Прищурившись, глянула в глазок и никого не увидела. Странно. Не знаю, что толкнуло меня открыть дверь. Какое-то внутреннее чутье. Выглянула на лестничную клетку, осмотрелась. Никого. Тихо, спокойно. И шагов отдаленных не слыхать. Потом опустила взгляд на ручку двери с внешней стороны и брови мои медленно поползли вверх. А очки, наоборот, вниз. На ручке висел пакет с мандаринами и хурмой. Тот, который в магазине мне Гоша протягивал. Потом забрал, правда. И вот… все-таки вернул.

Упрямиться не стала. В конце концов, мандаринки ни в чем не виноваты. Сняв пакет с ручки, снова закрыла дверь и пошла на кухню. Поступок бывшего одноклассника удивил. Я помнила его самовлюбленным индюком, который постоянно насмехался надо мной. Прикалывался, не заботясь о том, что я при этом испытываю. Я же была просто глупой влюбленной девчонкой, вес которой колебался с отметки «девяносто» на «сто» каждую неделю. И помню как сейчас, как было обидно и больно слышать от одного из самых симпатичных парней класса, что я раздавшийся на дрожжах каравай. Или перекаченный воздухом шарик. Девчонка, над которой можно насмехаться, не беспокоясь о ее чувствах и эмоциях. Школьные годы навсегда останутся для меня самым кошмарным временем в не такой уж и длинной жизни. И как бы я не хотела забыть всех тех, кто бросал в спину колкие фразы, память не собиралась щадить. А возможно, все это было не просто так. Я смогла взять себя в руки, побороть искушения и прийти в форму.

Оставив пакет на полу в кухне, пошла переодеваться в свой любимый халат, а потом потопала мыть руки. Завтра на работу. Надо лечь спать пораньше. Только съем пару мандаринок, покормлю Зефира и пойду на боковую. И хотя бы на время забуду о странном поведении Гоши.

Глава 3

На работе начался дурдом. Все носились, подписывали отчеты, которые умудрились просрочить по всем срокам и за несколько дней до Нового года, вдруг открыли в себе талант работать сверхурочно. Я по этому поводу не беспокоилась. Всегда старалась выполнять поручения начальства в срок. Вот и сейчас… помогала Анфисе, коллеге по работе и соседке по кабинету, с отчетом. У нее, видите ли, данные по продажам не сходятся. Благоразумно молчала о том, что по моему мнению у нее не сходится на самом деле. Юбка на два размера меньше и блузка, явно тесная в области груди. Но… когда начальник молодой и горячий, как электрочайник, в ход идут самые разнообразные средства достижения цели. А цель у нас была с длинными усами, черными глазами и акцентом.

Во время обеда, когда сидела с Анфисой в столовой, на мобильный позвонили с неизвестного номера. Машинально взяла трубку, поднесла динамик к уху и…

— Каравайчик, я соскучился! — бодро возвестил Филимонов.

Анфиска с любопытством покосилась в мою сторону. Даже ложку с супом ото рта отняла. Услышала? Черт…

— Не могу сказать того же, — выдавила из себя.

— А зря, — засмеялся однокашник. — Эй! Витек, отойди от моего огнетушителя! Отойди, говорю! — Это он явно прокричал не мне. Зато коллега по работе точно все расслышала. И ее аккуратно нарисованные брови поползли вверх. — Так… — продолжил словоблудие Гошик. — На чем я остановился? Ах, да! — И чего он такой радостный? Курил? — Я соскучился, каравайчик! Жди сегодня в гости. Пока!

И самым бессовестным образом повесил трубку. Я и слова вставить не успела.

— Какой он… — с придыханием пролепетала Анфиса и мечтательно подперла подбородок рукой. Вторая ее конечность так и продолжала удерживать ложку. — Горячий.

— Ага, — проворчала, отодвигая от себя тарелку. Аппетит пропал напрочь. — Горячий как осетинский пирог.

— И не говори, — девушка облизнула накрашенные алой стойкой помадой губы. — Мой Арутюшик такой душка.

Посмотрела на «Арутюшика», который сидел через стол от нас. И которого Анфиса, само собой, не видела и фыркнула. Коллега произнесла это так громко, что ее усатый босс все услышал. И выронил вилку, на которой балансировал рис. Бедный мужчина. На вид такой мужественный, сильный. А на деле… боится внимания довольно симпатичной девушки.

— Ты что, не будешь есть? — удивленно спросила Анфиска, на этот раз косясь на почти не тронутый суп в моей тарелке.

— Хочешь? — буркнула, пододвигая к ней почти не тронутый обед. Знала, что откажется. Просто хотела отбить всякое желание лезть не в свое дело.

— Нет, — покачала головой блондинка.

Вот и я «нет». Сняв ремешок сумки со спинки стула, пожелала девушке приятного аппетита и, поставив две тарелки (в одной был овощной салат) на поднос, сгрузила туда еще и вилку с ложкой и пошла относить все это к кухне.

За вторую половину дня Георгий написал мне аж три сообщения. Я упорно на них не отвечала, тщетно надеясь, что увидев, что я не тороплюсь откликатья, он отстанет. Как бы не так. Первое послание содержало в себе информацию о том, как сильно мой бывший одноклассник соскучился по каравайчику. Во втором парень поведал, как ждет встречи и салата. В третьем сообщил, что вышел с работы и мчится на крыльях любви в сторону моего дома.

Думаю, не стоит говорить, что домой я не спешила. Делала все медленно, несколько раз прерывалась для того, чтобы попить с местными сплетницами чай. Среди них была и Анфиска. Чего там, сегодня она являлась кладезем самых свежих сплетен. Они, к слову сказать, мне были не интересны. Так что слушала я дам в пол-уха.

Выходила с работы, когда часы показывали десять вечера. Эх, елку купить уже не успевала. Ничего, попробую забежать на рынок завтра. Самое главное, не представлять, как я буду вновь добираться с пластмассовым деревом до дома. А может… купить небольшую елочку? Поставлю ее на письменный стол и все. И пожар, если что, будет не таким пугающим. На всякий случай, надо будет оставить неподалеку ведро с водой. Во избежание повторения вызова пожарных. А то вдруг, снова Гошика увижу.

На улице было холодно. Натянув шарф повыше (но не на нос, а то очки будут запотевать), поспешила в сторону метро. Ну… как поспешила. Старалась медлить, как могла. Только холод, пронизывающий до костей ветер и колючий снег не располагали к неспешной прогулке.

Чем ближе подходила к дому, тем медленнее становился шаг. Но там меня ждал Зефир. И медлить более было глупо. Вдруг Филимонов ушел? И вообще… нашла от кого прятаться. Я к себе домой иду! А он…

А он стоял. Подпирал спиной входную дверь. Руки засунул в карманы джинс. Зевал. Широко так, бессовестно.

— О, каравайчик! — заметив меня, он встрепенулся и отстранился от двери.

— О, мой личный кошмар, — проворчала, продолжая подниматься по лестнице и смотреть на этого нахала.

— Ну чего ты, каравайчик, — темные брови изогнулись так смешно, что я не смогла сдержать улыбки. Клоун. — Я, между прочим, скучал, страдал. Не обедал, все о твоем салате мечтал.

— А я его не готовила, — хмыкнула.

И вот мы стоим друг напротив друга. Он смотрит на меня, я на него….

За дверью скребется голодный пес. Никакой романтики. Просто желание придушить. Гошика.

Стоять на лестничной клетке и дальше было бы жестоко. По отношению к Зефиру, а не к Георгию. Его бы я оставила здесь. Но как только открыла входную дверь, этот беспринципный тип, прошел следом. Отодвинул меня в сторону и, пройдя чуть дальше, начал стягивать с ног ботинки. Ладно. Вроде как снег с подошвы его обувки должен был уже растаять. Значит, пол не сильно пострадает. И, возможно, мыть его не придется.

— Тяф! — радостно залаял пекинес, подбегая к парню.

И вот стою я такая, в одном ботинке, с медленно ползущим на коврик шарфом, в наполовину расстегнутом пуховике и… обалдеваю от мужской наглости. Получается, как меня с работы встречать, кормилицу между прочим, так он нехотя идет. А как этого, так мчится на всех своих кривых!

— Тяф! Тяф! Тяф! — продолжал надрываться пес, прыгая на руки Гоши, когда тот снял куртку и повесил ее на крючок.

— А ты не обнаглел? — это я обращалась не конкретно к Филимонову, а к обоим представителям мужского пола.

— Тяф? — Зефир непонимающе воззрился на меня.

— Чего? — а это уже Георгий.

И в этот момент они так были похожи, что я, махнув рукой, пошла на кухню. Даже если бы и попыталась прогнать однокашника, ничего бы не вышло. Он гораздо сильнее меня физически. И наглости у него в разы больше.

— Чайку сделай, будь девушкой! — послышался со стороны коридора голос пожарного.

Было огромное желание не делать ничего. Ну, или скормить незваному гостю остатки собачьего корма. А что? В холодильнике как раз лежала одна початая банка. Там срок годности скоро заканчивался. Но сегодня я так устала, что не хотелось ничего. Точнее, просто было желание добрести до кровати и забыться сном.

Подавив зевок, первым делом помыла руки. Потом включила чайник, положила в опустевшую за день мисочку, что стояла на полу, специального паштета для пекинеса и пошла переодеваться. В это время Гошик оккупировал мою ванную комнату. И вроде надо было вновь возмутиться, потребовать, чтобы он покинул квартиру. А… сил не было.

Переодевшись в удобный синий спортивный костюм, натянула на ноги теплые носки (я же нынче осталась без тапочек), соорудила на голове пуклю и поползла обратно на кухню. Бывший одноклассник сидел за столом и в задумчивости постукивал костяшками пальцев по столешнице. Зефир, как и в прошлый раз, уселся у его ног и преданно заглядывал тому в лицо.

— Каравайчик, — хмуро проговорил пожарный, — я не понял, ты что… не ждала меня?

— Какой догадливый, — процедила, подходя к чайнику.

— Холодильник пустой. Жрать нечего…

— Жрут свиньи, — машинально сказала, и так же машинально беря с полки две чашки для чая.

Чтобы поскорее избавиться от общества Гоши, на этот раз решила ограничиться пакетированным чаем. Только зеленым. Беспокоилась, как у него там почки работают. Хорошо ли… или плохо. А если плохо, то этот напиток самое то. Сахара на этот раз положила аж пять ложек.