Стелла Грей - Чудовищное предложение

Звук повторился. Я ожидала, что Аарон войдет, но он почему-то медлил. Шли минуты. Я знала, что он там, и это напрягало. Пусть уж либо уходит, либо заходит!

С этой мыслью я встала с кровати и быстро преодолела расстояние до двери, а после рывком распахнула ее, замирая.

Аарон стоял у соседней стенки, уткнувшись в нее лбом, прикрыв глаза и держа в руках игрушечного медвежонка Тедди.

– Аарон?!

Он медленно открыл глаза, устало посмотрел на меня и произнес:

– Мы сегодня так и не заехали в магазин игрушек, хотя я вроде как намекал, – с этими словами он протянул мне игрушку, перевязанную голубой ленточкой. – Это тебе. Надеюсь, понравится.

Несколькими часами ранее

Сколько раз в детстве я мечтал о том, что в приют явится кто-то такой же, как Клаус, и скажет: «Я знаю, кто ваша мама». Ну или хотя бы сама мама явится, или папа.

Наверное, каждый день.

Любой сирота мечтает именно об этом. Не об опекунах, какими бы хорошими они ни были, не о приемных родителях, а о настоящих родителях.

Ко мне вот такой визит запоздал. Лет на тридцать.

Я все еще пребывал в душевном раздражении после случившегося.

Немецкий детектив взял мазок с внутренней стороны щеки, на всякий случай несколько волосков, все это с удивительной аккуратностью упаковал в специальные контейнеры и пообещал сообщить о результатах через пару дней.

Я до сих пор не знал, по какой причине согласился. Внутри почему-то кипела злоба на себя, на немца и на вероятную мать. Нужно было отказаться! Чтобы не бередить душевную рану, с которой почти смирился.

Не было и не нужно.

Зато теперь мои зажившие шрамы будто расковыряли и засыпали солью.

Может, это все искусный развод? Ну, а почему нет?

Если бы я был мошенником, то с радостью бы пользовался такой схемой: находить родителей богатым и успешным сиротам. Вот только пара вещей не сходилась: Клаус утверждал, что моя мать богата, да и репутация самого немца была идеальна. Даже веря Доновану, я сам после ухода детектива полез в интернет и несколько часов изучал все, что там есть на Витгенштайна.

Забавно, что у него был прекрасно оформленный сайт, блестящие отзывы, а вот его фотографий в сети почти не нашлось. Зато нашелся инстаграм его жены. Вот уж кто не скупился на выкладку в сеть сотен, если не тысяч фотографий.

Я перелистывал их одну за другой, будто подглядывая в чужую жизнь и чувствуя себя при этом извращенцем-вуалеристом. Только подглядывал я не за сексом, а за семьей.

Идеальной, мать ее, инстаграмной семьей. Я убеждал себя, что все на снимках – постановка, вот только глядя в глаза людей на фотографиях, я понимал, что нет.

Русская жена немца – Елена Сайн-Витгенштайн – со свойственной русской душе щедростью делилась счастьем со всем миром. Фотографии со свадьбы, путешествия по миру, рождение погодок дочери и сына. Слепки их ножек и ладошек на память, первые шаги, улыбки, попытки произнести какие-то звуки. Клаус, целующий детей так, словно они самое дорогое в его жизни, катающий их на плечах, обнимающий жену… И так до бесконечности.

Нескончаемый поток семейной радости, спрессованный в концентрат идеального счастья, которого был лишен я.

Головой я понимал, что где-то за кадром наверняка остались бытовые ссоры, бессонные ночи с больными детьми, но все это казалось такой мелочью по сравнению с тем, что у этих людей была семья. И они ее построили и продолжали строить дальше.

А я? Я смогу точно так же?

От этой мысли стало паршиво.

Я поднялся с кресла и налил себе из бара виски на два пальца. Обычно я не пью, алкоголь – это вообще тупиковый путь, но сегодня был тот самый день, когда я мог себе это позволить.

Возможно, мисс Тосни была не так уж права, сравнив себя с породистой лошадью. Я ведь ее потому и купил, что хотел от нее породистых детей. Но глядя на Клауса, от которого прямо «перло» немецким аристократизмом, и простую, хоть и действительно симпатичную Елену, я понимал: детектив жену не покупал. Между ними было нечто большее, чем банковский счет с десятком нулей.

Любовь, мать ее!

А у меня вот любви не было. Никакой. Даже купленной. Да и привык я уже жить без нее.

А вот семью хотелось.

Чтобы мисс Тосни так же выкладывала в инстаграм фото наших детей и целовала в лоб перед сном, а утром я катал их на плечах.

Мне бы очень этого хотелось, но как к этому прийти, я не имел представления. Только сейчас я понял, что ни хера не знаю об отношениях. И что заставить Одри ходить за мной с матрасом и делать минет по команде – маловато для счастливой семьи.

Так я загнал себя в мысленный тупик, из которого не представлял, как выйти.

За окном уже давно стемнело, и офис опустел, а я все еще сидел в кабинете и тупо пялился в чужой инстаграм.

Раздался стук в дверь. Подняв взгляд на прозрачную поверхность, увидел своего водителя.

– Войди, Кевин, – бросил ему.

