...я столько слез лила из-за него!

Он первый мной владел, но взял он только тело,

А сердце перед ним раскрыться не хотело.

Тем летом двор Марии Стюарт остановился после охоты в одном из замков. По всей вероятности, в подсознании она уже что-то чувствовала к Босуэллу. По всей вероятности, он, верный солдатским привычкам, изнасиловал ее, а она не захотела оказать должного сопротивления. И после этого влюбилась пламенно, страстно, забыв обо всем на свете. Это уже не шло ни в какое сравнение с милым, болезненным, несовершеннолетним Франсуа или с безусым щеголем Генри. Джеймс Босуэлл был настоящим хозяином, господином ее души и тела. Властная Мария была готова раствориться во властности настоящего мужика.

Окружающие заметили этот роман не сразу. И одним из первых заметивших или, скорее, почувствовавших что-то неладное был Дарнлей. После убийства Риччо наивный малый решил, что Мария Стюарт снова его любит. Потом эта страшная клятва после рождения ребенка и вновь полное отчуждение со стороны жены. И тогда Дарнлей решился на единственный в своей жизни самолюбивый жест - осенью 1566 года он пригрозил уехать из страны. Как монарх, оскорбленный своей супругой и своими подданными. Это было бы очень некстати, особенно до крестин наследника. Всплывут слухи о том, что король не отец ребенка, об убитом Риччо. И тогда Мария снова прибегает к обычной женской хитрости. Она встречается с ним. Немного ласки - и из Дарнлея опять можно вить веревки. Крестины в подаренной английской королевой золотой купели проходят хорошо. Вскоре после этого Дарнлей отдаляется от двора уже по объективной, уважительной причине. Он заболевает оспой и уезжает лечиться в Глазго к своему отцу графу Ленноксу.

А любовь Марии Стюарт все растет. Слепая любовь, потому что она не сразу замечает, что, в общем-то, довольно безразлична Босуэллу. Он продолжал навещать свою жену. Он тяготился тайной, и с каждым днем все менее тайной, связью с королевой. Его девиз по отношению к женщинам был сроден знаменитой фразе Цезаря: "Пришел, увидел, победил, дальше пошел". А ослепшая Мария с испепеляющей ее саму страстью готова на все ради своего возлюбленного, и осталось недолго ждать, чтобы понять, как далеко заходит это все. Пока же она изливает свои чувства в стихах.

Единственная цель подруги вашей

Служить вам, угождать и подчиняться,

Вас обожать, пред вами преклоняться

И, презирая все несчастья впредь,

Свой видеть высший долг в повиновенье,

Чтобы отдать вам каждое мгновенье,

Под вашей властью жить и умереть.

Может быть, дописав именно эти строки, Мария Стюарт поняла, как удержать возлюбленного. "Под вашей властью жить и умереть". То есть дать ему корону. От этого ни один из честолюбцев того времени не в силах отказаться. И уж можно быть уверенным, что принцем-консортом Босуэлл не станет. Мария предложила. Босуэлл не отказался.

Проблема заключалась только в том, что в Шотландии был официальный король Генрих, Генри Дарнлей. Корона сидела хоть и на пустой голове, но королевского происхождения. В политическом отношении Дарнлей был хоть и нулем, но зато официальной фигурой. К тому же он был молодым, всего двадцати лет. Оспа, которой он болел, не грозила смертью.

Препятствий для счастья, если тут можно употребить это слово, Марии Стюарт и Босуэлла было много. Но все они были преодолимы, если действовать с умом. В 1566 году Мария сама подписала закон, карающий смертью нарушение супружеской верности. Особенно жестоко он применялся, как обычно, увы, к женщинам. Венценосная нарушительница закона и ее могущественный любовник, конечно, не могли быть так просто осуждены. Но людская молва, но гневные отповеди кальвиниста Джона Крейга, сменившего сбежавшего Нокса, но ворчание из Лондона, грозившее очень многим, из других столиц... Впрочем, выход всегда был. Босуэллу развестись было просто. Марии - сложнее. Еще не забылись история с Риччо (и года не прошло), все слухи о том, что итальянец отец младенца Иакова. Выждать бы пару лет, и тогда спокойно можно было бы отправить Дарнлея в отставку. Но выждать - это при наличии холодного разума. У влюбленной Марии такого не было.

Еще одно препятствие - то, что в жилах Босуэлла не текла королевская кровь. И это было, в общем-то, преодолимо. Герцогский титул повысил бы статус Босуэлла, и все бы смирились с выскочкой. Хотя XVI столетие еще не век абсолютизма, когда некоторые монархи вытворяли невиданные вещи, могли даже жениться по любви. Когда русский царь Петр I взял да и женился на крестьянке Марте Скавронской, ставшей Екатериной I, никто и слова поперек не сказал.

Наступил 1567 год. С каждым днем для горящей страсти Марии к Босуэллу и разгорающейся страсти Босуэлла к короне болеющий в Глазго Дарнлей становился все более неугодной фигурой. Умные головы нашлись, чтобы дать обезумевшей от любви королеве дельный совет. Только у умных голов с совестью было не все в порядке. Мейтленд настаивал все-таки выждать или при помощи подосланных врачей превратить несмертельную болезнь Дарнлея в смертельную. Меррей, как обычно, умыл руки и на все закрыл глаза. Нетерпеливый Босуэлл настаивал на силовом решении проблемы. Мария, конечно же, послушалась своего возлюбленного.

