— Аф? — вопросительно тявкнул Зефир.

Никак не отреагировала на мелкого предателя. Я его кормлю, пеленки меняю (кстати, надо будет заняться этим делом, когда Гоша уйдет), шерсть вычесываю, по ветеринарам таскаю, а он… Вот возьму и не пойду с ним сегодня на улицу. Поздно уже. Пусть сидит и размышляет о своем плохом поведении.

— Каравайчик, ты такая задумчивая, — продолжил словоблудие Гошка, — что становится боязно.

— Тебе и боязно? — я поставила перед ним дымящуюся чашку и пошла к холодильнику. Хм… и чего бы такого поесть?

— У тебя там мыши повесились, я их в унитаз спустил, — отпив немного чая и слегка поморщившись, пробормотал Филимонов. — Отойди, каравайчик…

Произнеся это, он оторвал свою попу от табуретки и, отстранив от холодильника, полез изучать его содержимое. Закрыл весь обзор своими плечищами, что и не видно ничего. Так бы и стукнула.

— Гоша, а ты ничего не напутал? — голос был мягким, спокойным. А как еще я должна разговаривать с душевнобольным? — Квартира моя, кухня, моя. Холодильник, опять же, я покупала.

— Ну, я тебя поздравляю с этой покупкой, — никак не реагируя на мою речь, возвестил молодой человек. — Но покупочка так себе. Морозит плохо, лампочка вот-вот перегорит, а с внешней стороны вмятина. Подержанный покупала? — На меня посмотрели через плечо. Всего какую-то секунду. Потом все внимание незваного гостя опять переключилось на лежащие на полках продукты. — Вот, — спустя еще несколько секунд, Гошка извлек оттуда упаковку с яйцами и положил ее на столешницу разделочного стола, что располагался слева. — И это возьмем, — дальше там же оказались остатки колбасы, немного сыра и один несчастный помидор. — Догадываешься, чем я тебя сегодня баловать буду?

— Ну… — я отошла подальше от хитро смотрящего прямо мне в глаза парня. — Яичницей, подозреваю.


— Догадливая, какая, — как-то хитро улыбнулся Георгий. — Дай сковородку и подсолнечное масло.

Вздохнув, посчитала лучшим не мешать мужчине хвастаться своими кулинарными способностями. В конце концов, есть хотелось сильно. А голова не варила. В том смысле, что соображала я уже плохо и с трудом держала глаза открытыми.

Зефир сидел все на том же месте и с любопытством следил за нами.

Устроившись по левую руку от Гошика, приступила к нарезке помидора. Мой нечаянный помощник начал тереть сыр. И так в стало уютно и спокойно, что в один момент, когда глаза всего на секунду закрылись, я чуть было не порезала себе ножом палец. Заметив это, Гоша отобрал у меня нож и дал в руки два яйца. Ясно, сковорода нагрелась, пора разбивать скорлупу.

Так мы и готовили. Я засыпала на ходу, молодой человек тормошил и возмущался, что помощница из меня так себе. А я что… и не думала спорить. Чего он, собственно, хотел? Время позднее, я устала. Весь день промучилась с Анфиской. Чего там, почти весь отчет за нее сделала. И это, между прочим, была не моя работа.

— Каравайчик, ты как тут с голоду-то не померла еще? — покачав головой, спросил Георгий, ссыпая в яйца, что уже медленного приготавливались на сковородке, сыр. Затем он аккуратно разложил на нем тонкие кругляшки помидора и лишь в самом конце добавил колбасу.

— Крышкой прикрой, — зевнув, пробормотала, никак не отреагировав на слова однокашника.

— Без тебя знаю, — сказали в ответ и щелкнули по носу. Меня, разумеется.

Хмуро посмотрев в наглое лицо этого… нехорошего товарища, отошла от плиты и упала на табуретку. Снова как можно дальше от Гоши. Зефир посмотрел с укором. Пускай. Вот такая вот ему хозяйка плохая досталась. Гостя «дорогого» не кормит, в чашку с горячим чаем ему не дует и слюнявчик не подвязывает.

— Гош, — прикрыв очередной зевок ладонью, позвала я, — давай по-чесноку. Что тебе нужно? Понимаю, конечно, что процент получить от тебя честный ответ почти равен нулю…

— Три и четырнадцать сотых, — не отрываясь от проверки готовности яичницы, проворчал Гошик.

— Что? — не сразу поняла.

— Говорю, помнишь, что такое число Пи?

— Ты издеваешься! — Сонливость, как рукой сняло.

— Конечно, — не стал лукавить молодой человек. — А чего ты глупые вопросы задаешь? Лучше дай две тарелки.

Зло засопев, пошла, собственно, за тарелками. Нет, будь я не такой голодной, воспротивилась бы подобному поведению. Он командует мной на моей же кухне! Неслыханная наглость. Только… я так сильно хотела есть. Аж живот в рогалик закручивался. Поэтому здраво рассудила, что повозмущаюсь потом, когда буду сыта и выспавшаяся.

Едва яичница была поделена на две равные порции, и мы с пожарным устроились за столом, на время на кухне воцарилась почти что идиллия. Почти что, потому что Зефир постоянно требовал к себе внимания. То к Гоше на попе подползет и вытребует кусок колбасы (и это несмотря на полную миску паштета для собак!), то ко мне, так же на попе «примчится». Я держалась, старалась не реагировать на жалостливое подвывание пекинеса. Минуты две. Потом скормила ему всю колбасу из своей тарелки.

— А ты в курсе, каравайчик, — быстро покончив с яичницей, заговорил Филимонов, — что я и завтра приду?

— Зачем? — пробурчала, и не пытаясь скрыть свое недовольство.

— Как вы женщины любите отвечать на подобный вопрос: затем, — хмыкнул Гошик. — Может, я успею соскучиться.

— По мне? — брови медленно поползли вверх. Что за глупости он говорит?

— По Зефиру, причем тут ты, — засмеявшись, сказал бывший одноклассник. — Беспокоюсь за него очень. Целый день один здесь сидит. Дай мне второй комплект ключей от своей квартиры. Буду приходить, выгуливать его, кормить…

Я видела, что этот… просто надо мной издевается. Выводит на эмоции. Но из-за усталости легко клевала на эту уловку.

— Даже за бесплатно такого счастья не надо, — парировала я.

— Так и не бесплатно. — Интересно, эта хитрая улыбочка на его лице супер-клеем приделана или как? — Будешь платить по… — незваный гость сделал вид, что задумался, — по пятнадцать тысяч в месяц.

— Приезжих из регионов и из ближайшего зарубежья на работу не принимаю, — прошипела и отпила из чашки подстывший чай. Хам.

— Так у меня московская прописка, — Гошка подмигнул. — Заметь, кто другой взял бы за такую работу гораздо больше. Но ты можешь часть платить натурой.

— А не пошел бы ты… — я с силой сжала под столом кулаки. Хорошо, что яичницу доесть успела. Аппетит куда-то ускакал.

— В сторону спальни? — Улыбка у парня стала еще шире.

— В сторону входной двери.

Какая я все-таки еще наивная. Приличный человек бы извинился за доставленные неудобства и ушел. Перед этим перемыв всю грязную посуду. А Гоша… Гоша на то и Гоша, чтобы никак на мои слова не реагировать. Он всегда такой был. Даже когда учительница по географии назвала его бестолковым избалованным мальчишкой, он сидел за партой (а полагалось, между прочим, встать, в знак уважения к учителю) и улыбался. Тогда он казался мне смелым и самоуверенным. Сейчас… напыщенным индюком.

Георгий склонил голову набок, внимательно следя за моими эмоциями, которые сейчас, скорее всего, легко можно было увидеть на лице, и чего-то выжидал.

— А ночная смена у тебя когда? — спросила, надеясь, что переключившись на другую тему разговора, он перестанет так пристально меня разглядывать.

— Хочешь поджечь очередную елку? — с ленцой в голосе, произнес Филимонов. — Каравайчик, если хочешь пригласить меня на свидание, так и скажи. Зачем все эти намеки?

Вздохнула и в который раз прикрыла ладонью зевок.

— Ладно, — неожиданно резко встав с табуретки, проговорил однокашник, — пойду я. Скажешь, что купить надо будет. А то у тебя в холодильнике завтра не мыши повесятся, а Зефир. — И такой сочувственный взгляд в сторону застывшего пушистым вечно голодным изваянием пекинеса.

— А может, ты просто не придешь? — с мольбой пролепетала.

— Еще чего, — это Георгий сказал уже из прихожей. — Чтобы ты совсем про пса забыла? Кто еще о нем кроме меня позаботится?

Я была настолько в шоке, что даже когда хлопнула, закрываясь, входная дверь, так и продолжала сидеть на кухне. Зефир же печально скулил в коридоре, явно тоскуя по новому знакомому.

Дурдом, а не дом.

Глава 4

На следующий день на работу я опоздала. Пришлось писать объяснительную. Но так как реальную причину написать я не могла, пришлось выкручиваться, расписывая, какие загруженные с утра пораньше дороги. И какая давка образуется в метро. Признаться, хотелось рассказать о Гоше. Ведь именно он послужил причиной тому, что я проспала. Так измоталась за прошедший вечер, что не услышала будильника. Даже с десятого раза. И Зефир никак не мог добудиться до хозяйки.

— И что же ты такого делала в ночи, что опоздала? — положив немалый бюст на столешницу, подалась вперед Анфиса. Ей сегодня повезло, она пришла раньше меня на работу. Вот теперь сидела и гордилась этим фактом, произошедшим впервые за год.

— Есть готовила, — почему-то этой девице не хотелось сообщать о Гошике. Устроит допрос. А мне работать надо.

— Всю ночь? — блондинка не спешила верить моим словам.

— Не всю, конечно, — тут ни словом не солгала. — Но легла поздно.

Дальше я пошла относить объяснительную, и разговор сам собой сошел на «нет». Не сказала бы, что расстроилась из-за этого. Начальник не стал распинать меня, просто просмотрел бумагу и указал рукой на дверь. Отлично. Хоть что-то хорошее за начало дня со мной произошло. Босс не стал допытываться и удовлетворился стандартному объяснению любого из опоздавших: пробки, толкучка, машина заглохла и так далее.

Во время обеда мне опять позвонил Георгий. Записала его номер в телефон под именем «Заноза», так что теперь точно знала, кто тревожит мой покой и отрывает от трапезы. Было огромное желание не брать трубку. Не проводить пальцем по зеленой кнопке. Было. Но почему-то я сделала наоборот. Возможно, это было связано с тем, что я была уверенна — продолжит терроризировать мой аппарат. А может с тем, что я, не один год учась в одном классе с этим, не сомневалась — будет ждать в подъезде. И смысла затягивать с возвращением домой нет. Из-за этого будет плохо лишь одному мужчине — Зефиру. У пусть мужчиной он считался не полноценным (грешна, кастрировала, когда этот безобразник приставал к соседском мопсу… йорку… немецкой овчарке). Мужчина же? Рефлексы остались.