— Хочешь что-нибудь перекусить?

Они отправились в бар в подвале ресторана «Ле Бек Фин». Стаканчик вина превратился в бутылку, толпа посетителей постепенно рассосалась, и свечи догорели, и оказалось, что уже полночь, и они остались одни, и беседа постепенно замерла. И пока Роуз пыталась сообразить, что бы еще сказать… может, что-то насчет спорта, — Джим, потянувшись к ее руке, произнес:

— Неужели не понимаешь, какая ты красивая?

Роуз покачала головой, потому что в самом деле не понимала. Никто и никогда не говорил, что она красива, разве что отец, да и то давно, и было это всего один раз. Глядя в зеркало, она видела ничем не примечательную девушку, этакую серость, толстушку-простушку, книжного червя с приличным гардеробом: размер четырнадцатый, каштановые волосы, карие глаза, густые прямые брови и слегка выдающийся подбородок, словно его обладательница строго спрашивала: «И что вам угодно?»

Все так, если не считать вечной и тайной надежды на то, что когда-нибудь кто-нибудь непременно скажет, что она красива. Мужчина, который распустит ее конский хвост, снимет с нее очки и уставится на Роуз как на Елену Прекрасную. Эта мечта была одной из причин, по которой она не носила контактных линз.

И вот теперь она подалась вперед, преданно уставившись на Джима, ожидая новых слов, тех, которые так жаждала услышать. Но Денвере лишь схватил ее за руку, заплатил по счету и потащил наверх, в ее квартиру, где стащил с нее туфли, блузку, проложил дорожку поцелуев от шеи до живота и провел следующие сорок пять минут, делая с ней все, о чем она раньше только мечтала и видела в сериале «Секс в большом городе».

При одном лишь воспоминании тело Роуз пронизала приятная дрожь. Но, снова подтянув одеяло к подбородку, она напомнила себе, что неприятностей не избежать. Близость с коллегой шла вразрез с ее личными этическими принципами — правда, нужно признать, соблазна было легко избежать до сей поры, поскольку ни один коллега не выражал желания переспать с ней. Гораздо хуже другое: подобные отношения между сослуживцами были строжайшим образом запрещены правилами фирмы. Им обоим несдобровать, если эта история выплывет наружу. Ему грозит взыскание. Ее, возможно, уволят. Придется искать другую работу, начинать все сначала: бесконечные собеседования, утомительные часы, проведенные в повторении одних и тех же ответов на те же вопросы: «Вы всегда хотели быть адвокатом? Какая область юриспруденции привлекает вас больше всего? В какой области желаете специализироваться? Каким образом собираетесь влиться в нашу фирму?..»

Джим не такой. Это он беседовал с Роуз, когда та три месяца назад устраивалась в «Льюис, Доммел и Феник». Был прекрасный сентябрьский день. Она в темно-синем деловом костюме, который купила специально для собеседований, вошла в конференц-зал, прижимая к груди папку с рекламными проспектами фирм.

После пяти лет работы у Диллерта Маккина Роуз решила сменить обстановку и искала фирму поменьше, где могла бы получать более ответственные задания. Это было ее третье собеседование на неделе, и синие лодочки от Феррагамо невыносимо жали, но одного взгляда на Джима Денверса оказалось достаточно, чтобы вытеснить из головы все мысли о ноющих ногах и других фирмах. Она ожидала стандартных вопросов и стандартной внешности партнера: лет сорок, лысеющий, очкастый, неизменно и подчеркнуто снисходительный к потенциальным коллегам женского пола. Но увидела Джима, стоявшего у окна; когда он повернулся, солнечный свет дня превратил его волосы в золотистую корону. Совсем не стандартный тип. Тридцать пять — максимум. Младший партнер, всего лет на пять старше и так хорош собой! Этот подбородок! А глаза! А витающий вокруг дразнящий аромат дорогого парфюма! Он был из породы суперменов, абсолютно недоступных для Роуз, тех, о ком она мечтала, пока денно и нощно зубрила учебники в средней школе, колледже, юридической школе, добиваясь высоких оценок и не поднимая головы от книг. Но когда он улыбнулся, она уловила блеск серебристых скобок на зубах, и на сердце стало легче, а в груди робко расцвела надежда. Может, он не так уж совершенен? Может, и у нее есть будущее?

— Мисс Феллер? — заговорил он, и Роуз кивнула, не доверяя собственному голосу. Джим снова улыбнулся, тремя широкими шагами пересек комнату и взял ее за руку.

В этот момент все и случилось разом: солнце за его спиной, тепло его пальцев, посылавших электрические разряды, которые почему-то разрывались прямо между бедрами Роуз. Она испытала то, о чем раньше только читала и в существование чего, нужно сказать, до сих пор не совсем верила: страсть.

Страсть была точно такая же жгучая и бурная, как в ее романах серии «Арлекин». Она сжимала горло и мешала дышать.

Роуз уставилась на загорелую шею Денверса и мечтала ее лизнуть. Прямо здесь. В конференц-зале.

— Я Джим Денверс, — представился он.

Она откашлялась. Но ее голос все равно оказался грудным, хрипловатым. С распутными интонациями.

— Я — Роуз.

Черт! А фамилия? Какая же у нее фамилия? Ах да!

— Феллер. Роуз Феллер. Привет.