План был предельно коварным. Мария Стюарт поклялась отомстить мужу за участие в заговоре против нее и Риччо? Так пусть же месть воплотится в том, что те же самые лорды составят теперь заговор против Дарнлея. Из эмиграции были возвращены на родину Рутвен и Мортон. Босуэлл был готов действовать, в горячности не замечая, что те же самые лорды в нужный момент готовы охотно составить заговор против него самого.

* * *

Нужно было только выманить хворого Дарнлея из Глазго в столицу Эдинбург. Преступники посчитали, что лишать жизни короля в доме его отца совсем уж гадко. Многие жертвы заговоров заранее чувствуют беду. Что уж говорить о Дарнлее, который сам точил кинжал на Давида Риччо. Но оставался один человек, которому обреченный продолжал всецело доверять и которого любил. Его царственная супруга. В своей собственной страсти Мария была готова на все ради Босуэлла. Как оказалось, и на преступление. Она согласилась выманить мужа из убежища и заманить в ловушку.

Многие обелители образа Марии Стюарт стараются представить эту романтическую особу в лучшем свете - она не знала о готовящемся заговоре. Но зачем тогда поехала вытаскивать больного из постели, посреди зимы везти в другой город якобы для лучшего ухода, взяв при этом не карету, а деревенскую телегу? Такую, на каких возят приговоренных к смерти на эшафот. Телега отбыла в последний путь 1 февраля.

Отец Дарнлея граф Леннокс, может быть, лучше сына чувствовал, что тут дело неладно, но не смел возразить своей королеве. А глупый Генри только радовался, что жена вновь с ним мила и любезна. И сетовал, что недолеченная еще болезнь, безобразные оспины на лице и теле не позволяют влюбленным супругам оказаться, как когда-то, в одной постели. Еще больше подозрений могло бы вызвать то обстоятельство, что больного короля, главу, в общем-то, государства, в Эдинбурге поселили не в замке, не во дворце, а в стоящем на отшибе, на окраине одиноком доме, имении Керк о'Филд, годами не ремонтировавшемся, осыпающемся. Точно кто-то специально выбирал дом, который, как и его обитателя, не жалко...

Мария Стюарт три дня прожила в Керк о'Филде, нежно ухаживая за больным. А тем временем рядом шла какая-то странная суета. Приезжал Босуэлл, но в дом не заходил. Люди Босуэлла разгружали какие-то мешки, бочки...

И еще один подозрительный признак. 9 февраля утром Меррей уезжает из Эдинбурга. Он всегда вовремя оказывался подальше от места преступления. Днем из Керк о'Филда перевозят роскошную кровать Марии Стюарт. Вечером она с Босуэллом гуляет на свадьбе у своей придворной дамы. А ночью раздается чудовищной силы взрыв. Труп короля Генри Дарнлея находят в полусотне шагов от места, где был дом. Такие эффектные теракты вошли в моду у человечества. Стоило только изобрести порох.

Девятка вообще считается во многих нумерологических системах несчастливым числом, сатанинским. В жизни Марии Стюарт с ним связаны как хорошие, так и плохие события. Плохих все же больше. 9 июля 1559 года погиб французский король Генрих II, Мария стала королевой Франции. 9 марта 1566 года убит Давид Риччо. 9 июня 1566 года Мария Стюарт родила сына. 9 февраля 1567 года убит ее муж. До еще одного несчастного события остается ровно двадцать лет без одного дня.

Каким бы никчемным и бездарным ни был Генри Дарнлей, он являлся королем Шотландии, помазанником Божьим и отцом наследника не одного, а двух престолов. Следовательно, его убийство это цареубийство - святотатственное преступление, самое серьезное преступление в законодательстве всех стран.

На следующий день в Эдинбурге был вывешен манифест о том, что неизвестные неизвестно зачем убили короля Шотландии. А еще через день рядом появились подметные листки, в которых прямо указывалось, зачем и кто это сделал? с перечнем имен: Босуэлл, Мортон, Балфур, Чалмерс, Рутвен. Босуэлл начал суетливое следствие, которое никого не нашло и искать не собиралось. Заговорщики не предусмотрели на этот случай даже какого-нибудь козла отпущения, подумали, что так сойдет, что ничтожного Дарнлея быстро забудут. Не сошло, не забыли.

Самой большой ошибкой Марии Стюарт, ошибкой, стоившей ей всего, было то, что она не догадалась изобразить скорбь, возмущение, страдание. После смерти первого мужа, Франсуа, она неделю не выходила из комнаты, несколько месяцев не снимала траур. Теперь же - полное душевное отупение, равнодушие, ни одной, даже фальшивой пролитой слезинки. Дарнлея даже хоронят в спешке, без пышных процессий, без выражения всенародной скорби, как какого-нибудь простолюдина. Цареубийство хоть и самое тяжкое преступление, но во все века очень распространенное. Никого из европейских государей, политиков не удивляет убийство Дарнлея, но удивляет реакция Марии Стюарт - отсутствие нормальной королевской реакции.