О Господи, — заключила Роуз.

— По-моему, мы нашли победительницу. Дадим ей кодовое название «Горячие нагетсы». Согласны? — спросил Саймон.

— Не знаю… Как насчет того парня, который брызгал слюной при каждом слове? Или мисс Бостон?

— Мне до смерти хотелось сказать, что ей не понравится Бостон, поскольку там не так уж много простора для научной деятельности, но по ее виду сразу можно сказать, что ей вряд ли по душе «Спайнл Тэп»[29].

— А парень с экс-женушкой выглядел так, словно держит в гараже сноуборд.

— Да, — кивнул Саймон, — рядом с арбалетом. Кстати, как насчет той блондинки?

Роуз прикусила губу.

«Та блондинка» была предпоследней претенденткой. Средние оценки, никакого опыта, зато потрясающая фигура.

— Думаю, кое-кто из партнеров оценил бы ее по достоинству, — сухо заметил Саймон.

Роуз съежилась. Намек на Джима?

— Во всяком случае, — объявил Саймон, собирая бумаги, — на сегодня мы закончили. Куда желаете пойти поужинать?

— Закажу еду в номер, — отмахнулась Роуз, вставая.

— Как! — ужаснулся Саймон. — Нет-нет-нет, мы должны куда-нибудь пойти. Чикаго славится своими ресторанами.

— Я очень устала, — ответила Роуз, надеясь, что это прозвучало не слишком резко.