— Боюсь, что вы… никак не сможете встретиться с моим отцом, милорд, — еле слышно промолвила Ванесса. — Он болен… очень болен, я уже говорила вам об этом. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Врач запретил ему кого-либо принимать, но, разумеется, я передам ему вашу просьбу.

Маркиз присел на маленькую кушетку и достал две миниатюры.

— Это поручение его королевского высочества, — сказал он. — Принц просит вашего отца как можно скорее отреставрировать миниатюрный портрет Джеймса Первого работы Исаака Оливера. Как вы видите, она выцвела.

Он вынул миниатюру из мягкого кожаного футляра, в который его поместил секретарь принца, и передал Ванессе.

Она негромко вздохнула.

— Ну почему люди так неосмотрительны и оставляют миниатюры на солнце? — удивилась она. — Ведь это слишком тонкий вид живописи, и с ним нужно бережно обращаться.

— Наверное, я повинен в аналогичном преступлении, — признался маркиз. — Я принес вам миниатюру моей родственницы Мэри, графини Рэкфорд, написанную Купером. Краски на ней тоже поблекли.

— Как она была хороша собой! — воскликнула Ванесса. — И каким прекрасным станет ее восстановленный портрет! Вы видите, что ее голубое платье сделалось почти серым. И цвет глаз заметно поблек.

— Я уверен, что у вашего отца умелые руки и он с этим справится, — одобрил ее маркиз. — А теперь расскажите немного о себе.

При этих словах Ванесса заметно занервничала.

— Почему это так интересует вашу светлость?

— Мне хочется очень многое выяснить, — откликнулся маркиз. — Сколько человек в вашей семье? Полагаю, что здесь над камином висит портрет вашей матери?

— Мама умерла три года назад, — ответила Ванесса. — Она плохо переносила холод и сырость. Врач советовал ей поменять климат и переехать на юг, но мы… не могли… себе это позволить.

— Вы ограничены в средствах? — осведомился маркиз.

— Мы живем только на заработки… отца.

— Но ваш прадед, очевидно, был богатым человеком. Я о нем достаточно наслышан, — сказал маркиз. — В его студию стремились попасть многие, и он давал уроки живописи знати, более того, Георгу Первому и другим важным вельможам.

— Да, я знаю, — ответила Ванесса. — Но у художников год на год не приходится. За один год он заработает достаточно, а на следующий все растратит. К тому же у моего прадеда было двое сыновей, и младший из них — мой дед Питер Пол Лэнс.

— А чем занимался он? — полюбопытствовал маркиз.

— Он тоже был миниатюристом, но не слишком известным. Сохранилось лишь несколько его работ.

Она немного помолчала, а затем решилась на откровенность.

— Он… был необузданным и совершенно безответственным человеком.

— Один из моих предков вел себя точно так же, — понимающе кивнул маркиз.

— Дед верховодил в клубе «Адский огонь», который в Дублине называли «Запальщиком». Все его друзья пьянствовали, вели разгульный образ жизни, а он не скрывал, что поклоняется дьяволу, и не раз провозглашал за него тосты.

— В высшей степени безрассудно, — согласился с ней маркиз.

— Его поведение возмущало многих, — продолжала Ванесса. — Кончилось тем, что по решению ирландской палаты лордов, осудившей его за разврат и богохульство, он был вынужден покинуть страну и вернуться в Англию.

— Он продолжал писать миниатюры? — поинтересовался маркиз.

— Его образ жизни оставлял ему не так много времени. Он женился, у них родился ребенок, мой отец. А в тридцать пять лет его уже не стало.

— Как у настоящего миниатюриста, его жизнь была короткой, — с горькой иронией заметил маркиз.

— Оставшись в ранней юности без опоры, моему отцу пришлось самому пробиваться в жизни, — продолжала Ванесса. — К счастью, подобно своему деду, он любил давать уроки и так хорошо рисовал, что сразу продавал только что законченные картины.

Ванесса прервала свой рассказ.

— Продолжайте, — попросил маркиз.

— Ему заказали несколько семейных портретов, и когда он начал рисовать мою маму, то без памяти влюбился в нее.

Маркиз снова поглядел на портрет над камином.

— Я могу его понять, — сказал он. — По всей вероятности, она была очень красива, и вы очень похожи на нее, Ванесса.

— Я уже говорила вам в тот вечер, что мне до нее далеко, — возразила Ванесса. — Она была очень веселой и жизнерадостной. К сожалению, ни одна картина не способна это передать.

— Я понимаю ваши чувства, — отозвался маркиз.

Он оторвал взгляд от картины и посмотрел на нежную, белую шею Ванессы и ее маленький, круглый подбородок.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил он.

— Мама уже была помолвлена с богатым и знатным молодым человеком. Ее отец презирал художников. Папа ему очень не понравился, к тому же он был гораздо старше ее. Когда мама призналась моему деду, что хочет выйти замуж за папу, он пришел в ярость и запретил ему бывать в их доме.

— Я догадываюсь, что случилось потом, — улыбнулся маркиз.

— Мама сбежала с ним, и родные ее прокляли. Папе больно было об этом думать, и мы никогда не говорили о ее родителях.

