Губы мужчины на моих губах рождали во мне необычные ощущения, причем почему-то концентрировались они внизу живота. Наконец Аарон немного отодвинулся, и я разочарованно подумала: «Как же жаль, что все закончилось».

Но, как выяснилось, мужчина и не думал останавливаться. После секундной передышки его губы двинулись ниже к подбородку, шее… за ушко. Рождая щекотку и желание прижаться к Аарону сильнее.

– Что ты… делаешь? – рвано выдохнула я. – Ты же сказал, что будет только поцелуй.

– Это он и есть. – Ответ обжег мне ухо. – Ты ведь не уточняла, куда именно мне нельзя тебя целовать, а теперь уже поздно.

Я даже не успела испугаться, потому что следующее прикосновение рук сразу к моей груди опалило тело одновременно стыдом и жаром.

Аарон двумя ладонями мягко массировал нежные округлости через ткань и при этом подталкивал меня к кровати. Чтобы, когда я дошла до нее, упала прямо в белые простыни.

– Сегодня будет только поцелуй, – повторил жених, и я бы сбежала прямо сейчас, но он ловко оказался надо мной, тут же напомнив: – И эту позу, где я сверху, ты мне тоже не запрещала. Все в пределах допустимого.

Застежка бюстгальтера между чашечками была безжалостно сломана, и Аарон, словно подарок на рождество, развернул остатки лифа, обнажая мою грудь. Соски обдало холодом, отчего они тотчас увеличились и потемнели.

– Это непра… – пикнула я, но договорить не смогла.

Слова закончились, когда губы Аарона сомкнулись на правом соске, тогда как пальцы принялись играть с левым. Мужчина втягивал ареолы в себя, отпускал их, прикусывал, щекотал вершинку языком и обводил по кругу.

Я же кусала губы и не понимала, почему все это Аарон делает с грудью, а жарко становится в животе. Что за странности биологии?

В какой-то момент игра с грудью ему надоела. Я даже успела обрадоваться, когда он оторвался от соска, но следующий поцелуй Аарона пришелся в верх живота.

Он целенаправленно прокладывал дорожку из чистой ласки к моему пупку и ниже, а когда добрался до кромки кружевных трусиков и подцепил одну из тесемок, я начала о чем-то догадываться.

– Нет, нет, – зашептала, словно в бреду, я. – Вы же обещали, что не сегодня.

– Ничего и не будет, Одри. Только поцелуй.

Он все же рванул тесемки по бокам, а я запоздало попыталась схватить их руками, чтобы вернуть обратно. Но было поздно. Этот варвар просто изничтожил дорогое белье, чтобы мне было нечего возвращать. И я осталась абсолютно обнажена перед Аароном.

– Там никто не целует! – возмутилась, но вышло как-то слабо.

Жених усмехнулся.

– Еще как целуют. Вот как я сейчас. – Горячие ладони скользнули по бедрам, гладя и будто позволяя мне привыкнуть к близости рук Аарона у самого святого, что дала природа.

А вот его губы не были столь предусмотрительны.

Аарон целовал меня внизу, и не просто целовал – он пытался скользить языком дальше, и если бы не мои сведенные ноги… Но они слабели с каждой секундой.

Ладони мужчины скользнули мне под попку и подсадили чуть выше… так, что голова оказалась на подушке, и я видела все, что этот несносный мужчина со мной творит.

– А еще ты разрешила мне ласки, – прошептал Аарон, – нежные и неторопливые. Вот как сейчас.

Его руки перекочевали ко мне на колени и медленно, но с нажимом двинулись вверх.

– Расслабься. Я лишь поглажу тебя там. Как киску. Хорошую, милую киску…

Это была речь дьявола-искусителя, которой я поддавалась, пусть все во мне хотело быть против. Но мое тело горело, а еще внизу живота нарастала томительно-приятная тяжесть. И я не понимала почему, что это?

Аарон все же развел мне ноги, и я охнула от его бесстыжего взгляда, которым он посмотрел на меня там.

– Если бы ты знала, Одри… – выдохнул он, и я вдруг осознала, с каким трудом ему даются слова. – Как мне не хочется сдерживаться…

Его пальцы коснулись срамных губ, провели по ним вверх-вниз, а после немного раздвинули в сторону, и я закусила губу, чтобы молчать. Потому что мне впервые в жизни хотелось стонать.

– Зачем ты так со мной? – взмолилась я, дыша все чаще, ведь Аарон теперь играл пальцами ТАМ, а у меня взрывался мозг, так как я начинала нести полную чушь: – Меня словно изжаривает внутри. Так горячо…

– Так и должно быть, – ответил искуситель, и в следующее мгновение его пальцы сделали еще что-то. Будто бы проникли в меня, но совсем чуть-чуть.

Я вскрикнула, но это ощущение тотчас же прекратилось.

– Да ты течешь, Одри, – изумленно выдохнул мужчина. – Маленькая бесстыдница.

Почему-то от его слов пожар внизу живота стал еще сильнее, и мне вдруг захотелось, чтобы Аарон повторил, причем все, начиная со вторжения пальцами.

Теперь ладонь мужчины поменяла положение, он действительно делал со мной что-то внизу. Я чувствовала, как он растирает по моей коже влагу, а второй рукой давит на низ живота, будто знает о том, что внутри меня сжимается узел и хочет, чтобы он делал это еще быстрее.

Я же смотрела за действиями мужчины и понимала, что падаю в пучину греха. Особенно когда Аарон взял свои пальцы и положил себе в рот, слизав соки.

– Терпкая итальянская девочка, – произнес он, зажмурившись, словно кот. – Как вино, созревшее под жарким солнцем. Пожалуй, я поцелую тебя до самого дна.

Я даже не успела понять, что значат его слова, когда губы и язык жениха коснулись меня и принялись жадно целовать, дразня нежную плоть. И пальцы Аарона опять повторили свой трюк с мимолетным вторжением, и я охнула, когда он это сделал. А потом повторил еще и еще, помогая себе языком. Облизывая меня в такт каждому своему движению пальцем внутри.

Я, уже не стесняясь, стонала в голос, чувствовала, что вот-вот произойдет нечто феерическое, нужно лишь чуть-чуть, чтобы Аарон сделала следующее движение во мне сильнее. Но мой язык не поворачивается просить.

И я закинула ему ноги на плечи, скрестив их за затылком. В этот момент меня прошибло первой судорогой, от которой мои бедра обняли мужчину настолько сильно и прижали к себе так, что я наконец осознала, что значит «поцелуй до дна».

Потому что Аарон выпил меня полностью, а я сколлапсировала от его ласк в ничто, чтобы еще несколько мгновений содрогаться в мужских руках и ловить движения языка.

Комната вокруг вращалась, я часто дышала, пытаясь прийти в себя. Почему нам не рассказывали об этом в пансионе? Что это вообще было?

Аарон медленно поднимался от меня выше, чтобы, поравнявшись с лицом, нависнуть и выдохнуть прямо в губы и глядя в глаза:

– Когда-то я поклялся не делать ставок. Но, кажется, все же срубил джекпот.

Не знаю, что означали его слова, но в следующий миг новый поцелуй опалил мне губы. Яркий, красочный и кружащий голову, и я отвечала на него, прикрыв глаза, потерявшись во времени и прервавшись лишь для того, чтобы сделать вдох.

– И да, – произнес Аарон, будто ставя финальную точку. – В постели не нужно терпеть, в постели нужно наслаждаться процессом.

Напоследок проведя руками по моему телу, Аарон сказал:

– А теперь спи…

Затем встал и неторопливо двинулся к двери, а я провожала его фигуру осоловевшим взглядом и, когда он уже достиг порога, спросила:

– Вот так теперь и будет?

– Что именно? – Будущий муж застыл в проеме вполоборота ко мне. Свет из коридора обрисовывал его мощную фигуру, заставляя что-то внутри меня трепетать. Хотя, быть может, еще не улеглась дрожь того, что мне удалось пережить недавно?

– Ты будешь уходить…

Я смешалась и опустила взгляд, торопливо садясь на постели и закутываясь в покрывало, чтобы хоть как-то прикрыть наготу.

– Одри… – Аарон прислонился плечом к косяку. – А ты хочешь, чтобы я остался?

– Эм… нет, – наверное, слишком торопливо ответила я. – Просто ты сказал про общую постель, вот я и подумала…

– Обычно я предпочитаю спать один, – медленно проговорил мужчина. – Хотя для будущей жены, несомненно, нужно будет сделать исключение. Но сейчас я остаться не смогу по одной простой причине: я обещал, что сегодня между нами не будет ничего, кроме поцелуев, но хочу тебя настолько, что если ты станешь лежать рядом… нет никакой гарантии, что сумею сдержать слово. Так ты все еще хочешь, чтобы я остался, малышка?

Он сделал шаг вперед и медленно начал снимать только что надетую рубашку. Я тихо пискнула и, натянув покрывало по самый нос, вскрикнула:

– На надо!

– Такая страстная итальянка… с такими догмами о приличиях в голове. Нам придется немало с ними работать, и, судя по произошедшему, это доставит удовольствие и тебе, и мне.

Я ничего не ответила. Аарон больше тоже не говорил, лишь тихо рассмеялся и наконец-то вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Уронив лицо в ладони, я прерывисто выдохнула.

Воспитание во мне смертным боем билось с любопытством.

То, что я испытала, это ведь экстаз, да? Высшее физическое удовольствие, доступное человеку. И испытала я его от таких развратных, не укладывающихся в голове действий…

Так и не примирив в себе противоборствующие стороны, я отправилась на подгибающихся ногах в душ. Он смыл испарину удовольствия и успокоил сладкую дрожь. Вернувшись в кровать, я практически сразу уснула. И снилось мне что-то томное, жаркое, от чего кровь вскипала в жилах…

* * *

А утром, за завтраком, в процессе которого я никак не решалась поднять глаза на жениха, он внезапно заявил:

– Сегодня вечером будет прием у Линдоуна. Мне желательно присутствовать. Помнишь, я говорил, что больше не намерен отдуваться один?

Я так удивилась, что впервые посмотрела прямо на него и проговорила:

– А разве вы не хотели представить меня свету на приеме в вашем доме?

– Да, изначально план был такой, но придется от него отступить.

Я задумалась, покрутила вилку в пальцах и решительно кивнула:

– Да, конечно, я поеду. В конце концов, как понимаю, в дальнейшем мне нужно будет сопровождать вас…