Дженни Даунхэм - Чудовище

Я помогала маме закалывать волосы, как вдруг она взяла меня за руку, назвала по имени, поймала мой взгляд в зеркале и сказала:

– Прости меня.

– За что?

– За то, что я плохая мать.

– Это еще почему?

– Потому что я слабая.

Я пристыженно отвела глаза. Сама не знаю, за кого мне было стыдно – за нее ли, за нас обеих. И еще было неловко, хотелось, чтобы мама снова развеселилась, как девочка.

– Лекс, посмотри на меня, – попросила она.

– Что, мам?

– Оставь себе ожерелье. Тебе уже шестнадцать, дедушка сам бы с радостью отдал его тебе.

Я выудила ожерелье из-под платья, скользнула пальцами по цепочке, пересчитывая рубины.

– Что скажет Джон, когда заметит пропажу?

– Оно твое, и ты его не украла.

Наши взгляды встретились.

– Ты ведь дашь мне выйти за него? – спросила мама. – Обещай, что не сорвешь свадьбу.

Неужели она думает, что у меня еще остались силы на подобное?

– Обещаю.

Приехала машина, чтобы отвезти нас в церковь. Я деланно улыбнулась, помогла маме взять букет, усадила и пристегнула Айрис, стараясь не думать: вот бы в ратуше каким-то чудом оказался Касс, прилетел на свадьбу.

Стоило подумать о нем, как он тут же объявился. Так было всегда. Тренькнул мамин телефон: пришло сообщение в «Вотсап».

– Он пока в Керале. – Мама взглянула на экран.

Значит, в ратуше его не будет.

– Пишет, что мысленно с нами, жалеет, что не смог приехать. Вот, смотрите. – Мама показала нам с Айрис фотографию.

Судя по расслабленному виду, Касс ни о чем не жалел. Он сидел на скамье, у его ног свернулась калачиком черная собачонка, точно он был ее хозяином. Над скамьей возвышалась пальма. Над ней – бескрайнее небо.

– Все хорошо? – Мама легонько толкнула меня локтем.

– Угу, – ответила я.

– Скучаешь по нему? – спросила мама.

– Не так чтобы, – ответила я.

Она спрятала телефон.

– Джону пока лучше этого не показывать.

Хорошая мысль. А то каждый раз, как Касс присылает сообщения, Джон психует.

У ратуши мы вышли из машины. Мама и подружки невесты. Мы расправили и пригладили ее платье, повели ее вверх по лестнице. Нас встретил помощник регистратора, проводил в фойе возле зала торжеств. «Через пару минут заиграет музыка, и зайдете внутрь», – сказал нам помощник и удалился.

Во рту у меня пересохло, живот болел. Мама тоже нервничала. То и дело ощупывала прическу и посматривала в щелку в двери.

– Гости еще рассаживаются, – прошептала она. – Сколько же незнакомых лиц! – Она чуть-чуть приоткрыла дверь. – Слава богу, Мерьем здесь.

Айрис похлопала меня по руке, приподняла подол платья: под ним обнаружились джинсы.

– Ну как?

Я с ужасом уставилась на нее. Она совсем с ума сошла? Напялила под платье свой пиратский комбинезон.

– Даже не думай.

– Я похожа на торт!

– Ты похожа на принцессу. – Я торопливо одернула ей юбку. – А не на хулиганку.

Заиграла музыка, и мама отпустила дверь.

– Начинается.

Я расправила платье, бросила предостерегающий взгляд на Айрис.

– Веди себя как следует, хорошо?

Она кивнула. Взяла букет, как ее учили, – так, чтобы цветы были на уровне пояса. Наклонила голову. Мама взяла меня под руку. Айрис следовала за нами.

Мы вошли в двери, гости встали. Под их улыбками мы медленно шли по проходу к Джону. Гости фотографировали нас, толкали друг друга локтями.

Джон оглядел маму с головы до ног, словно хотел съесть.

– Сногсшибательно выглядишь, – выдохнул он.

Гости умилились.

Джон подарил собравшимся свою золотую улыбку.

– Мне повезло.

Рядом с ним склабился Роджер. В кармане у него лежали два золотых кольца. В третьем ряду, вместе с другими коллегами, сидела Моника.

Регистратор приветствовала собравшихся. Объявила о том, что обладает всеми необходимыми полномочиями для проведения церемонии. И что мы все собрались здесь, дабы стать свидетелями заключения брака и рождения нового союза.

– Если кто-то из присутствующих знает законную причину, по которой эта пара не может стать мужем и женой, то пусть скажет об этом сейчас.

«Ну же, Моника, сделай что-нибудь», – подумала я.

Я тогда сказала ей, чтобы она обязательно приходила: надеялась, что она устроит скандал. А она сидела, как ни в чем не бывало.

Регистратор напомнила нам о том, что брачные обеты священны. И что брак – союз пары, которая решила быть вместе всю жизнь. Я вспомнила о Кассе. Казалось, ему так тепло там, под пальмой. Интересно, как зовут собачку? Останется ли Касс в Керале на сезон муссонов, а если да, сильные ли там идут ливни, быстро ли заканчиваются, теплые ли они? Я представила, как он смеется под дождем, поднимает лицо к небу, пьет воду.

Гостей попросили встать, Роджеру велели вручить жениху и невесте кольца, Джон с мамой обменялись клятвами, призвав в свидетели всех собравшихся, и церемония завершилась. Их объявили мужем и женой. Они обещали всю жизнь любить друг друга и хранить верность. И никто из нас их не остановил.