Все между ними начиналось медленно: взгляд, длящийся на одно мгновение дольше, чем полагалось бы, пока не пришел лифт, рука, задержавшаяся на ее талии, его глаза, ищущие Роуз в толпе спешащих на совещание коллег и партнеров. Тем временем мисс Феллер старательно собирала сплетни.

— Холостяк, — сказала ее секретарь.

— Убежденный холостяк, — добавила одна из помощниц.

— Профессиональный бабник, — шепнула новенькая коллега, подкрашивая губы перед зеркалом в дамской комнате. — И я слышала, хорош…

Роуз вспыхнула, поскорее домыла руки и улизнула. Она не хотела, чтобы Джим имел репутацию. Не хотела, чтобы его обсуждали в туалетах. Хотела, чтобы он принадлежал ей одной. Чтобы снова и снова повторял, как она прекрасна.

В квартире наверху кто-то спустил воду. Джим застонал во сне и, перевернувшись, задел ногой ее коленку. О Господи!

Роуз на всякий случай провела пальцем ноги по икре. Так и есть. Печально!

Она собиралась, правда собиралась, побрить ноги… вот уже несколько дней. Пообещала себе, что непременно сделает это перед очередным занятием по аэробике, но в последний раз была на занятиях три недели назад, и все время носила на работу колготки, и…

Джим снова перевернулся, столкнув Роуз на самый край кровати. Она расстроенно оглядела гостиную, которая вполне заслуживала музейной таблички на стене: «Незамужняя девушка. Одинока. Конец 90-х».

Дорожка из его и ее одежды протянулась по полу рядом с пятифунтовыми ярко-желтыми гантелями, стоявшими рядом с записью «Те Бо», так и не вынутой из пластиковой упаковки, в которой Роуз принесла ее от шринка[2].

Тренажер, купленный, чтобы претворить в жизнь новогоднее решение обрести форму, был завален доставленными из химчистки вещами. Полупустая бутылка легкого вина покоилась на журнальном столике, четыре обувные коробки из «Сакса» громоздились у шкафа, с полдюжины дамских романов валялось у постели.

Кошмар! Может, встать затемно и придать квартире вид жилья, где обитает некто, живущий интересной насыщенной жизнью? Существует ли ночной магазин, где продают специальные подушки для пола и книжные шкафы? Может, еще не слишком поздно что-то сделать с ногами?

Роуз со всеми предосторожностями дотянулась до радиотелефона и прокралась в ванную. Эми ответила после первого же звонка.

— Ну что? — пробормотала она. В трубке раздавались завывания Уитни Хьюстон, а это означало, что лучшая подруга в сотый раз смотрит «В ожидании выдоха».

— Ты не поверишь, — прошептала Роуз.

— Тебя трахнули?

— Эми!

— Так трахнули или нет? Иначе с чего это ты вдруг звонишь в такой час?

— Собственно, — вздохнула Роуз, включая свет и рассматривал в зеркало свое раскрасневшееся лицо, — собственно говоря, да. И это было…

Она помолчала.

— Это было классно!

— Отлично, подруга! — радостно завопила Эми. — А кто счастливчик?

— Джим, — выдохнула Роуз.

Эми завопила еще громче.

— Это просто невероятно! Это было… то есть это так…

В трубке пронзительно запищало: очевидно, кто-то не мог дозвониться.

— О, да ты пользуешься успехом! — усмехнулась Эми-Перезвони!

Роуз попрощалась и взглянула на часы. Почти час ночи. Кто бы это мог быть?

— Алло?

В уши ударила громкая музыка, перебиваемая криками. Бар? Вечеринка?

Роуз устало прислонилась к двери. Мэгги. Сюрприз…

Но голос на другом конце был молодым, мужским и абсолютно незнакомым:

— Роуз Феллер?

— Да. С кем я разговариваю?

— Э… видите ли… я Тодд.

— Тодд, — повторила Роуз.

— Да. И… э… видите ли… я здесь с вашей сестрой, то есть полагаю, она ваша сестра. Мэгги, верно?

В качестве подтверждения тут же раздался пьяный выкрик Мэгги:

— Младшая! Младшая сестренка!

Роуз поморщилась, схватила флакон шампуня (особенно хорош для редких тонких и слабых волос) и зашвырнула в тумбочку под раковиной, рассудив, что, если Джим захочет принять душ, ему совершенно ни к чему знать о ее проблемах с прической.

— Она… э… думаю, ей нехорошо. Слишком много выпила, — продолжал Тодд, — и… то есть… она… Не знаю, что еще она делала, но я нашел ее в туалете и мы вроде как пообщались… а потом она вроде как отключилась… и теперь… э… вроде как… выступает. Велела позвонить вам… до того как отключилась.

Роуз услышала вопль сестры:

— Я — повелитель мира!

— Как мило с ее стороны, — заметила она, швыряя вслед за шампунем прописанный дерматологом крем от угрей и коробку с прокладками. — Но почему бы вам просто не отвезти ее домой?

— Не хотелось бы впутываться в это…

— Скажите, Тодд, — вкрадчиво начала Роуз с интонациями, приобретенными в юридической школе, теми самыми, которые в ее воображении неотразимо действовали на дурачка-свидетеля, готового мигом выложить всю подноготную, — когда вы и моя сестра общались в туалете, что именно там происходило?