– Мистер Харрис, – обратился он. – Вы собирались в обед ехать на ипподром. Но уже почти девять, и он скоро закроется…

– Я передумал. Обстоятельства изменились. Подготовь машину. Спущусь через десять минут, отвезешь меня домой.

– Хорошо, мистер Харрис.

Кевин ушел, а я заставил себя выключить компьютер, свет и тоже вышел за ним следом.

Ехали мы не спеша, встряв в этот поздний час в самые пробки. Кое-где водитель пытался объехать, вот только Нью-Йорк не тот город, где можно проложить сотню маршрутов в обход.

Впереди замаячил огромный торговый центр. И я, проклиная себя за забывчивость и невнимательность, вспомнил, что хотел позвать Одри в магазин игрушек.

В этом здании он тоже был огромный, хотя и не такой, как главный магазин для детей на Таймс-сквер. Почему-то в этот момент вспомнил фильм «Один дома», где юный герой ходил по универмагу и скупал все подряд, тратя деньги папочки… Неуместная ассоциация.

– Останови, – попросил я Кевина, и, стоило ему припарковаться, как сказал ему подождать и пошел к центру.

Мне хотелось выбрать подарок для Одри. Пускай даже он будет не совсем к месту. Вот просто так. Пытался представить игрушки, которые у нее могли быть в детстве и которые вдруг исчезли после смерти родителей. Наверняка у нее были сотни кукол в разноцветных платьях.

Прошел мимо всевозможных Барби и им подобных красоток. Коллекционные фарфоровые тоже отмел. Почему-то они прочно ассоциировались у меня с фильмами ужасов.

Мысль, что я занимаюсь полной ерундой, все еще не покидала. Все же мисс Тосни было уже восемнадцать, наверняка она мечтает о драгоценностях, но отчего-то я продолжал идти по магазину дальше, пока не остановился у стеклянной витрины.

За стеклом в подсветке из светодиодных ламп сидел медвежонок. Сантиметров тридцать в высоту. У него были грустные глаза и потерянный вид. Так, словно кто-то его здесь бросил одного и ушел, наигравшись.

«Авторская игрушка. Ручная работа, единственный экземпляр», – прочел на бирке рядом с ценником.

Рука сама потянулась к кошельку.

– Знаете, а у него была пара, – упаковывая медведя, произнесла девушка-продавец. – Медведица. Только ее забрали на прошлой неделе. Какой-то мужчина купил для больной тетушки. Сказал, что ей нравятся мягкие игрушки.

– Мог бы тогда взять сразу двух, – отозвался я. – Нехорошо разбивать ансамбль.

Консультант вздохнула:

– Мы ему также сказали, но судя по его реакции, не все так просто. Он категорически не хотел брать медведя-мальчика.

Я пожал плечами.

Бывают же странные на свете люди. В любом случае медведь с голубой лентой мне нравился, и я хотел верить, что Одри тоже оценит. Хотя бы мою попытку сделать шаг к ней навстречу.

Путь до дома смазался. Его будто вычеркнули из моей жизни. Я просто очнулся стоящим у дверей спальни мисс Тосни и вдруг осознал, что круглый идиот.

Ну право. Должно быть, именно так я и выглядел.

Вчера лапал и соблазнял, сегодня водил по магазинам, говорил красивые речи, после довольно поспешно спровадил домой, а сейчас, вдруг решив, что самое время строить семью, купил ей медведя. Если бы где-то в мире вручали премию за непоследовательность, она бы досталась мне.

Да и с чего я взял вообще, что сама Одри имеет похожие с моими мечты? Ведь ее дядя намекал на честолюбивую натуру девушки.

В общем, я запутался. Окончательно и бесповоротно. Я хотел семью и не знал, что это такое. Не представлял, как ее создавать, и тем более даже не подозревал, с чего начать.

Я отступил на шаг в сторону от двери невесты и уткнулся лбом в стену. Быть может, холод, идущий от нее, приведет мысли в порядок?

В этот момент двери рядом открылись.

Я не ожидал, что мисс Тосни меня слышала. И еще больше не ожидал, что выйдет сама.

– Аарон?! – спросила она.

Я приоткрыл глаза и посмотрел на Одри. Она стояла в ночной рубашке до пят, смущенно глядела на меня и почему-то походила на воробья, которого вытащили из гнезда. Похоже, я ее все же разбудил.

Ее взгляд скользнул по моей фигуре и остановился на медведе в руках. Да-да, твой жених – идиот.

Не найдя других слов, я произнес:

– Мы сегодня так и не заехали в магазин игрушек, хотя я вроде как намекал. – Моя рука немного дрогнула, когда я протянул медведя. – Это тебе. Надеюсь, понравится.

Одри застыла. Несколько секунд неотрывно глядела в глаза игрушке, а после робко и недоверчиво потянулась к ней.

Коснулась мягкой шерсти, провела пальцами по ушкам и зашкаливающе трепетно приняла дар в руки.

– У меня нет слов… – тихо прошептала она. – Это так… так… неожиданно. И да, мне нравится. Честно.

Она прижала игрушку к груди, и в этот момент мне отчего-то стало легче. Я хорошо научился различать ложь в приюте. Этот навык воспитывался во мне годами. Так вот, Одри сейчас точно не врала. Медведю она радовалась совершенно искренне.

И сам не зная почему, я произнес: