Джулиана Грей - Чтобы встретиться вновь

О ребенке, растущем у нее в животе, – ребенке Роланда, их ребенке, зачатом в любви.

И перед ней мелькнула искра надежды, яркая, сияющая.

«Неужели ты не можешь хотя бы капельку поверить в меня?» – спросил он.

Лилибет снова опустила взгляд на письмо, отодвинула его в сторону, вытащила чистый лист бумаги и твердой рукой, своим каллиграфическим почерком, переписала все набело. К тому времени как горизонт погрузился во тьму и возбужденный голосок Филиппа послышался за дверью, она положила письмо в конверт и адресовала: «Беллуотеру и Кноббсу, эск., Стоункаттер-лейн, Лондон».

Роланд предвкушал много восторгов от этой ночи, но ни один из них не включал в себя долговязую фигуру Финеаса Бёрка, мелькавшую под лунным светом среди персиковых деревьев.

Проклятье! Что он тут делает в такой час?

Вероятно, встречается с леди Морли. Как будто Бёрк не может с легкостью устроить свидание в уединенном комфорте в своей мастерской. Нет, ему непременно нужно обхаживать свою любовь ароматными цветочками, лунным светом и черт знает чем еще, вмешиваясь в полуночные забавы других парней.

Чертов персиковый сад. Если на то пошло, чем думал сам Роланд, выбирая это место для свидания с Лилибет? А все эти проклятые романтические клише. Небось половина деревни сейчас болтается среди деревьев, пьяная от весенних страстей, обеспечивая в следующем году все тот же здоровый прирост населения.

Роланд поставил на землю бутылку шампанского и два бокала (шампанское поразительно действует на женскую щепетильность), вытащил из кармана часы и поднял их повыше, в лунный свет. Он пришел слишком рано. В ближайший час Лилибет можно не ждать.

Он снова глянул на застрявшего тут Бёрка. Нет, ну в самом деле! Нечего ему тут делать. Это просто гадко с его стороны.

Роланд похлопал себя по карманам и вытащил клочок бумаги и карандаш, которые всегда носил с собой на всякий случай. Затем нащупал на земле старую засохшую ветку и наступил на нее. Громко.

Впереди что-то зашуршало.

– Всегда, всегда, всегда… – забормотал он в ту сторону. – Звезда? Балда? Господи, нет. Ерунда? Да ну, чушь какая-то. Нужно попробовать что-нибудь другое.

Он посмотрел поверх бумаги, увидел мелькнувший ближе к краю рощицы твидовый пиджак и воодушевленно продолжил:

– И образ твой со мной всегда. Нет, не то. И образ твой всегда со мной, прекрасней чем… вот, точно. И образ твой всегда со мной, и та-та та-та стороной? Или неземной? Согрет любовью неземной? Вот, отлично! И образ твой всегда со мной, согрет любовью неземной.

Да уж, самые восхитительно кошмарные стихи из всех, что он когда-либо сочинял. Можно собой искренне гордиться. Роланд прислонился к узловатому стволу старого персикового дерева и с исступленным восторгом уставился в полуночное небо. Краем глаза он уловил движение, рыжий всплеск, тут же исчезнувший за деревом. Ну то есть он предположил, что рыжий, – в темноте даже волосы Бёрка цвета новенькой медной монеты потускнели до серого.

Бедняга. Хотя Роланд считал себя более подходящим компаньоном для вдовствующей маркизы Морли (во всяком случае, во время игры в пикет), он сомневался, что при сложившихся обстоятельствах Бёрк с ним согласится.

Впрочем, он не собирался проявлять милосердие.

– И образ твой всегда со мной, согрет любовью неземной, – повторил он, драматически вздохнув.

Приглушенный стон, слабый, но безошибочный.

Роланд слегка вздрогнул, словно стряхивая с себя любовную мечтательность. Посмотрел на пустой клочок бумаги, покашлял и глубоко вздохнул.

– Превосходно, – произнес он звучным голосом. – Так, теперь с самого начала.

Отчаяние Бёрка пронеслось сквозь воздух, как рука с растопыренными когтями, целящаяся в глотку Роланда. Роланд же продолжал, с огромным удовольствием сочиняя одну ужасную строчку за другой, наслаждаясь всем этим так сильно, что совершил элементарнейшую ошибку – перестал обращать внимание на окружающее. Пока…

Скрип, скрип…

Услышав приближающиеся шаги, Роланд действовал инстинктивно – одним гибким движением он метнулся за дерево, прижался к грубому стволу и обратился в слух.

Тяжелые, размашистые шаги. Не женские. Значит, это не Лилибет и не леди Морли. Какой-то деревенский парнишка? Или кто-то из конюшни?

Роланд рискнул выглянуть из-за дерева и увидел знакомый силуэт. В темноте в его сторону шагал герцог Уоллингфорд.

Черт побери.

Что за дьявольщина тут происходит? Сначала Бёрк, теперь Уоллингфорд.

«Таких совпадений не бывает», – повторил ему прямо в ухо сэр Эдвард. Мысли снова метнулись к Лилибет. Неужели она снова обвела его вокруг пальца? Неужели он неправильно понял страсть в ее поцелуе и предвкушение в глазах?

Уоллингфорд шагал своей целеустремленной, уверенной герцогской походкой, сильно выпрямив спину, не прибегая ни к каким уловкам. Он прошел мимо брата в каком-то жалком ярде, так близко, что Роланд мог бы вытянуть руку и коснуться кончиками пальцев превосходного шерстяного пиджака герцога.

Вот бы тот подскочил!

Уоллингфорд остановился возле дерева, за которым наверняка злобно бранился Бёрк.

– Я знаю, что вы здесь, – объявил он таким зычным голосом, что на ближайших деревьях задрожали ветки. – Так что можете выходить.

Роланд закатил глаза. Треклятые герцоги! Вот чего, интересно, его братец ожидает? Что сейчас все выбегут из-за деревьев, виновато опустив головы, дрожа под непреодолимым весом его власти так, что чуть из башмаков не вываливаются?

Их окружала тишина, которую нарушали лишь редкие крики козодоя, обеспокоенного вторжением в его сад толпы идиотов-англичан.

Уоллингфорд осмотрелся, очевидно, удивленный тем, что никто не откликнулся на его исключительно здравую просьбу, и продолжил более примирительно:

– Я получил ваше послание. Прятаться нет необходимости. И не нужно больше никаких ухищрений.

Вдалеке, со стороны замка, опять послышались шаги. Кто-то пробирался по саду, и острый слух Роланда сразу уловил это.

– Ну послушайте же, – сказал Уоллингфорд. – Вы попросили меня встретиться с вами сегодня ночью. Не бойтесь, моя храбрая девочка.

Он говорил убедительно, но так понизил голос, что Роланд едва различал слова в этом холодном ароматном воздухе. Кроме того, он следил за продвижением нового незнакомца.

Шаги были легче, чем у Уоллингфорда. И менее уверенные. Вероятно, женщина. Он закрыл глаза, сосредоточился на звуках, на том, как вибрируют воздух и земля, на запахе.

Почувствовал, как она приостановилась, услышав Уоллингфорда, а затем пошла дальше, заметно решительнее, ориентируясь на его голос.

Под ее ногами потрескивали веточки. Уоллингфорд внезапно замолчал и вытянул шею, высматривая женщину.

Ноздрей Роланда достиг аромат лилий. Он слегка расслабился, привалившись к дереву. Лилии – проблема Бёрка, а не его.

Леди Морли прошла мимо него. Ее юбки шуршали, задевая землю. Она повернула голову в одну сторону, в другую, пытаясь разобрать, кто перед ней стоит.

Роланд отследил точное мгновение, когда она узнала Уоллингфорда. Спина ее выпрямилась, из горла вырвалось испуганное «ах». Роланд, натренированный подмечать мельчайшие детали, выдающие мысли человека, отметил миг паники, попытку взять себя в руки, обретение хладнокровия.

Несмотря на все свои недостатки, леди Морли воспитана безупречно.

Уоллингфорд первым заговорил с ней своим заунывным голосом. Они стояли слишком далеко от Роланда, чтобы разобрать, о чем идет речь, он мог следить только за интонациями.

Его взгляд переместился к дереву, за которым прятался Бёрк, но не заметил ни малейшего движения. Наверное, тот глодает собственные ноги, лишь бы не выскочить и не помчаться на спасение леди Морли, хотя, разумеется, сделав это, он только выдаст их обоих.

Право же, прелестная сценка.

Роланд посмотрел на бутылку шампанского, угнездившуюся в траве у его ног, на два бокала, похищенных из буфетной, и выругался про себя.

Неужели в этом замке невозможно выкроить хотя бы пять минут уединения?

В дверь трижды тихонько стукнули.

Лилибет кинула последний взгляд на Филиппа, спавшего под полосатым шерстяным одеялом в своей кроватке. Одна ручка вынырнула из-под покрова и лежит на подушке, голова повернута к грубо оштукатуренной стене. Одеяло медленно приподнималось и опускалось в ритм его размеренному дыханию.

Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и отперла дверь.

На пороге стояла синьорина Морини, в уголках ее глаз собрались лукавые морщинки.

– Персиковый сад, – прошептала она. – Я видела, как он уходил с час назад. И захватил с собой шампанское.

– Персиковый сад. Спасибо, синьорина. Огромное вам спасибо.

Лилибет закуталась в шаль и, приплясывая, выскочила в коридор и спустилась по лестнице. Тело звенело уверенностью, словно простое действие – запечатать белый конверт – вернуло силы в ранее безжизненные конечности. Персиковый сад. Цветы, лунный свет, шампанское. Какой же он милый неисправимый романтик!

Она передвигалась среди деревьев так бесшумно, что Роланд едва ее не пропустил.

– Милая! – позвал он громким шепотом. – Я здесь.

Она остановилась, повернулась, поколебалась. Заблудившийся лунный луч отыскал дорожку среди персиковых бутонов, коснулся ее прикрытой шалью головы.

Роланд перестал дышать. Последние десять минут он провел в панике, боясь, что пропустил ее, что она услышала среди деревьев голоса и сбежала обратно в замок. Жаркий обмен репликами между Уоллингфордом и леди Морли был недолгим, но после этого Уоллингфорд долго стоял, глядя маркизе вслед. Его высокая фигура смешивалась с тенями и в конце концов почти перестала от них отличаться, разве что была не такой узловатой и не так сладко пахла. Затем он сердито выругался, повернулся и зашагал прочь, а из-за дерева вышел Бёрк, ошеломленно тряся головой.