Мэри Патни - Что осталось за кадром

- Спасибо, миссис Линкольн. Вы очень добры. - Зажав в руке старинного вида ключ, Рейни открыла замок и вошла в свою комнату.

Затворив дверь, она прислонилась к ней спиной и на секунду прикрыла глаза. Она не жалела, что приехала, но чувствовала себя совершенно опустошенной как физически, так и эмоционально.

Помещение напоминало сотни подобных комнат, какие обычно встречаются в маленьких деревенских гостиницах. Смежная дверь вела в покои Кензи. Усталая улыбка тронула ее губы. Как умно поступила миссис Линкольн, предложив эти апартаменты паре с непонятными супружескими отношениями. Пройдя через комнату, она вошла в номер Кензи.

Он стоял у окна, слепо глядя на залитый ночными огнями Лондон. Услышав ее шаги, тотчас повернулся. Сдержанность, которая помогала ему выдержать этот трудный день, иссякла. В его глазах стояла невыносимая тоска.

Она протянула к нему руки, и он упал в ее объятия.

- Мне так жаль, - прошептала она, склоняясь к нему.

- Его время пришло. - Он зарылся лицом в ее волосах. - Чарлз прожил интересную долгую жизнь.

- Но от этого боль не становится меньше.

Говорить было слишком трудно. Она молча повела его к постели, сбросила туфли и уложила рядом с собой. Спустя несколько минут она встала и хотела раздеться, но передумала. Сейчас ей нужен был только отдых…

Первые лучи солнца, проникнув в комнату, разбудили Кензи. Несколько секунд он лежал, припоминая события ушедшего дня. Поездка в Лондон. Часы, проведенные у постели Чарлза. Его конец. Он проснулся, лежа на постели рядом с Рейни. Его голова покоилась на ее плече. Они оба одеты, и кто-то заботливо укрыл его одеялом. Скорее всего Рейни - он вообще ничего не помнил.

С трудом поднявшись, он на цыпочках отправился в ванную. Хотя комнатка и была крохотных размеров, но он нашел здесь все необходимое: на крючке висел свежий халат, а на полочке лежали туалетные принадлежности, включая одноразовую бритву. Слуги, когда-то занимавшие эти помещения, наверное, были лишены такого комфорта.

Он принял душ, побрился, и его мысли прояснились, хотя он чувствовал себя совершенно, опустошенным. Последняя ниточка, связывающая его с юностью, оборвалась.

Закутавшись в махровый халат, он вышел из ванной. Рейни проснулась и смотрела на него из-под одеяла. Ее волосы разметались по подушке, как золотая канитель. Она выглядела посвежевшей, в ней явно пробудился аппетит. Но его сексуальные желания молчали, лишний раз подтверждая тягостное состояние. Все, что он хотел, - обнять ее и снова уснуть рядом.

Он присел около нее на постели.

- Спасибо, что поехала со мной, Рейни. Мне это помогло…

- Я рада, что познакомилась с Чарлзом. - Она прикрыла ладонью зевок. - Как хорошо, что ты смог сделать его уход поистине достойным замечательного актера. Послав ему последний отсвет славы.

Он вздохнул:

- Я так много должен ему, что вовек не расплатиться.

- Чарлз Уинфилд - первый из твоей доголливудской жизни, с кем я познакомилась. - Утверждение было лишено какого-то особого смысла, но она внимательно следила за его лицом.

- Чарлз и Тревор - лучшая часть той жизни.

- Тревор?

Кензи, видимо, так устал, что не заметил, как сказал это.

- Тревор был… другом Чарлза. Ты, наверное, видела его на фотографиях внизу.

- Не думаю, что когда-нибудь смогу понять, насколько много значил для тебя Чарлз, - сказала она нежно, - но мне пришло в голову, что я могла бы вставить в титры «Центуриона» посвящение в его честь. Ты бы хотел?

Его горло перехватило от внезапного волнения.

- Да, и Чарлз тоже.

Он перевернул Рейни на живот и начал массировать ее спину. Она промурлыкала что-то себе под нос и потянулась, как котенок.

- О, как приятно!

Массаж оказался как нельзя кстати не только ей, но и ему тоже. Как, впрочем, было всегда. Он мысленно поблагодарил судьбу, что Чарлз умер, когда он и Рейн переживали последний период близости. И не только из-за ее поддержки, но и потому, что она и Чарлз познакомились.

Когда Рейни чуть-чуть расслабилась, она позволила себе спросить:

- У Чарлза когда-нибудь была семья?

- Никто из родных не признавал его. - Кензи усердно массировал ее плечи, ждущие расслабления. - Он был белой вороной в высших слоях общества. Когда он оставил Кембридж ради сцены, ему было объявлено, что, если он и дальше собирается вести не отвечающую общественной морали жизнь отщепенца, ему придется взять псевдоним и навсегда проститься с семьей, что он и сделал.

- Выходит, ты посвящен во многое, - задумчиво произнесла она.

Проигнорировав скрытый вопрос, он продолжил:

- Я исполнитель его воли. Он хотел, чтобы его кремировали и устроили скромные похороны. Он как-то сказал, что и так слишком долго был на виду у всех и каждому актеру надлежит знать, когда нужно тихо уйти.

- Я думаю, английские актеры в большей степени обладают здравым смыслом, чем американские.

