- Мы не будем все время вместе, ты же понимаешь...

- Это еще почему?

- Потому, что, по закону, Зоя уже Димина. Он ее удочерил. И заберет домой.

- Дурочка ты, он же сохнет по тебе, и ты думаешь, Дима посмеет отнять у тебя Чудо? Да он тебя к себе и заберет!

- Ты же знаешь, я не стану...

- Юля, да прекрати ты! У вас Зоя, и этим все сказано!

- Ты упертая.

- Сама ты упертая. Перевоспитать некому. Ну, ничего, скоро один человек займется тобой.

- А что ты меня так рьяно выдаешь замуж?

- А нечего в девках сидеть. Да и мне проще, ты будешь замужем, одной конкуренткой меньше.

- Вика, что ты несешь? - непонимающе уставилась на подругу Юля.

- Правду, дорогая, только правду. Ты, вон, какая красотка, все мужчины на тебя смотрят, так что, дуй замуж, и уступай дорогу молодым.

- Да, ну тебя, - устало вздохнула Юля и отвернулась к окну, продолжая молча ожидать свое маленькое Чудо, которое вот-вот должно озарить ее квартиру своим долгожданным появлением.


Глава 17


Когда ты веришь в лучшее, оно обязательно случается - наверное, случается, потому что не может всегда быть только черная полоса. Однажды приходит время, и возвращается маленький белый цветочек, который способен озарить собой все то черное, что происходило вокруг человека. Цветочек, который способен соединить людей, посланных друг другу судьбой, и может своей улыбкой делать счастливыми всех окружающих. И этим цветочком у Юли была именно маленькая красивая и невероятно нуждающаяся в ней Зоенька, которая появилась на этот свет для того, чтобы ее любили, и о ней заботились. Только вот почему-то ее цветик никак не спешил домой, в любящие и добрые объятия, а ведь девушка так сильно мечтала обнять любимое крохотное тельце, чтобы никто больше не посмел его обидеть. Она хотела защитить маленькую девочку от всех невзгод, заслонить собой от беды и горя, и чтобы крошечка, так сильно любимая ею, никогда больше не узнала, что такое зло. Малышка должна расти в любви и ласке, о чем так сильно хотела позаботиться сама Юля, ведь теперь в ее жизни нет никого дороже крохотной, теплой, кряхтящей малышки.

Сейчас все дни Юли были не просто пасмурными и дождливыми, они были темными, словно кто-то специально закрыл в комнате все окна, выкрутил лампочки и закрыл двери. Словно кто-то специально не давал ей вздохнуть, ведь она действительно не дышала, не жила, просто существовала, даже не пытаясь найти в себе силы хотя бы для маленького глоточка жизни. Вокруг все перестало существовать, не было ни людей, ни красок, и Юля позабыла даже о сестре, которая вечно во всем ее винит. Она позабыла, как нужно начинать новый день, и как его заканчивать, позабыла, что иногда нужно просто с кем-то разговаривать. Она, конечно, делала это, но только для того, чтобы просто ее никто не трогал, но, к сожалению, ничего не получалось. И, конечно, винить Юля никого не могла, ведь Вика с Димой делали все возможное, чтобы вдохнуть в нее жизнь, чтобы вернуть маленький белый цветочек.

Прежде Никольская не думала, что сможет полюбить неродного ребенка, но теперь даже не стоило об этом задумываться. Конечно, для нее все детки всегда были своими, и она никому не могла отказать в помощи, потому что кто, если не взрослые, будут защищать маленьких и слабых деток. Любила она их всех, считала, что ребенок - это подарок Бога, за который должны благодарить всю жизнь. Оттого она так и страдала на своей работе, ибо понимала, что не существует чужих детей, и не бывает плохих, просто бывают ненужные тем, кого словом «мать» назвали по ошибке. Таких Юля всегда презирала и считала недостойными вообще рожать, ведь от этого страдали только детки, которых предали с первой минуты жизни. А еще Юля не понимала, что сказать ребенку, который уже просто нуждается в объяснении, где его мама, и почему он никому не нужен. И самым ужасным было видеть боль в их глазах, которые должны сиять от счастья. Но, так или иначе, эти детки, которые были лишены родительской любви, получали второй удар - удар осознания жестокой реальности.

И теперь ей безумно хотелось, чтобы Зоя никогда не испытала то, что многие переживают в детских домах, и чтобы в ее глазках она видела только здоровый, счастливый блеск. Маленькие ангелы должны знать, что их любят и в них нуждаются, они должны чувствовать себя важными в жизни родителей и, главное, наполнять родительский дом своим прекрасным звенящим смехом.

Юля всхлипнула и снова уткнулась лицом в подушку, стараясь заглушить слезы отчаяния и боли. Она так любила эту маленькую девочку, и ей казалось, что она сама ее родила, наверное, потому, что с самых первых минут жизни крошки Юля всегда была рядом. Конечно, она не знала, как будет находиться вдали от нее, но успокаивала себя тем, что Зоенька будет всегда с Дмитрием, а он уж точно позаботится о малышке. Сейчас было самым главным, чтобы ребенок был здоров и невредим, и чтобы он поскорее оказался около нее, но почему-то до сих пор Жаров не привез ей Зою, и даже не позвонил.

