Он даже позволил себе слабость поразмышлять, как бы поступила Рейн, если бы он попросил прощения и захотел начать все сначала. Наверное, она сказала бы «нет», но шанс, что она могла согласиться, таил в себе опасное искушение.

К счастью, здравый смысл вернулся к нему. Бурная страсть ничего не изменит, только ухудшит дело. Развод - вопрос решенный, но им предстояли тяжелые недели совместного труда. Работать было непросто и тогда, когда их разделяли прочные незримые барьеры. Теперь же его душа вероломно, вопреки всякой логике, стремилась к Рейни. Ему хотелось постоянно быть рядом с ней, хотя ночное прегрешение было непреднамеренным.

Поежившись от холода, он обхватил себя руками. Наверное, во всем виноват Рандалл, чья безнадежная любовь к Саре завладела его разумом и эмоциями. Да он обвинял своего героя. Если бы они репетировали другую историю, он не потерял бы голову.

Оставалось только гадать, худа еще заведет его Рандалл, горько подумал Кензи.


Целый месяц они работали на разных континентах: Кензи - в Греции, Рейн - в Калифорнии. Даже ежедневные телефонные разговоры не скрашивали горечи разлуки. До встречи оставалось еще две недели, и ей казалось, что она просто умрет от желания. Даже не от жажды секса, хотя каждая ночь приносила обжигающие грезы. Она тосковала по эмоциональной близости. По сознанию, что Кензи поймет, поддержит, всегда будет на ее стороне. Она считала, что именно благодаря этому сохранился институт брака.

Если бы она так не хотела его, то не сболтнула бы по телефону то, что следует говорить с глазу на глаз и в подходящий момент. Во время очередного разговора она сказала:

- Наверное, пора завести ребенка. Я стану брать его с собой, когда мы будем работать в разных концах света. А может, и двух, тогда у каждого будет по малышу.

Тишина. Они никогда не обсуждали этот вопрос, и теперь Рейн поняла почему - инстинкт подсказывал ей, что эта тема станет причиной конфликта. Она начала что-то лепетать, чтобы заполнить паузу, когда он наконец произнес:

- Интересная мысль, но проще завести кошек.

Они прежде ни разу не ссорились, и его тон, воздвигший стену между ними, испугал больше любых доводов.

- Я пошутила, Кензи. Дети не игрушка.

Снова молчание.

- Ты не заговаривала о ребенке, пока эта мысль не пришла тебе в голову. Вполне разумное желание - иметь детей. Большинство людей так й делают.

Не успела она ответить, как в дверь ее вагончика постучали и на пороге появился ассистент режиссера:

- Мисс Марло, пора на площадку.

- Я буду через несколько минут. Ассистент засуетился:

- Извините, но вам нужно идти прямо сейчас. Он хочет снять сцену на фоне грозовых туч, а погода быстро меняется.

Она сжимала трубку, разрываясь между желанием поговорить с Кензи и чувством долга. Победила работа.

- Я позвоню позднее, - сказала она в трубку.

- Будет слишком поздно, не забывай о десятичасовой разнице во времени. Я позвоню тебе завтра. Доброй ночи, дорогая.

И он положил трубку. Она пошла вслед за ассистентом, так закусив губу, что пришлось поправлять макияж. К счастью, по сценарию от нее требовалось задумчиво вглядываться в даль, а не действовать, поэтому ее внутреннее состояние было подходящим.

Ее, тревога нарастала, и к концу съемки она попросила режиссера изменить план и дать ей три свободных дня. После бурных протестов он согласился. Прежде Рейн не требовала ничего подобного.

Кензи снимался в главной роли в большом фильме, съемки которого шли на Крите. Поскольку на день рождения он подарил Рейн солидную долю акций частной авиакомпании, Эмми быстро организовала перелет.

Спустя два часа Рейни была уже в воздухе. Она раздумывала, сообщить ли ему о приезде, но решила, что сюрприз - лучше. Если у него будет время обдумать ответ, то она так и не узнает, какие чувства он испытывает к детям, а им просто необходимо поговорить на эту тему.

Она летела всю ночь и утро и приземлилась на Крите около полудня. Ее ждал автомобиль, чтобы отвезти на съемочную площадку.

За окном мелькал залитый солнцем пейзаж. Рейн размышляла, что сказать мужу. Всю жизнь она мечтала о детях; по меньшей мере о двух, потому что сама была единственным ребенком и страдала от этого. Она так живо представляла их детей, что порой просыпалась, потянувшись во сне к крошечному детскому тельцу. Их будет трое, две девочки и мальчик. В мечтах она видела их лица. Они вырастут в нормальной обстановке, чего она была лишена с Клементиной, ив любви, которой не получила от бабушки и деда.

Но даже больше, чем детей, она хотела Кензи. Если он действительно против детей, она смирится с этим. Одному Богу известно, сколько веских доводов против того, чтобы иметь детей, приводят люди их профессии. Но некоторым актерам это удается, и она верила, что получится и у них.

Возможно, он просто испугался, что она затронула эту тему так внезапно? И ему понравится эта мысль, когда он сам придет к ней? Рейн вздохнула, понимая, что выдает желаемое за действительное.

