Даниэла Стил - Чудо

Мэгги долго сидела с закрытыми глазами, думая о Квинне и желая ему стать свободным. А в это время его самолет медленно покружил над заливом и направился на север, в Европу. Квинн смотрел вниз, на «Золотые ворота», над которыми они пролетали, и по его щекам катились слезы.

Следующие несколько недель Мэгги было так же плохо, как когда умер Эндрю. Она словно плыла под водой. У нее не было энергии, она никогда не улыбалась и почти не спала по ночам. А когда люди с ней заговаривали, она едва их слышала. Она чувствовала себя изолированной от всего мира. Как будто упала с другой планеты и больше не знает этого языка и не понимает слова, которые произносят люди. Она утратила способность понимать окружающий мир. На работе она была очень рассеянной, ей едва удавалось давать задания и проверять контрольные. Единственное, чего ей хотелось, – это оставаться дома и думать о времени, проведенном вместе с Квинном. Каждое воспоминание стало теперь драгоценным.

Правда, Мэгги возобновила волонтерскую деятельность на горячей линии для подростков, склонных к самоубийству. Летом она на два месяца прервала эту работу. Поскольку она в любом случае не могла спать по ночам, то хотела употребить это время на полезное дело. Правда, она была почти в такой же депрессии, как ее клиенты. Жизнь больше не казалась Мэгги разумной и нормальной. Из-за отъезда Квинна снова открылись раны от потерь, напомнив обо всех, кого она любила и утратила. У нее было такое чувство, словно еще один из ее любимых людей умер. А порой ей казалось, что она сама умерла.

В пятницу вечером она пообедала с Джеком. Ей не хотелось, но он позвонил в то утро и настаивал. Она боялась, что встреча с Джеком напомнит о Квинне. Дружба с Джеком была еще одним ценным подарком Квинна. У молодого человека был почти такой же мрачный вид, как у нее. Он сказал, что скучает по Квинну, который дал им так много и был таким щедрым.

У Мэгги был номер яхты на крайний случай, но она обещала себе не звонить. Он имеет право на свободу, которой так отчаянно жаждет.

И она предоставит ему свободу, как бы тяжело ни было. Но остаток жизни представлялся Мэгги безлюдной пустыней. Джек сказал, что вчера вечером он был так расстроен, что даже поссорился с Мишель из-за свадьбы. И теперь ему жаль, что он не уехал с Квинном.

– Тебя он, по крайней мере, пригласил, – горестно заметила Мэгги. В начале обеда оба они всплакнули.

– Каждый раз, как я что-нибудь читаю, я думаю о нем. – Джек рассказал, что учиться в колледже трудно, но ему там нравится. Он по-прежнему хотел посвятить себя архитектуре и был исполнен решимости добиться этого. – Я буду самым старым архитектором в Сан-Франциско, – пошутил он, и оба улыбнулись.

Только перед самым наступлением Рождества Мэгги стало немного легче. Они с Джеком продолжали обедать вместе по пятницам. Правда, они забросили игру в кости «Лгун», так как она напомнила бы им о Квинне. Они просто сидели и говорили о нем. Только с Джеком Мэгги могла себе это позволить. Никто в той школе, где она преподавала, ничего не знал о Квинне. Джек сказал, что Мишель смертельно надоело слушать о Квинне. Свадьба должна была состояться за неделю до Рождества. Мэгги обещала прийти, но никакого настроения не было. Она не дала себе труда купить что-нибудь нарядное и в день свадьбы вытащила из шкафа маленькое черное платье. Несколько дней назад Джек получил весточку от Квинна. Он улетел в Женеву из Кейптауна, чтобы повидаться с Алекс и мальчиками. Джек принес с собой открытку и спросил Мэгги, не хочет ли она взглянуть. Но она не захотела. Это только заставило бы ее расплакаться, а она и так без конца рыдала два месяца.

Мэгги пошла на свадьбу Джека и проплакала всю церемонию. Во время приема она чувствовала себя ужасно, и ей не хотелось ни с кем танцевать. Единственное, что она желала, – это отправиться домой и в одиночестве думать о Квинне. Она пыталась выкарабкаться из депрессии, но после смерти Эндрю ей стало трудно терять кого-то. А утрата Квинна была столь болезненна, что открылись все старые раны. Но как бы мучительно это ни было, она знала, что придется пережить эту потерю. Это ее долг перед Квинном.

Выбрав удобный момент, Мэгги ускользнула с праздника. Каким облегчением было прийти домой, сбежав от шумного веселья и застолья! Приятно было видеть Джека счастливым. Мишель пребывала в эйфории и была очень красивой. Мэгги не сомневалась, что они будут очень счастливы.

Только в канун Рождества она начала спокойнее воспринимать случившееся. Она думала не о годах, которые ей не суждено провести вместе с Квинном, а о месяцах, проведенных с ним. Каким счастьем они были и как ей повезло, что она узнала его! То же самое она внушала себе два с половиной года назад, потеряв Эндрю. Тогда она сконцентрировалась на благодарности, а не на потере. Мэгги хотелось позвонить Квинну в рождественское утро. Однако после двухчасовой борьбы с собой ей удалось не поддаться искушению. Если бы он хотел поговорить, то позвонил бы сам. Оставалось лишь пожелать ему всего самого лучшего и предаваться воспоминаниям. А их было много. Этого для нее достаточно. Должно быть достаточно. Выбора нет: нужно идти вперед, с ним или без него. И когда в канун Рождества она отправилась в церковь, то поставила свечку за Квинна.

Канун Рождества Квинн встречал в Женеве, с Алекс и ее семьей. Он пошел с ними на полуночную мессу и, вспомнив давно забытую традицию из юности, зажег свечку за Мэгги.

За две недели до этого у Алекс появился малыш. Выполняя обещание, Квинн приехал повидаться с ней. Он знал, что так поступила бы Джейн, и сделал это за нее.

На этот раз Алекс родила девочку. Мальчики были в восторге от нее, постоянно трогали, обнимали и целовали. Алекс была удивительно спокойна, когда они чуть не уронили малышку. Она была счастлива провести какое-то время с отцом. Они сидели рядом и тихо беседовали, в то время как Алекс нянчила дочь. Квинну вспомнилось, как много раз ему не удавалось приехать домой на Рождество из какого-нибудь отдаленного уголка мира. Сейчас он извинился за это перед дочерью, и она сказала, что все понимает. Для нее очень много значило, что он прилетел из Кейптауна только для того, чтобы увидеть ее. (Яхту он оставил там.) А в рождественское утро вернулся обратно.

Квинн провел с ними неделю. Сидя с Алекс в ту ночь после мессы, он испытывал искушение рассказать о Мэгги. Но он решил не делать этого. Он по-прежнему был убежден, что поступил правильно. И тем не менее его удивило, как сильно он тоскует по Мэгги. Неизвестно, как это воспримет Алекс. У него так и не хватило мужества поделиться с ней. Квинн был уверен, что она сочтет это предательством по отношению к матери.

Он все еще любил Джейн и думал о ней. Но именно Мэгги постоянно занимала его мысли, когда ночью он сидел на палубе, глядя на океан. Джейн скорее принадлежала отдаленному прошлому, тогда как Мэгги была накрепко связана с настоящим. Но не с будущим. Будущее он проведет в одиночестве на «Vol de Nuit», размышляя о своих ошибках и победах, а также о людях, которых любил и которых больше с ним нет.

Квинн был благодарен за то, что Алекс теперь не только принадлежит его прошлому, но и вошла в его настоящее. Уезжая ранним рождественским утром, он поцеловал всех на прощание и оставил подарок для каждого. Он провел с ними неделю, а теперь не хотел мешать. Они должны провести Рождество своей семьей, решил он. Да и в любом случае праздники теперь были для него мучительны. По правде говоря, он никогда их особенно не любил.

Он полетел обратно в Кейптаун и поздней ночью снова был на борту своей яхты. Это было большим облегчением. Теперь его домом стала «Vol de Nuit».

Они пробыли следующие три дня в порту, запасаясь провиантом. Квинн часами вычерчивал вместе с капитаном маршрут на карте. Они собирались обогнуть мыс Доброй Надежды и идти вдоль восточного побережья Африки. В некоторые места было неразумно заходить на яхте такого огромного размера, как «Vol de Nuit». Квинну не хотелось попасть во враждебные районы и подвергнуть команду неоправданному риску. Он был счастлив, когда они снова подняли паруса и направились к новым местам.

Погода начала портиться после праздников, и во второй половине января зарядили дожди. Три дня подряд шел проливной дождь, а море было бурным. Квинн невольно вспомнил о буре, которая разразилась год назад в Сан-Франциско. Именно благодаря ей он в Новый год впервые увидел Мэгги. Она стояла тогда под ливнем, насквозь промокшая. Вспомнив это, Квинн испытал искушение позвонить ей, но устоял. Телефонный разговор был бы сейчас мучительным для обоих. Он был исполнен решимости отпустить Мэгги. Ей нужна не такая жизнь, какую он мог бы дать.

После недели проливных дождей они поменяли курс, поскольку всей команде это надоело, и Квинну тоже. Они с капитаном достали карты и начали прокладывать новый маршрут, надеясь, что в тех местах погода будет лучше. Но там она оказалась еще хуже. «Vol de Nuit» испытывала килевую и бортовую качку в бурном море. Всем, кроме Квинна и капитана, было дурно. Квинн даже пошутил, что нужно привязать команду к койкам, если погода не улучшится. Лежа в ту ночь в постели, он услышал грохот. Штормило так сильно, что оторвался и упал какой-то предмет обстановки. Взглянув на приборы в изголовье кровати, Квинн увидел, что начинается буря. Он оделся и поднялся на мостик, чтобы поговорить с капитаном. По-видимому, из-за нового курса они попали в бурю. Квинна поразила высота волн, разбивавшихся о палубу. В рубке он встретился с первым помощником, инженером и капитаном. Они просматривали сводки погоды и наблюдали за радаром. Палубу заливала зеленая вода, и волны бились о стены рубки. Каждый раз, когда нос парусника нырял, а потом снова поднимался, казалось, что сломаются мачты. Правда, Квинн был уверен, что этого не случится.

– Похоже, это настоящий рок-н-ролл, – бодро произнес Квинн. Однако его насторожил встревоженный вид капитана. – Как у нас дела?