– Тебя не надо спасать, – сказал мне Касс, когда мы с ним познакомились. – Ты сама в состоянии себя спасти.

Оказалось, я не могу спасти никого.

На улице светило солнце, и я удивилась: когда мы входили в ратушу, было пасмурно. Толпы народа сновали по лестнице, кучковались на парковке. Керис с Беном о чем-то беседовали у ограды, и меня отчего-то снова охватила ревность – от тоски засосало под ложечкой.

Разбитной фотограф, точно продавец с дорогого рынка, командовал гостями:

– Невеста с женихом встали на лестнице! Остальные ненадолго вышли из кадра!

Я взяла Айрис за руку, отвела в сторонку. Джон обнимал новоиспеченную жену за талию. Фотоаппарат щелкал затвором. Мама смеялась, глядя на Джона. Щелк, щелк.

– Снято. Прекрасный кадр.

Над нами пролетел маленький аэропланчик, гости бросали лепестки, мама и Джон позировали. В шикарных нарядах, словно кинозвезды, они ослепительно улыбались в камеру.

Ко мне подошли Бен и Керис.

– Привет, подружки невесты, – поздоровался Бен.

– Какие вы обе розовые, – вставила Керис.

Айрис показала ей язык и юркнула прочь. Я покрутилась для них. Сама не знаю, зачем. Глупо как-то получилось.

Бен отошел, чтобы пофотографировать, и Керис спросила меня:

– Ну что, как твоя речь? Готова?

Я пожала плечами.

– Скорей бы все закончилось.

– Наверняка ты отлично выступишь, – подбодрила меня Керис. – Ты прекрасная актриса.

– Ты же никогда не видела меня на сцене.

– Не видела, – согласилась она, – но слышала.

Мы обе знали, что она говорит о Кассе.

– Он не смог приехать, – пояснила я.

– Наверное, лежит сейчас в постели с какой-нибудь девицей.

– Он прислал сообщение из Индии.

– Мило.

– Он тебе пишет?

– Еще не хватало. Я удалила его номер и отфрендила в соцсетях.

Она сильнее меня. Я по-прежнему слежу за ним на «Фейсбуке».

– Ты знала, что в Керале два сезона муссонов в год? А еще там много кокосовых пальм. И самое крупное производство резины в Индии.

– Очень интересно, – ответила Керис, – но я была бы очень благодарна, если бы мы впредь не обсуждали твоего брата.

А ведь раньше ей хотелось о нем говорить. «Он мне не брат», – отвечала я. Теперь же лучше промолчать. Еще не хватало, чтобы она заподозрила меня в чем-то. Я рассчитывала остаться с Керис подругами.

– Подружки невесты, – громко окликнул фотограф, – вернитесь в кадр.

Айрис куда-то испарилась, и я встала между мамой и Джоном. Он даже приобнял меня, чего сроду не делал. Потом Джон пошел искать Айрис, а мы сфотографировались вдвоем с мамой. Я сжала ее ладонь.

Прощай, мам. Прощай. Прощай.

– Отлично, – сказал фотограф. – А теперь положи голову маме на плечо. Вот так. Замечательно.

Щелк, щелк.

Гости тоже снимали нас вдвоем. На мобильниках загорались вспышки. Жених ушел, и настал новый порядок – мы с мамой в маскарадных костюмах позировали на солнце.

Но Джон вернулся, волоча упирающуюся Айрис, и мы вчетвером сфотографировались в разных позах. Айрис переминалась с ноги на ногу и дулась. Наконец Джон сказал, что если мы хотим успеть к торжественному завтраку, нужно делать групповое фото. Вокруг нас на лестнице собралась толпа, я очутилась рядом с Беном.

– Я тебе позже кое-что покажу, – пообещал он.

– Что именно?

– Видеоролик.

– Поздно.

– Это еще почему? – Он нахмурился.

Ничего ему не ответив, я сбежала по ступенькам. Все равно я завалю массовые коммуникации, как и все остальное, и сегодня мне совершенно не хотелось об этом думать. Я схватила Айрис за руку и направилась к Мерьем.

– Привет, девчонки, – сказала она.

– Здравствуйте.

– Какие вы хорошенькие!

– Спасибо.

– Помнишь Барбару?

Какая-то женщина стиснула мою руку и ласково сказала:

– Давно не виделись, Лекси. Мы как раз говорили…

Стоявшие за ее спиной женщины, которых я знала в детстве, улыбались и махали мне. Такое ощущение, будто я когда-то видела их на фотографии, и вот теперь она ожила.

– Кто это? – шепотом спросила Айрис.

Я не помнила их имена и, чтобы предупредить дальнейшие вопросы, усадила сестренку к себе на спину.

– Поехали в паб?

– Увидимся вечером, – сказала Барбара. – Мы все идем на дискотеку.

– На какую дискотеку? – удивилась я.

– Без мужчин. – Она рассмеялась. – Будут только девочки.

Айрис обхватила меня руками и крепко прижалась ко мне.

– Не отпускай меня.

Мы стояли в зале, ели канапе, дожидаясь, пока позовут к столу. Какие-то незнакомые люди называли нас с Айрис красавицами, расспрашивали о школе, об экзаменах, о летних каникулах: не собираюсь ли я с друзьями поехать куда-нибудь на фестиваль?