– Маш… А ты что здесь делаешь? Ты же в Америке должна быть. С Лео, на выставке…
– Я не улетела с Лео, Платон, – ответила Маша.
– Почему?
Маша улыбнулась и пожала плечами, и вместо ответа спросила тихо:
– Арбуз хочешь? Я такой спелый арбуз купила…
– Погоди, Маш… Какой арбуз! Ты почему в Америку не улетела? Это из-за меня, да? Хотя можешь не отвечать… Да, я понял. Ты из-за меня не улетела… Спасибо тебе, Маш. Если бы не ты, я бы умер.
– Да ну… Не преувеличивай.
– Да, я теперь вспомнил, – нахмурив брови, произнес Платон. – Ты пришла, когда я… О боже, какой же я идиот…
Он застонал, сел на постели, схватившись за голову. Потом вдруг повернулся к ней резко, притянул к себе, принялся гладить по голове, по плечам и истово приговаривать:
– Маша, Машенька… Я так тебе благодарен, если б ты знала! Ты чудо, Машенька, ты меня просто спасла!
Потом также резко отстранил ее от себя, спросил озабоченно:
– А как там у Лео дела? Как выставка? Он обиделся, что ты не полетела с ним, да?
– Я не знаю, Платон. Я ничего не знаю, – тихо ответила Маша, опуская глаза.
– Почему? Он что, ни разу тебе не позвонил?
– Нет.
– Почему?!
– Мы с Лео расстались, Платон. Он сам так решил.
– Это из-за меня, да? – сильно сжал ее плечи Платон и даже встряхнул слегка. – Ты осталась со мной, не улетела с ним. И он не простил… Так, да?
– Выходит, что так. Отпусти, мне больно.
Платон убрал руки, вздохнул, молчал несколько минут, опустив голову. Потом поднял на Машу глаза, и она вдруг увидела, как что-то переменилось в нем – появилась во взгляде решительность и сила, и голос прозвучал тоже решительно, даже безапелляционно:
– Значит, это судьба, Маш. Пусть будет все так, как идет, и это хорошо, это просто замечательно, пусть так и будет. Я рад. Я правда рад.
– Чему ты рад, Платон? – спросила Маша удивленно и немного испуганно.
– Я рад, что ты не улетела, – твердо произнес Платон. – Что со мной осталась.
– Но я…
– Не говори ничего, Машенька, не надо, умоляю тебя! Давай не будем ничего анализировать! Господи, я так тебе благодарен, если б ты знала! У нас все с тобой будет хорошо, вот увидишь! Все будет замечательно! Только ты и я, и никакого прошлого за спиной… А хочешь, выходи за меня замуж, а? Я скоро разведусь… Да, правильно, ты должна стать моей женой! И я все сделаю, чтобы ты была счастлива, Машенька! Господи, да о такой жене, как ты, можно только мечтать! Ты моя хорошая, моя милая… Ты мое спасение, Машенька! Если бы не ты, я бы умер. Ведь ты выйдешь за меня, правда?
– Не знаю, Платон… – удивленно проговорила Маша. – Я правда не знаю… По-моему, ты еще не совсем здоров.
– Я здоров, я совершенно здоров! – воскликнул Платон. – И я еще раз повторяю – я хочу, чтобы ты стала моей женой!
– Нет, я не могу тебе ничего ответить, – увереннее сказала Маша. – Я не думала, что…
– О чем ты не думала, милая? Ты такая красивая сейчас, – улыбнулся Платон. – И не надо ни о чем думать, будем просто жить. Жить дальше. Ну же, иди ко мне…
Платон властно ухватил Машу за плечи, притянул к себе и целовал долго, не обращая внимания на ее попытку высвободиться из его сильных рук. Когда же Маша перестала сопротивляться и сдалась его властной силе, прошептал в ухо горячо и победно:
– Маша, Машенька… Ты моя! Это сама судьба так распорядилась, Машенька…
Ночью Маша проснулась от странного звука и долго не могла понять, откуда она этот звук слышит. Будто кто-то поет в гостиной. Повернула голову – Платона рядом не было. Она накинула халат, открыла дверь спальни и уже более явственно услышала – да это же Платон поет! Маша шагнула по коридору в гостиную…
Он ходил по гостиной, перебирая в руках бумаги, без слов напевал какой-то мотивчик, смешно раздувая щеки. Так весело и беззаботно вываливался из него весь этот незамысловатый «трам-пам-пам», что Маша рассмеялась. Платон обернулся на ее смех, тоже расплылся в улыбке:
– Ой, я тебя разбудил, да? Извини…
– Да ничего…
– А я до утра не мог дотерпеть, вот, поработать решил. У меня ж дел невпроворот… И три заседания в суде пропустил… Слушай, а где мой телефон, а? Мне звонил кто-нибудь?
– Да, из конторы твоей все время звонили, – сказала Маша. – Я отвечала, что ты болеешь… А телефон на кухне остался, по-моему. Посмотри на подоконнике.
– Да, сейчас.
– А это плохо, что ты три заседания пропустил? – Маша насторожилась. – Неприятности будут, да?
– Нет, не думаю… Эти заседания промежуточные, окончательного решения не определяющие. Ребята из конторы наверняка на них присутствовали. А ты беспокоишься за меня, да?
– Ну конечно…
– Ах ты, моя умница! – с нежностью улыбнулся Платон. – Ну, иди спать, я работать буду. А с утра в контору уеду, вернусь поздно вечером. Надо же все наверстать, что пропустил… А ты пока осваивайся, осваивайся! Теперь ты в этом доме хозяйка! И вот еще что… Паспорт мне свой дай, я на твое имя счет открою, кредитную карту закажу. А назавтра просто деньги на столе оставлю. Мало ли, какие у тебя будут расходы…
Последние фразы он уже не говорил, а бормотал невнятно, уткнувшись в очередную бумагу. Маша зевнула, зябко повела плечами, развернулась и пошла спать. Уже засыпая, подумала отстраненно – надо встать утром, кофе Платону сварить, завтрак приготовить… Заняться обыденными делами, чтобы убежать от вопросов к самой себе и ко всему остальному, с ней происходящему. Наверное, Платон прав – не надо анализировать, а надо просто жить… Так складывается судьба, и ладно, и пусть так складывается. Если Лео не смог ее понять, то что ж…
Воспоминание о Лео больно укололо в сердце, но из-за неплотно прикрытой двери снова прилетело веселое «трам-пам-пам», и Маша улыбнулась… Возможно, эта улыбка и была с привкусом горечи, но все равно – улыбка. А привкус… Любой привкус проходит со временем, что ж…
Через неделю позвонила Татьяна, и поначалу их разговор не касался опасной темы странно и быстро сложившихся ее взаимоотношений с Платоном. Татьяна рассказала про выставку Лео, про то, как принимают его работы… А потом спросила в лоб:
– Машенька, это правда, что вы с Лео расстались? Лео не хочет говорить со мной на эту тему и ужасно злится, когда я начинаю спрашивать. Я бы и не приставала к нему с расспросами, но вчера позвонила Платону, и он мне сообщил эту новость… Даже не знаю, как на нее реагировать! Неужели это правда, Машенька? Ты и Платон…
– Да, Татьяна, это правда, – стараясь быть спокойной и уверенной, тихо проговорила Маша.
– Но как же так, я не понимаю… – выдохнула женщина удивленно, – как же так…
– Я не могла поступить по-другому, Татьяна. Платону было очень плохо, я не могла оставить его одного. Вика ушла, и он… Как бы это сказать… Он был на грани, понимаете? На самом острие этой грани…
– Да, я понимаю… – задумчиво проговорила Татьяна. И затем уже со страстью продолжила: – Он очень Вику любил. И я всегда ему говорила, что эта любовь очень похожа на болезнь и что она доведет его до точки отчаяния. Да, все это так… Но я одного не пойму – почему именно ты должна была оказаться в этой ситуации разменной монетой, Машенька? Кто ты Платону? Ведь никто по сути…
– Да, – подтвердила Маша. – По сути – никто. Но любой человек, оказавшийся на грани отчаяния, вряд ли задумывается над тем, кто ему помогает и кем ему приходится. Он едва держится на этой грани, он балансирует между жизнью и смертью… И какая по сути разница, кто сердцем почувствует этот опасный баланс и кто протянет ему руку?
– Да, согласна. Но… – вздохнула Татьяна. – Все равно в голове не укладывается. Да как ты вообще решилась на такое, Машенька?
– Я ж вам объясняю – Платону было очень, очень плохо. Так плохо, что рассуждать не приходилось, правильно или не правильно я поступаю.
– А как же Лео? Ведь ты любила Лео, правда? И ты не могла не осознавать, что причинишь ему боль?
– Да. Это так. Но Платону было хуже, чем Лео. Намного хуже. У меня просто не было выбора, Татьяна.
– Ой, девочка… Даже не знаю, что тебе и сказать. С одной стороны, спасибо, конечно, что оказалась рядом с Платоном в трудную минуту… Я ведь мать, мне мои сыновья одинаково дороги. А с другой стороны… Все это неправильно как-то. Ненормально. И если рассуждать по общепринятым меркам, то… Ты просто дурочка, Маша, уж извини за прямоту.
– Да ничего. Я понимаю, Татьяна.
– А если рассуждать не по общепринятым меркам… Да нет, я даже боюсь рассуждать… Такое чувство сразу возникает, что все мои рассуждения сведутся к богохульству. И откуда ты свалилась на наши головы, Машенька,… С небес, что ли, ума не приложу…
– Ну что вы, Татьяна, я вполне земная. Может, самую малость и дурочка, но ведь это не самый большой грех, правда? Не переживайте, пусть все идет как идет. И у Лео все будет хорошо, его работы будут иметь успех, я знаю…
– Да, я тоже думаю, что Лео поймал свой ветер наконец-то. А знаешь, какая его работа пользуется наибольшим успехом?
– Наверное, это «Мойщица окон»?
– Да, именно так… А как ты догадалась? Ведь и другие его работы тоже хороши!
– Не знаю. Наверное, потому что с «Мойщицы окон» все началось…
– А ты знаешь, я видела, как он смотрит на твой портрет… С такой грустью, с такой болью! А однажды он представил эту работу не как «Мойщица окон», а по-другому… Не могу вспомнить, такое странное название…
– «Чувство Магдалины»? – тихо подсказала Маша.
– Да! Да, именно «Чувство Магдалины»! Я хотела спросить у него, что это значит, но он так на меня посмотрел… Очень удачная работа, очень! Ее хотели купить, и деньги предлагали немалые, но Лео отказался продать.
– А я знаю, почему он отказался, Татьяна. Это ведь на нее прилетел тот самый ветер, о котором вы говорите. И я рада, что Лео этот ветер поймал…
– С твоей легкой руки, Машенька. И мне очень жаль, что у вас с Лео все так вышло. Хотя повторюсь, я не вправе жалеть или не жалеть, ведь и Платон мне не менее дорог, чем Лео… Знаешь, иногда я думаю, что я ужасно плохая мать. Что я не вправе была оставлять их. Может, потому они выросли такими слабыми, что ищут силу в маленькой девочке, наделенной способностью жертвовать собой… Ведь только мать… Только мать имеет право на жертву… Но это уже я не в тему заговорила, это уже моя боль, только моя!
"Чувство Магдалины" отзывы
Отзывы читателей о книге "Чувство Магдалины". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Чувство Магдалины" друзьям в соцсетях.