— Но ваши родители были счастливы? — спросил маркиз.

— Они были очень счастливы, — с воодушевлением подтвердила Ванесса. — Без мамы дом кажется таким пустым, а бедный папа словно лишился точки опоры…

Она махнула рукой, и этот жест был красноречивее слов.

Оба какое-то время молчали. Затем маркиз спросил:

— Вы бываете на званых вечерах?

— У нас очень мало знакомых в Лондоне, — ответила Ванесса. — Мама не очень любила общество художников, а из своего круга она была изгнана.

— Я могу ее понять, — заметил маркиз, вспомнив о Ричарде Косуэе. — Но теперь, когда вашей мамы не стало, а отец болен, вам должно быть очень одиноко.

— У меня есть Доркас, — поправила его Ванесса и добавила: — И, конечно, с тех пор как папа заболел, я помогаю ему в… в работе.

Маркиз, видя, как расстраивает девушку разговор о родителях, решил перейти к чему-нибудь более приятному.

— Интересно, разрешит ли вам отец прокатиться со мной как-нибудь днем? Я уверен, что вы по достоинству оцените моих лошадей. Кстати, вчера на обратном пути в Лондон мои гнедые побили рекорд.

— Как это замечательно! — воскликнула Ванесса. — Мне очень нравятся лошади. Когда мы жили за городом, я часто ездила верхом. — После паузы она добавила: — Но когда мы покинули Лондон, у отца стало меньше заказов, и нам пришлось вернуться сюда.

— Я могу одолжить вам лошадь, если вам захочется прокатиться, — предложил маркиз, — а то некоторые из них застаиваются в стойлах.

Он увидел, как радостно заблестели глаза Ванессы. Потом она проговорила:

— Не думаю, что мне следует… принимать подобное предложение от вас, милорд… не так ли?

Это был вопрос ребенка, ищущего поддержки. Маркиз растерялся и не сразу смог ей ответить.

— Полагаю, что в этом нет ничего дурного, да и кто об этом узнает?

— Возможно, мне стоит об этом подумать, — заколебалась Ванесса. — Во всяком случае, большое спасибо за предложение.

Маркиз решил во что бы то ни стало уговорить Ванессу и принялся ее убеждать:

— Но вы позволите пригласить вас на прогулку в экипаже? В конце концов, даже находящейся под самой тщательной опекой молодой девушке не возбраняется появляться в Гайд-парке.

— Благодарю вас, — отозвалась Ванесса. — Это доставит мне огромное удовольствие.

— В таком случае я заеду за вами завтра, — заявил маркиз, — в два часа дня. Вас это устраивает?

— Да, — ответила Ванесса. — Но вы уверены, что прогулка в моем обществе вам не наскучит?

— Мне никогда не бывает скучно, Ванесса, я этого себе просто не позволяю. И у меня такое чувство, что нам нужно еще о многом поговорить.

— Не представляю, о чем мы будем беседовать, — усомнилась она, — разве что о картинах. Я немного разбираюсь в искусстве, но знаю гораздо меньше, чем вы.

— Я расскажу вам о моей коллекции живописи, о том, что хранится в лондонском доме и в загородном поместье, — пообещал маркиз.

— Я бы хотела также услышать о сокровищах принца Уэльского, — сказала Ванесса. — Они и правда великолепны?

— Стоит вам их увидеть, и вы сами в этом убедитесь, — отозвался маркиз.

— Как бы я мечтала посмотреть на полотна Греза в его собрании, — призналась Ванесса. — По-моему, он был удивительно тонким мастером и догадывался по выражению глаз, о чем думают его модели. Поэтому его портреты так правдивы и совершенны.

— Ему стоило бы вас написать, — подхватил маркиз. — У вас очень выразительные глаза, Ванесса. Кто-то сказал, что глаза — зеркало души. Глядя на вас, я понимаю, что это правда.

Ванесса покраснела и заметила:

— Неужели люди смогут узнать все тайны, посмотрев мне в глаза? От одной мысли мне становится… как-то не по себе.

— А вы не думаете, что по глазам можно многое узнать о любом человеке? — спросил маркиз. — Если вы поглядите в глаза мужчине, то вскоре догадаетесь, что он честен и порядочен, а…

Он собирался добавить: «А если вы посмотрите на женщину, то сразу поймете, влюблена она или нет», но ему показалось, что эти слова не понравятся Ванессе.

Вместо этого он произнес:

— Я часто слышал, что, если посмотреть в глаза льву или тигру, они на вас не прыгнут.

— Я не готова проверить это на собственном опыте, — откликнулась Ванесса, и они рассмеялись.

Маркиз нехотя поднялся, считая, что и так слишком долго для первого визита задержался в доме художника.

— Я расстаюсь с вами до завтра, — сказал он, — и за это время попытаюсь систематизировать свои познания в живописи. Заодно освежу в памяти семейные предания. Я не желаю, чтобы вы застали меня врасплох, Ванесса!

— Уверена, что такое никогда не случится, — нежным голосом проговорила она, — но я попробую. Мне тоже следует поупражняться. Только так я смогу чего-нибудь достигнуть.