— А… — у меня не было подходящих слов, чтобы описать свое изумление. — И как Вениамин Палыч отреагировал, когда увидел нашего Артура?

— Так это… — Виктор начал заразительно хохотать. — Они вместе за одним столом пили. Вот потому вас, черти драные, и отпустили сегодня.

— Знали бы, что так получится, тоже хорошенько отпраздновали бы, — завистливо вставил свои пять копеек Колька. — Но ты все равно поднимись. Так сказать, разведай обстановку. Может там бунт на корабле произошел.

— Мне уже страшно, — как-то подозрительно хрипло ответила ему.

Под сочувственные (и, надо признать, ненатуральные) вздохи, вошла внутрь здания. И вот что странно, я не знала, радоваться мне или плакать в случае, если новость про выходной окажется правдой. С одной стороны, было бы обидно почувствовать себя белой вороной среди туканов и бакланов. Но а вдруг накануне из уст генерального прозвучала всего лишь шутка?

Быстрым шагом добралась до нужного этажа и вошла в свой отдел. Пусто. Дверь в кабинет начальства распахнута настежь. Из помещения тянет сильным перегаром. Пока думала, заходить к Арутюшику или нет, незаметно до самой себя добралась до своего рабочего места. Взгляд тут же упал на столешницу, на которой лежал белый листок бумаги с посланием от захмелевшей Орливокой.

«Ольчик, ты только не переживай», — писала мне коллега. — «Мы вчера так классно тут повеселились. В общем, мандаринки, тортик и пару конфеток с ликером я тебе положила в верхний правый ящик».

На этом моменте я временно забыла о существовании этой курицы и полностью переключилась на содержимое стола. К счастью, Анфиса сделала все как надо. В том смысле, что мне не пришлось отскребать еду от ценных бумаг и стенок, собственно, самого ящика. Извлекла описанное в письме на поверхность и принялась читать дальше:

«А я знала, что ты явишься сегодня в офис», — тут я нахмурилась и стиснула зубы. — «Но звонить специально не стала. Потому что ты вредная. Чего тебе стоило прийти тридцатого и хорошенько с нами оттянуться?»

Дальше читать было бессмысленно. Во-первых, ее почерк с каждой строчкой становился все более корявым. А во-вторых, ничего нового я бы там для себя не открыла. Меня одно только удивляло: как это она так легко отпустила Артура Олеговича? Имеется ввиду, что не притащилась сегодня за ним на работу.

Растерянно осмотрелась по сторонам, оценив профессионализм прибравшейся в кабинете уборщицы. Молодец, хорошо знает свое дело. Потому как, если уже в соседних отделах в курсе про наш своеобразный шабаш, то корпоратив прошел более, чем хорошо. Все стояло на своих местах, пол чистый, на потолке, стенах и окнах ничего лишнего. Впрочем, это я уже наверняка себе нафантазировала.

— Оля! — из коридора меня шепотом окликнул неизвестно откуда взявшийся Коля. — Ну, чё там?

Я махнула ему рукой, приглашая зайти. Как только он это сделал, указала на еду и тоном, не терпящим возражений заявила:

— Забирай, чтобы я этого больше не видела.

Проследила, чтобы молодой человек все унес, и покинула кабинет следом за ним. Народ уже вовсю бегал по поручениям начальства. А я была свободна, как ветер.

— Как хорошо, что вчера у меня был выходной, — пояснила ситуацию, когда Самоваров уже в третий раз к ряду покосился в мою строну. — Никакой головной боли на утро.

На меня посмотрели, как на умалишенную. Мол, совсем, что ли? Не отметить, как следует Новый год с коллегами… Но это мало волновало. Потому что не мое — извиваться в полумраке под клубняк, пить, пока не полезет обратно, глупо хихикать и позволять щипать себя за пятую точку всем, кому захочется. По универу еще знаю, до какого состояния иной раз напиваются люди.

Как-то само собой вышло, что мы с Колькой, не прощаясь, разошлись в разные стороны. Лично мне не хотелось ни с кем общаться. Обсуждать опьяневших сотрудников, босса и гендиректора. И как его занесло к нам на огонек? Не иначе Артурчик все свое обаяние для этого подключил. Вон, как у Орликовой крышу снесло. Бедняжка теперь не может определиться, в каком именно статусе ей нужен этот мужчина.

Вышла на улицу и попала под сильный снегопад. Хотелось побыстрее снова оказаться в метро, однако, пришлось немного затормозить, чтобы достать из сумочки зазвонивший телефон.

«Она вернется, она вернется, она мне ночью заменяет солнце…»

Я уже было подумала, что шеф меня таки засек и сейчас очень хочет узнать, куда это я собралась. Остановилась на последней ступеньке, чтобы не наступать лишний раз на соль, рассыпанную вокруг, и начала искать гаджет. От песни старалась отрешиться, потому что она все больше начинала меня раздражать. А все потому, что напоминала мне о моей слабости. Высокой такой, наглой и бездушной.

— Вот, черт! — тихо выругалась, когда наконец-то узрела на экране мобильного имя того, о ком только что думала.

Пока я размышляла, отвечать ли на вызов, MBAND пели и пели о кольце. Которого я, наверное, уже никогда не дождусь. Народ весь скрылся в спасительных стенах компании, и потому никто не видел моего провала. Который наступил после того, как я нажала на отбой.

— Алло, — неожиданно над ухом раздался до дрожи в коленках знакомый голос. И в нем чувствовался только холод. А еще сталь, которая медленно, но верно убивала.

Я вскрикнула и подскочила на месте. Когда горячее дыхание опалило щеку, дернулась и побежала. Как от ночного кошмара. В присутствии этого мужчины я чувствовала опасность. Потому что не могла противиться его рукам, губам и взгляду, который притягивал, заманивал в сети, подчинял. Вчера мне чудом удалось его выпроводить из дома. Спасибо ПМС и «красному мерседесу». Но сегодня все прошло, и я боялась не устоять. И… Что этот ловелас здесь забыл в такое время? Я же написала, что на работе. Правда, сразу после того, как он начал ломиться.

— Стой! — возмущенно воскликнул парень. — Ольга!

Да хоть каравай на тонких ножках — мне без разницы. Метро… Надо быстрее скрыться от него за спасительными турникетами. Авось, ко мне домой не поедет.

Я боялась не столько его, сколько себя. Однокашник, скорее всего, уже догадался, что я утром ему солгала, и теперь желает поговорить. Анфиска, чтоб ее… Она нверняка просветила своего пожарного насчет сегодняшнего выходного. Интересно, а они уже того? В смысле встретились утром?

— Оля, ты чего?

Сказала бы, да только ты обязательно воспользуешься моим промедлением. Остановишь совсем, прижмешь к себе и примешься нашептывать на ухо приятные глупости. И клятвенно заверишь, что вообще не знаешь, кто такая Орликова.

В один прекрасный момент я поскользнулась и приложилась мягким местом об лед, что скрывался под тонким слоем выпавшего снега. Очки съехали с носа и перекосились. Рука неприятно заныла. А погода разбушевалась не на шутку. Казалось, что природа старательно укрывается перед грядущими в январе морозами.

— Добегалась, — послышалось сверху скорбное замечание. — Нет, чтобы поговорить, Каравайчик…

— Отойди от меня! — вскрикнула и попыталась подняться. — Ай!

— Супер, — хмыкнул парень, присаживаясь рядом.

— Уйди! — я хлюпнула носом. — Я сама справлюсь со своими проблемами.

— Охотно верю, — откликнулся бывший одноклассник и принялся ощупывать мои конечности. — Тут больно?

— Ты что это делаешь? — стараясь не обращать внимания на прострелившую запястье боль, осведомилась я.

— Осматриваю.

— Не. Надо. Меня. Осматривать!!! — стиснув зубы, прорычала. — Ты уже и так много чего «осмотрел».

На меня подняли задумчивый взгляд. Потом молча взяли на руки и куда-то понесли. Это было уже слишком. Сердце ныло, а душа разрывалась на части. Почему он это делает? Что ему от меня нужно? Поразвлечься и выбросить, оскорбив мои трепетные чувства, как в старые добрые времена? Зачем?! Неужели не наигрался в школе? Как бы не так… Не по адресу заявился.

— Каравайчик… — тяжело вздохнул молодой человек, мазнув по моему лицу печальным взглядом. — За что ты так со мной?

Хотелось много чего сказать ему в ответ, но я не стала этого делать. Георгий всегда был хорошим актером, и ему не составило бы труда рассказать мне красивую историю своей любви. Надавить на жалость, как сделал это совсем недавно, устремить на меня полные мольбы щенячьи глаза и сделать из моей персоны чудовище. Непонятливую, тупенькую, бездушную девушку, которая кроме как о себе, ни о ком больше не думает.

— Молчишь… — продолжал гнуть свое Филимонов. — Ты все-таки меня разлюбила.

Что я могла на это ответить? Солгать, твердо и решительно проговаривая каждое слово, не представлялось сейчас возможным. Хм, посмотрим, что он скажет мне еще.

Гошик почти сразу же оправдал мои ожидания.

— Неужели наш вчерашний поцелуй оказался для тебя настолько неприятным? — этот вопрос выбил меня из колеи. Я впала в ступор и не сразу заметила, как по щекам потекли слезы. Тихие, уже давно мечтающие вырваться наружу и обнажить душу. И они ставили долгожданную точку. — Собственно, второго такого ты уже и сама не допустила.

Я не сказала ему, что к тому времени уже знала об их связи с Орликовой. Пускай думает, что маленькая актерская зарисовка ему удалась и что я отступила. Каково же будет его изумление, когда окажется, что я по-настоящему выгоняю его из своей жизни. Он ведь снова пытался давить на жалость, да?

Меня принесли к черному новенькому авто. Осторожно поставили перед ним на землю, перед этим удостоверившись, что ноги в порядке. А вот левая рука просто адски болела. Одно неловкое движение (и правой рукой в том числе), и конечность начинала буквально гореть от боли.

— Вполне вероятно, перелом, — с умным видом резюмировал Гоша. — Но надо ехать в травмпункт.

Меня усадили на переднее сидение и потом сами залезли в салон. Все получилось так спонтанно, что я не знала, как реагировать на заботу, которую проявлял пожарный. Поняв, что я даже под пытками не скажу ему ни единого слова, он достал свой смартфон и очень быстро нашел самое ближайшее от места моего проживания отделение травматологии. Далее забил адрес в навигатор и тронул машину с места.