- Юля, я прошу, перестань плакать, все будет хорошо, ты должна в это верить, - прошептала Виктория, присаживаясь около подруги и поглаживая ее по руке.

- Его уже нет пять часов, понимаешь? Пять! - зарыдала в голос, приподнимаясь с дивана.

- Пять - не сутки, пять часов - не три дня! И если Димы до сих пор нет, значит, вернется он не один! И ты должна быть сильной, чтобы встретить свое Чудо. Ты просто должна, Ю-л-я! - буквально прокричала Загорская, не находя в себе больше сил бороться с Юлей.

Подруга понимала ее боль, и сама переживала за ребенка, но нельзя вот так доводить себя до предела, до нервных срывов, ведь Зоя в дальнейшем будет нуждаться к ней. Зоя уже нуждается. А Вике было больно видеть Юлю такой, ведь не впервые она страдает, только вот в этот раз боль ее подкосила гораздо круче. И на то были явные причины, о которых, кроме Юли, знала только Виктория.

- Ну, хочешь, мы прямо сейчас позвоним Диме, хочешь? Узнаем, что там у них происходит.

- Нет, нельзя, не нужно, а вдруг именно сейчас происходит что-то очень важное, а мы только помешаем.

- Тогда давай, успокойся, и мысленно поддержи Диму.

Юля все это время его поддерживала, молилась Богу, чтобы все было хорошо, и верила, что так и будет. Просто каждая минута ожидания приносила невыносимую боль, от которой просто некуда было деться.

- Вот так, маленькая моя, теперь мы дома, - услышали девушки тихие слова из прихожей и, буквально вскочив с дивана, рванули на голос.

У самой двери стоял Дмитрий, держа в руках маленький комочек, укутанный в одеяло, и совсем тихо кряхтящий что-то под носик. Увидев эту картину, у Юли словно сердце ухнуло вниз, а потом часто-часто застучало в груди, и у нее, от нахлынувшей радости и перенесенного стресса, ноги стали ватными и перестали держать тело.

Девушка рухнула на пол и, жадно глотая воздух, пыталась подавить в себе крик. Жутко хотелось кричать, что-то разбить, или просто сорваться куда-то от осознания того, что маленькое Чудо дома. С ними. С ней. И теперь она может взять Зоеньку на руки и держать, сколько захочет. От понимания всего этого Юля истерически засмеялась, крепко закрыв рот рукой, а потом, словно опомнившись, зарыдала, крепко сжимая руки в кулаки. Стоявшая рядом Виктория тоже не сдержала слез, но все же улыбнулась, ведь главное - малышка живая. Дима, быстро сбросив обувь, присел рядом с Юлей и, коснувшись ее волос, привлек внимание к себе, а уже через миг - и к Зоеньке.

- М-мо-можно? - еле проговорила Юля, до сих пор боясь, что девочку снова отнимут.

- Пойдем на диван, - сказал Дмитрий и одной рукой помог своей любимой подняться с пола.

Они все вместе прошли к дивану, и мужчина, наклонившись, передал сверток в руки Юли, которая уже чувствовала себя более уверенно. Склонив голову, она увидела, как на нее смотрят две голубые бусинки. Губки были сложены, словно бантик, а две маленькие морщинки манили разгладить их поцелуем. Неожиданно одна капля упала на пухлую щечку, а Юля даже не заметила, что плачет, и неосознанно склонилась к лицу малышки. Губами коснулась маленького лобика и вдруг счастливо улыбнулась, немного крепче прижимая ее к себе. Девочка пахла необыкновенно, тем неповторимым запахом, который бывает только у деток. Обычно говорят, что это запах молока, материнского молока, но Юля-то знала, что с Зоенькой такого быть не может. Значит, это просто ее волшебный запах, и девушка даже вдохнула глубже, чтобы впитать в себя, запомнить его на всю жизнь,

- Чудо, - воодушевленно прошептала она и, поцеловав малышку в носик, принялась разворачивать одеяло.

Руки немного подрагивали от волнения, но в целом она успокоилась, тыльной стороной ладони вытерла слезы и, подняв Зою на руки, пошла к себе в спальню.

- Малышка голодная? - спросила Юля у самой двери, коря себя, что поступила неразумно, и сразу не узнала об этом.

- Через час нужно покормить, - ответил Дмитрий, который продолжал стоять возле дивана.

- Господи, у меня же ничего для нее нет, - обреченно простонала девушка и снова поцеловала Зоеньку в носик.

- Я сейчас поеду за покупками. Тебе не о чем больше переживать.

Юля в ответ только благодарно кивнула и скрылась в глубине спальни, чтобы остаться наедине со своим счастьем.

Положив Зоеньку на кровать, девушка устроилась рядом, настолько близко, что, казалось, собой обернула ее маленькое тельце, спрятала от всего мира и защитила своим телом. Она шептала что-то непонятное, носом уткнувшись в макушку и вдыхая потрясающий запах. Только сейчас она зажила снова, и жизнь наполнилась яркими красками и запахами. Ее девочка здесь, здоровая и невредимая, что еще нужно для счастья?

Теперь в комнате воцарилась удивительная атмосфера тишины и тепла, и пока Юля шептала различные нежности, не заметила, как уснула одновременно с малышкой, убаюканная любовью к девочке.