– У тебя сердце бьется громко, – заметила Айрис.

– Повесь трубку, – велела я. – И больше не соглашайся на такое, как бы я тебя ни умоляла.

Айрис бросила на меня печальный взгляд.

– Может, тебе лучше не носить его пальто?

Я чувствовала себя пустой, как безлюдный вокзал или чашка, в которой не осталось ни капли. Я что-то ела, но в основном для того, чтобы мне не выносили мозг. Садилась со всеми за стол, вежливо слушала, кивала в нужных местах. Дважды в день принимала лекарство. Но мысли мои витали далеко.

Керис написала: «Объявился Касс. Наврал с три короба о том, почему столько времени молчал, а потом порвал со мной эсэмэской! Типа, ему нужно «найти себя». Я ему ответила, что он самовлюбленный козел!»

Похоже, она сумела разозлиться и без моей помощи. Я поздравила ее в ответ, Керис написала, что все это благодаря мне. «Я приклеила бумажку с твоими словами у себя над столом и постоянно на них смотрела». Она имела в виду мой совет обязательно заглянуть в потайную комнату, когда тебе запрещают туда заходить. Керис восприняла его в переносном смысле, и он ее вдохновил. «Я перед тобой в долгу, – написала она. – Ты моя ролевая модель».

Я ответила, что она отблагодарит меня с лихвой, если поможет написать речь отца невесты, потому что я понятия не имею, о чем нужно говорить. Керис предложила начать с того, что все мужики сволочи.

Айрис на меня рассердилась. Перестала гладить по голове, говорить, как сильно любит; теперь, застав в постели, стаскивала с меня одеяло, велела встать, сесть за уроки или устроить что-нибудь этакое, потому что так нельзя и ей это все надоело.

– Ну и пусть. – Я натягивала одеяло обратно.

– Ничего не пусть. – Айрис складывала руки на груди, притопывала ножкой. – Если ты не хочешь, придется мне самой хулиганить.

– Не надо, Айрис. Я не хочу, чтобы тебя наказали.

– Это мы еще посмотрим. – Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Через пять минут вернулась в джинсовом комбинезоне и полосатой футболке.

– Я так пойду на свадьбу, – пояснила сестренка. – Буду пиратом.

– Ты наденешь розовое кружевное платье. И я тоже.

Она скорчила рожицу и убежала показывать наряд родителям. Сперва до меня донесся смех, потом Джон сказал:

– Не смеши меня, Айрис. Иди отсюда со своими глупостями.

Я не расслышала, что именно она ответила, но ругательство разобрала; дальше в коридоре раздался топот и окрик Джона:

– Вернись сейчас же!

Айрис со смехом запрыгнула ко мне на кровать и забралась под одеяло.

В комнату ворвался Джон.

– А ну вылезай.

Но Айрис лишь спряталась глубже и схватилась за мои ноги.

Тогда Джон сдернул с нас одеяло, опустился на корточки рядом с кроватью и сжал лицо Айрис ладонями.

– Не смей на меня ругаться. Поняла? Это не смешно. Что на тебя нашло?

– Я хулиганка, – раскрасневшись, весело ответила Айрис.

– Хватит, – процедил Джон. – Иди к себе. – Подхватил под мышки и попытался поднять, но Айрис повисла у него на руках, и держать ее было тяжело.

– Оно того не стоит, – прошептала я, но едва ли она меня слышала. Айрис смеялась, цеплялась за дверной косяк, Джон тащил ее прочь.

– Ну все, юная леди, вы доигрались, – сказал он.

– Это мы еще посмотрим, старик!

Джон отнес Айрис в ее комнату и прочел ей нотацию. До меня долетели обрывки его бубнежа. Дескать, он не допустит, чтобы над ним смеялись, это неуважительно и подрывает его авторитет. И ругаться ей тоже нельзя. Или она хочет кончить, как ее сестра? Хочет заработать дурную репутацию?

– Прости меня, папочка, – извинилась Айрис. – Я буду хорошо себя вести, обещаю.


За неделю до свадьбы Касс прислал мне письмо.


«Лекс, – говорилось в нем, – я не буду шафером. И вообще не приеду на свадьбу. Отец наверняка психанет, а ты получишь за меня втык. Прости. Пишу из аэропорта: я решил воспользоваться твоим советом и поступать наперекор желаниям отца. Поэтому я уезжаю в путешествие (сначала в Индию). В деканате я все уладил, мама не против, а папе я отправил письмо. Если тебя это утешит, я буду ужасно по тебе скучать. Обещаю не пропадать. Купи уже телефон! С любовью, Касс».


Порой не сразу понимаешь весь ужас случившегося. Я зациклилась на фразах «буду ужасно по тебе скучать» и «с любовью», так что до меня лишь потом дошло, что Касс улетел на другой конец света и я, возможно, несколько месяцев его не увижу.

В кабинете наверху заорал Джон, и я поняла, что ему тоже пришло письмо. Ну все, сейчас начнется. Джон ворвался ко мне в комнату, даже не постучавшись. Письмо Касса явно довело его до белого каления.

– Ты знала об этом? Это ты его подучила? – И он хлопнул ладонью по моему столу, так что карандаши с линейками подскочили.

С кухни прибежала мама.

– Что стряслось?

Джон показал ей экран телефона.

– Касс сбежал в Индию.

– Он сказал, почему? – ошеломленно спросила мама.

– Мы и без него это прекрасно знаем. – Джон зыркнул на меня. – Всем известно, чья это вина.

– Я-то тут при чем? Я сама только что обо всем узнала, – парировала я.

– Стоило тебе съездить в Манчестер, как мой сын бросил университет и отправился путешествовать.

Мама погладила Джона по руке, плечу, шее, сказала, что это еще не конец света и вообще, может, Касс не хочет быть архитектором.

Джон холодно отодвинулся от нее.

– Да он всю жизнь мечтал стать архитектором! Разве я заставлял его идти в университет? По-твоему, вступительную анкету он заполнял из-под палки?

– Может, он хотел сделать тебе приятное? А на самом деле ему нужно что-то другое?

– Господи, женщина! – Джон развернулся лицом к маме. – Когда ты успела стать главным знатоком психологии моего сына?

«Может, теперь он отменит свадьбу», – подумала я. Помчится в аэропорт, улетит в Индию. Мы предупредим Касса, он переедет в другое место, Джон отправится за ним. Так и будут кружить по миру, как кошка и мышь. Вот было бы здорово. Мы бы хоть пожили спокойно. А сами притворились бы, будто их помирили.

– Я авансом оплатил его общежитие, – кипел Джон. – Мне теперь вернут эти деньги? Или он их прикарманил? Получается, я оплатил это его дурацкое путешествие?

Он даже покраснел от крика. Того и гляди, лопнет от натуги. На его ор прибежала Айрис. Встала на пороге, уперев руки в дверной косяк.

– Что случилось?

– Ты знала? – Джон обернулся к ней.

– Что знала? – спросила сестра.

– Что Касс бросил университет.

Айрис посмотрела на меня, потом на маму, испуганно, точно зверек, вдруг очутившийся на шоссе.

– Господи боже, неужели никто не скажет ничего разумного?

И бросился прочь из комнаты. Мама побежала за ним.

– Джон! – закричала она. – Джон, мы что-нибудь придумаем.

Я закрыла глаза, Айрис скользнула мне под бочок и укрыла нас обеих с головой одеялом. Издалека долетали приглушенные мамины вопли.

– Кому ты звонишь? – допытывалась она. – Не надо, подожди. А то скажешь то, о чем потом пожалеешь. Успокоишься, тогда и позвонишь.

– Принеси свой айпод, – попросила я Айрис, – послушай музыку.

Она не шелохнулась, я испугалась, что сестренка задохнулась, и откинула одеяло. Айрис смотрела на меня большими темными глазами.

– Я никуда не пойду, пока ты их не успокоишь. – Она покачала головой.

– Не полезу я в это дело.

– Стань чудовищем.

Я обернулась к ней. Мы лежали лицом к лицу на подушке.

– Не могу, я же теперь на таблетках.

– Тогда давай я.

– Не надо, тебе всего шесть лет.

– В некоторых странах дети в шесть лет делают всякие страшные вещи, – подумав, ответила Айрис.

– Это какие же?

– Например, работают в шахте или на фабрике, а то и воюют.

– Ну, ты, к счастью, живешь в другой стране. И единственное, что от тебя требуется в такие минуты – не лезть под горячую руку. Пусть сами между собой разбираются.

Айрис прижалась ко мне.

– Я думала, раз они женятся, такого больше не будет.

– Может, и не будет. Но ведь они еще не поженились.

В гостиной кипели страсти. Джон в ярости орал на маму:

– А ты и рада! Рада, что мой сын наделал дел. Теперь строишь из себя святую мученицу, которая знает, что лучше для всех. Знаешь что? Я сейчас позвоню бывшей. Или мне уже и этого нельзя? Или мне нужно твое разрешение, чтобы спросить у нее, как она допустила весь этот бред?

– Что-то они совсем разбушевались, – прошептала Айрис.

– Ничего, скоро успокоятся.

– Ты же можешь успокоить их прямо сейчас.

– Не могу.

– Зато я могу. – Айрис мне подмигнула.

Я попросила ее не делать этого. Велела вернуться. Но Айрис спрыгнула с кровати и убежала. Меня затошнило. Того и гляди, вывернет прямо на ковер. Я злилась на Касса, жалела маму, боялась за Айрис. Но сильнее всего было чувство усталости. Хотелось укутаться в одеяло и исчезнуть. Однако же я выбралась из кровати, поплелась в гостиную и вошла в нее в ту самую минуту, когда Айрис выбросила в окно свое платье подружки невесты.

Джон и мама застыли как вкопанные. А потом Джон направил свой жуткий луч ярости прямо на Айрис.

Стань чудовищем.

Когда крики утихли, Айрис сбегала на парковку за платьем, мама отряхнула его от пыли, Айрис попросила прощения за свою выходку, а я – за то, что научила сестру плохому, мама открыла вино и Джон наконец успокоился. Предложил написать Кассу, попытаться его образумить. Сказал, что попросит Роджера быть шафером. Мама согласилась. Принесла айпад, села на ковер у ног Джона и ждала, пока он наберет текст. Я взяла Айрис за руку, отвела в сад. Мы примостились на пожарной лестнице, на которой не так давно сидели с Кассом, и я предложила:

– Не хочешь еще раз попробовать научиться залезать на дерево?

34

Жениху видеть невесту утром до свадьбы – дурная примета, поэтому Джон ночевал в гостинице, и мы завтракали на кухне только втроем – мама, Айрис и я. Пили свежевыжатый апельсиновый сок, ели круассаны, потом надели платья и крутились в гостиной, ходили туда-сюда, точно на показе мод. И так легко было представить, будто мы дурачимся, вот сейчас снимем эти идиотские платья, закажем пиццу и включим «Нетфликс».