– Миссис Карр, спасибо, что предоставили мне место за вашим столом.

Щеки Сары запылали. Заикаясь, она поблагодарила Саймона и взяла букет. Ужасно смутившись, она озиралась, не зная, что делать с букетом. Тут Элис выступила вперед с глиняным кувшином, куда и поставила цветы. Сара же пристроила кувшин посреди стола. Она то и дело касалась лепестков, словно боялась, что они улетят.

– Никаких ухаживаний за моей женой, – с деланой строгостью предупредил Генри.

Когда он отвернулся поставить на стол посуду, Саймон быстро подмигнул Элис. Ее щеки, возможно, стали такими же красными, как у Сары. Что ж, его стратегия сработала. Ведь никто не мог упрекнуть человека в том, что он преподнес очаровательный подарок женщине на сносях. Саймон был коварен, и это делало его опасным.

Как только ужин оказался на столе, все сели, но Саре было очень трудно устроиться в тесноте. Генри помог ей опуститься на стул, подложил подушку под спину и сел рядом с ней, Элис уселась напротив брата, а Саймон – слева от нее. Стол был совсем маленький. Стоило ей податься вперед – и она коснулась бы плечом его плеча.

– Не хочешь прочесть молитву? – неожиданно спросил Генри у гостя.

На лице последнего отразилось смущение, но он тут же ответил:

– Вы оказали мне большую честь.

Хозяева склонили головы и стали ждать. Саймон же откашлялся, потом проговорил:

– Господи, мы благодарны тебе за земные богатства, поскольку это означает, что нам дано вынести наверх скрытые сокровища, но больше всего мы благодарны за возможность обеспечить тех, кого любим – наших родных и друзей. Аминь.

– Аминь, – подхватили все остальные.

Речь была простой и короткой, но Элис она очень понравилась. Знал ли Саймон, каким низким стал его голос, когда он заговорил о возможности обеспечить родных и друзей? Расслышал ли нотки тоски в своем голосе? Может, он скучал по семье? Он никогда не упоминал о своих друзьях, но, возможно, у него были старые армейские приятели.

Какое одинокое существование – бродить по всей Англии в поисках работы. Впрочем, сама она никогда не покидала Тревин, однако очень хотелось.

Они приступили к еде, и Генри засыпал гостя вопросами о регби.

– Ради бога, Генри! – взмолилась Элис. – Дай бедняге съесть хоть что-нибудь, прежде чем похоронишь его заживо.

– Прости, Саймон, – пробормотал Генри.

– Никаких извинений. Я должен сказать, миссис Карр, что ничего вкуснее не ел уже много недель. Вернее – лет.

– Что ж, неудивительно. Я кое-что слышала о еде в доме холостяков, – ответила Сара с улыбкой. – Но наш Генри не думает ни о чем, кроме регби. – Она положила руку на плечо мужа, глядя на него с любовью. – К сожалению, дома ему не с кем об этом поговорить.

– Если бы вы позволили и женщинам играть, – вмешалась Элис, – вам не приходилось бы ходить в паб, чтобы поговорить о регби.

– Никто не позволит женщине играть, – заявил Генри. – Ее либо раздавят, либо она заработает тысячу очков, потому что все будут ее избегать.

– Мы, дробильщицы, целыми днями орудуем молотками. Не такие уж мы хрупкие. Бьюсь об заклад, я могла бы одолеть Дейва Бейла. Вспомни, как ты плакал и звал маму, когда я сбила тебя на пол!

– Ничего такого не помню, – проворчал брат. – И потом… не все женщины безумные дьяволицы вроде тебя, Эл.

– Но именно я сделала тебя лучшим игроком, верно? Подумай, каким ловким ты стал, уворачиваясь от меня!

– Никому не говори, Саймон, что моим тренером была моя младшая сестра, – громко прошептал Генри.

– А вы как думаете, мистер Шарп? – спросила Сара. – Нужно ли позволить женщинам заниматься спортом вместе с мужчинами?

Элис насторожилась.

– Ну… может, крикет, – ответил гость после минутного колебания. – Но я должен согласиться с Генри. Не думаю, что мужчины будут чувствовать себя непринужденно в присутствии дам на поле для регби.

– А если женщины будут чувствовать себя непринужденно? – вызывающе бросила Элис. – Разве не они должны принимать окончательное решение?

– Вы совершенно правы, мисс Карр, и я знаю женщин чертовски сильных и храбрых.

Саймон слегка улыбнулся, и она задалась вопросом: кого он имеет в виду? Сестру? Бывшую возлюбленную?

– Женщины могли бы стать прекрасным дополнением к команде, но все же… Даже если женщина сильна, большинство мужчин действительно не смогут причинить ей боль. И не важно, что она сама об этом думает, – добавил Саймон.

– Да-да, конечно… – закивала Сара.

Но Элис не успокоилась.

– Я все равно считаю, что выбор остается за девушкой.

Саймон в задумчивости прожевал рагу, потом вдруг спросил:

– А если вы создадите женский клуб регби?

– То есть женщины играют против женщин? – подал голос Генри. – Что ж, это вполне может получиться. И вы сможете играть после мужчин по воскресеньям.

– А потом все вместе отправятся в паб! – весело подхватила Элис.

– Или они станут приглашать друг друга в гости, – предложил Саймон. – И будут подливать в чай немного виски.

Генри скрестил руки на груди и заявил:

– Черт бы меня побрал! Ведь действительно хорошая идея.

– Конечно, – кивнула Элис.

Ох, почему она сама не подумала об этом раньше? Наверное, так старалась стать вровень с мужчинами, что не представляла существования других вариантов. Что ж, может, она сумеет уговорить подруг. Теперь они не станут бояться, что мужчины собьют их на землю.

Саймон рассмеялся и сказал:

– Не стоит удивляться. Ведь я целыми днями работаю со сложными машинами и решаю множество всяких проблем.

– И вы были в армии ее величества, – заметила Элис. – Так что вы умеете собирать людей в группы. Вам это так же легко, как прогуляться по берегу моря.

– Получилась бы очень шумная и бестолковая прогулка. Но если женщины готовы попробовать… Почему кто-то должен стоять у них на пути?! Они сами должны сделать выбор, – закончил Саймон.

В комнате воцарилась тишина: все молча доедали ужин. Что-то теплое разливалось в груди Элис. Она с трудом удерживалась, чтобы не смотреть на Саймона, вздыхая как глупая девчонка, которой никогда не была.


Семейные обеды в доме Аддисонов-Шоу проходили в ледяной атмосфере. Тишину нарушал только звон серебряных приборов о мейсенский фарфор и редкие, вселяющие ужас вопросы отца.

Мать почти не разговаривала, а братья и сестры Саймона отвечали отцу со всей возможной храбростью. Самого же Саймона за его выходки (бросал горохом в сестру, вызвал смешок брата, прошептав непристойный лимерик) частенько выгоняли из-за стола и оставляли без обеда. Но он никогда не оставался голодным. После того как отец уходил к себе в кабинет, чтобы посидеть за стаканчиком бренди и газетами, Саймон пробирался в кладовую и уговаривал помощницу поварихи дать ему чего-нибудь поесть. По-настоящему он обедал на кухне, где его согревала не только огромная железная плита, но и дружелюбие разговорчивых слуг. Они прекрасно знали, что его можно не стесняться: он не донесет на них господам.

– Вы не такой, как остальные, – твердила старшая горничная. – Вам бы только озорничать. В вашем сердце – одно лукавство!

– А в животе – жареная курица, – отвечал Саймон. Кухарка всегда давала ему остатки от обеда слуг – мясные пироги, ростбифы и другую простую пищу.

– Но вам не стоит сердить отца, – вздыхал дворецкий Тиндл. – Вы обедаете здесь чаще, чем наверху.

Саймон вспомнил, как оглядывал кухню с ее суетой, шумом и шутками.

– Мне здесь больше нравится, – утверждал он.

И сейчас ему нравилось в маленькой кухоньке Карров. Нравилось слушать добродушную перепалку брата и сестры, которую с неизменным спокойствием терпела Сара. Он всю неделю ел в доме холостяков, и это очень походило на пребывание в армии. Взаимные оскорбления и занимательные истории… Или же, напротив, упорное молчание уставших голодных мужчин, поспешно отправлявших еду в рот. Иногда сотрудники «Немисис» обедали вместе в штаб-квартире, и тогда основной темой застольных бесед была коммерция, незаконные действия скверных людей. Не слишком уютное застолье.

Но здесь, у Карров, все было по-другому: как бы Элис и Генри ни ссорились, в их глазах сияли любовь и участие друг к другу. А Сара служила буфером между братом и сестрой. Именно она хранила семейный очаг и делала их жизнь более или менее сносной. А сейчас она носила ребенка и время от времени прикладывала руку к своему округлившемуся животу – словно старалась защитить младенца. А иногда и Генри поглаживал живот жены.

В такие моменты близости Саймон и Элис старательно изучали свои тарелки или же переглядывались как посторонние люди, случайно подсмотревшие чью-то тайну.

Саймон никогда не верил, что сможет иметь жену и детей, да и не хотел этого. Но сейчас, наблюдая, как Генри и Сара смотрели друг на друга, он ощущал какое-то странное тепло, разгоравшееся в груди, и поглядывал при этом на хорошенькую Элис, сидевшую рядом.

«Осторожно. Нельзя поддаваться эмоциям. Это ставит миссию под удар», – говорил он себе. И действительно, ему необходима была ясная голова.

Но он напрасно боролся с собой. Это место, вернее, эти люди… они уже преобразили его, лишили душевного покоя, необходимого для выполнения задания. Но он человек опытный и найдет способ все уладить.

Однако в его планах неизменно присутствовали Карры, главным образом – Элис; именно она была ключом к пониманию всего, что происходило на «Уилл-Просперити». В этот момент между братом и сестрой вновь разгорелся спор.

– Хотя другие шахты закрываются, наша приносит хорошую прибыль, – заметила Элис. – Не понимаю, почему мы не можем надавить на управляющих и потребовать повышения жалованья.

Генри покачал головой:

– Только не давить. Эти управляющие – упертые ублюдки. Надави на них – и они тоже надавят. Нужно действовать медленно и осторожно.

– У тебя, Генри, все слишком уж медленно. И ты сам не знаешь, чем будешь кормить ребенка, когда он появится.