Она и раньше навещала Кензи на съемках, поэтому попасть на площадку было нетрудно. Узнав ее, охранник широко улыбнулся и указал на Правый вагончик, заверив, что ее муж там.

Вагончик стоял в тени кипариса, кондиционер был включен. Дверь оказалась не заперта, и Рейн шагнула в приятную прохладу.

- Кензи, - позвала она, привыкая к полумраку после яркого солнца. - Надеюсь, сюрприз тебе понравится!

- Черт возьми! - послышался грудной женский голос.

Рейн пригляделась и похолодела.

Кензи растянулся на постели среди груды подушек, над ним склонилась полуобнаженная Анджела Грин, его партнерша по фильму. Ее пальцы с ярко-алыми ногтями лежали на застежке его брюк.

- Могла бы и постучать, - мрачно сказала Анджела.

У Рейни было чувство, будто ее ударили бейсбольной битой. Не может такого быть, это эпизод из дешевой мелодрамы. Возможно, они репетируют постельную сцену? Но Кензи не сделал попытки объясниться. Первый шок миновал. Лицо его было непроницаемым. Рейн казалось, что она слышит ход его мыслей, пока он подбирал лучшее объяснение.

Анджела сидела в прежней позе. Откинув назад пышные белокурые волосы, она весело сказала;

- Не расстраивайся, Рейни. Это все пустяки. Не велика беда.

Возможно, для Анджелы Грин, роскошной женщины, мечты многих мужчин и постоянной героини скандальных статей, это и пустяки, но не для Рейн Марло.

Не хватало еще разрыдаться перед ними. Усилием воли Рейн вскинула подбородок, приняв ледяной вид Вирджинии Марло. Что ж, уроки бабушки не прошли бесследно.

- Черт возьми, - начала она сквозь зубы, - как это я не подумала, что не стоит слишком доверять мужу? Я была о нем лучшего мнения.

Отстранив Анджелу, Кензи сел на кровати.

- Прости, Рейни. А впрочем, может, все к лучшему.

Хрупкая надежда рухнула. Стащив с пальца обручальное кольцо, Рейн с такой силой швырнула его, что оно подскочило и покатилось по полу.

- Предоставим это нашим адвокатам.

Она резко повернулась и вышла. Какое счастье, что она не появилась пятью минутами позже и не застала любовную сцену в самом разгаре! Если бы это произошло у нее на глазах, она бы не выдержала.

Она возвращалась в аэропорт. Потрясение было настолько сильным, что, казалось, лишило ее всяких эмоций. Слава Богу, она успела на обратный рейс.

Все семь тысяч миль полета она проплакала.


Рейн проснулась в слезах и обнаружила, что Кензи сидит на краю постели и озабоченно смотрит на нее.

- Ты в порядке?

Она чуть было не рассказала ему свой сон, но вовремя сообразила, что ей снилось случившееся наяву. Близость с Кензи воскресила прежние страдания, и они снова терзали ее. Он был прав, предупреждая накануне, что за радостью ночи придет горькое утро. Вздохнув, она сказала:

- Мне лучше.

Он помрачнел.

- Прости. Надо было отвезти тебя в отель сразу после ресторана. С моей стороны глупо было не предвидеть, что может произойти.

Рейн молча сравнивала недавнее наслаждение с ожившей болью.

- Все к лучшему. Я не люблю незавершенных дел. Теперь все кончено.

- Что ж, приятно узнать, что ночь прошла не напрасно.

Кензи хотел подняться, но Рейн остановила его:

- Поскольку у нас такой откровенный разговоp, самое время спросить, почему ты так быстро согласился расторгнуть наш брак. Он тебе так противен?

- Ничего подобного. - Он запнулся, подбирая слова. - Как и Джон Рандалл, я не создан для семейной жизни. Разница лишь в том, что я поздно понял это. И не так благороден. Лучше было бы вообще не жениться.

- Ради Бога, Кен, сейчас не девятнадцатый век. Старинные правила остались в прошлом. Ты был хорошим мужем и не казался несчастным. Совсем наоборот. Или это было притворство?

- Я не притворялся. Но у нас был роман, а не настоящий брак.

- Значит, нас связывал только секс?

На мгновение ей показалось, что он согласится. Вместо этого он неохотно сказал:

- Больше, чем секс. Я сделал тебе предложение, поддавшись эгоистическому желанию быть с тобой, но брак предполагает нечто большее. В сущности, я никогда не задумывался, что значит быть женатым мужчиной.

- Ты мог бы найти лучший способ покончить с нашим супружеством.

Он криво усмехнулся:

- Я не просчитываю все наперед, извини; Вместо того чтобы обдумать ситуацию, я позволил событиям идти своим чередом. И все закончилось хуже, чем можно было предположить. С моей стороны это непростительно.

- В жизни мало что нельзя простить.

Разговор был болезненный, но они в кои-то веки поговорили откровенно.

- Если бы у нас обоих была хоть капля рассудка, то мы могли бы пожить отдельно после выхода «Пурпурного цветка» и избежали бы многих неприятностей.

- Здравый смысл никогда не был моей сильной стороной, - слабо улыбнулся Кензи. - Относись к разводу как к пополнению твоего творческого багажа.