- Америка - молодая страна. А здесь повсюду вековая история. Это невольно побуждает к благоразумию и трезвости. - Он похлопал ее по спине и встал. - Ну, а теперь душ и завтрак.

- Иду. Спасибо, Кен. - Она поднялась с постели и обняла его. - Они, наверное, уже сервируют традиционный английский завтрак с яйцами, беконом и гренками? И все это будет полно убийственных калорий.

- Возможно. Обладающие в большей степени здравомыслием, нежели американцы, англичане менее разборчивы в еде.

- Я могла бы привыкнуть к этому. Может, мне купить здесь квартиру? - Зевнув, она вернулась к себе, чтобы принять душ.

Кензи стоял у окна, сверху город был как на ладони. В воскресное утро Лондон обычно тих и безлюден. Слава Богу, что у него выдалось несколько свободных дней до возобновления работы над «Центурионом». Сцены; которые им предстоит снять, будут самыми изнурительными в картине.

Одному Богу известно, откуда взять энергию, чтобы продержаться до конца. Еще до смерти Чарлза он уже был на грани. Если бы не ночи с Рейни, он не выдержал бы.

Его губы упрямо сжались. Чарлз сказал бы, что шоу должно продолжаться. Как ученик своего наставника, он должен признать, что, как бы то ни было, эти последние сцены - лучшее, что ему выпало сыграть за вею его жизнь.

И потом у него будет целых два месяца, чтобы отдохнуть до начала новой работы. Обычно он просил Сета Коуэна найти для него какой-нибудь небольшой проект, чтобы заполнить время простоя. Но на этот раз он хотел другого. Он поедет в Сиболу, к тому времени Грейди уже переедут в новый дом. Он с радостью примется обустраивать старое ранчо, так как ему хочется поработать на земле, которая теперь принадлежит ему.

Возделывать ее и стараться не думать о Рейни.

Завтрак в столовой Рамиллис-Мэнор, как и ожидала Рейн, оказался высококалорийным. Но иногда женщинам стоит отбросить осторожность.

Постоянно проживающие в доме пожилые люди были слишком хорошо воспитаны, чтобы проявлять любопытство к знаменитостям в такой печальный для них момент. Хотя когда они закончили еду, одна женщина робко попросила автограф для своей внучки и несколько других жильцов окружили их, чтобы выразить свое восхищение Уинфилдом. Кензи принимал соболезнования с обычной для него доброжелательностью, но от глаз Рейни не укрылась его напряженность. Решив, что самое время сбежать в «Дорчестер», где они заказали номера на ночь, она подала Кензи молчаливый сигнал, и они попрощались.

По дороге к выходу она вдруг спохватилась:

- Я забыла сумочку в комнате Чарлза. Как туда пройти?

Кензи проводил ее по коридору и, открыв дверь, пропустил вперед. Здесь все было так же, как вчера, только кровать аккуратно застелена чистым бельем. Переступив порог, Рейни натолкнулась взглядом на мужчину, стоящего у камина. Он повернулся к ней и быстро сунул руку в карман. Найджел Стоун.

Увидев репортера, Кензи выругался.

- Что за черт? - возмутился он. - У тебя нет никакого стыда?

- Как журналист, я просто выполняю свою работу, - миролюбиво отозвался Стоун. - Смерть полузабытого актера не та новость, ради которой стоит лезть из кожи. Но ты и твоя прелестная жена провели ночь, читая ему пьесу? Вот это и вправду стоящая история…

- Убирайся отсюда сейчас же! - Вид у Кензи был угрожающий, он подался вперед, готовый применить силу.

- Он что-то засунул в карман, - шепнула Рейни.

Глаза Кензи опасно сверкнули.

- Так ты, оказывается, к тому же еще и воришка!

- Клянусь, я не брал ничего. Мисс Марло видела, как я убрал свой диктофон. - Стоун вытащил маленький диктофон из кармана.

- Он говорит правду, Рейни?

- Кажется, да. - Она пожала плечами. - То, что я видела, имело подобную форму и размеры.

Поверив ее словам, Кензи продолжил более сдержанно:

- Уходите сейчас же. Пока не доставили мне удовольствие собственноручно выпроводить вас за дверь.

Стоун топтался возле двери, оттягивая время.

- Не распускай руки, Скотт. Я просто хотел посмотреть, что тут и как…

Рейни взяла свою сумку и следом за мужчинами направилась к выходу. Перед тем как выйти, Стоун сделал паузу, внимательно взглянув на Кензи.

- Я однажды уже где-то видел эти зеленые глаза, - многозначительно сказал он.

- Никогда не слышал о цветных линзах? - Кензи толкнул дверь и наткнулся на группу репортеров и фотографов.

Рейни разволновалась. Сейчас эта встреча была совсем ни к чему. Стоун присоединился к коллегам, а она встала поближе к Кензи.

- Уйдем отсюда поскорее.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Оно было холодным, как гранит. Он обнял ее за плечи и повел к машине. Репортеры, испуганные его видом, отступили, пропуская их. Но вопросы сыпались градом. Рейни склонила голову, в душе молясь, чтобы машина стояла не так далеко.

Памела Лейк - журналистка, с которой Рейн была знакома, воспользовавшись моментом, сунула ей газету: