На следующее утро Чарли собрал дорожную сумку. Он сказал, что едет в Корнуолл доснимать документальный фильм и пробудет там два дня. Дилайла лежала в кровати и прислушивалась к его шагам на винтовой лестнице, к стуку захлопнувшейся двери, к шуму мотора его машины. Она почувствовала облегчение. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, разобраться во всем, что произошло. Она лежала так целый час, уставившись на белый потолок, на который сквозь шторы попадали полоски света. Наконец она заставила себя встать, добралась до коллекции пластинок Тома Джонса, которую хранила в самом низу шкафа, выбрала один из самых любимых альбомов и, любовно вынув диск из конверта, поставила его на проигрыватель.

Что тут странного: кто-то в кого-то влюблен.

Что тут странного: им хорошо вдвоем.

Но стоит мне встретить тебя с другим,

Я плачу: ты не со мной, а с ним.

Включив проигрыватель на полную громкость, Дилайла прижалась носом к оконному стеклу и стала смотреть на Лондон. Обычно эти песни словно поворачивали время вспять, и Дилайле начинало казаться, будто ее беды и страхи растаяли. Но на сей раз испытанное средство не подействовало. Слишком уж все перепуталось в голове, превратилось в запутанный клубок, в котором не найти ни начала, ни конца. Сплошная мешанина образов: Никки заигрывает с Чарли, Дилайла готовит для нее «коктейль«, спит с Сэмом, ссорится со всеми подряд, Чарли говорит ей: «Я люблю тебя», лицо Сэма – как он кричит на нее под дождем, его кафе… Песня кончилась, началась следующая, а Дилайла все стояла, не шевелясь. И еще одна песня, и еще, потом пластинка кончилась. Тишина вернула Дилайлу к действительности. Но она уже знала, что ей делать.


Она вышла из дома, прихватив Фэтцо, и направилась к Сэму в кафе. Нужно выяснить, что там происходит, и понять, о чем говорил Сэм. Это можно было сделать, только отправившись туда самой. Обычно дорога занимала четверть часа, но сегодня времени ушло в два раза больше: Фэтцо плелся медленно, ему непременно нужно было обнюхать каждый метр тротуара и обежать вокруг каждого фонарного столба. Такое впечатление, что он делал это нарочно – тянул время. Может, ему известно что-то, чего не знает она? Остановившись невдалеке от кафе, Дилайла заглянула за угол. Не хотелось бы наткнуться на знакомых. Меньше всего – на самого Сэма. Но, увидев «Примадонну», она поняла, что этого не произойдет. Исчез полосатый красно-белый навес, пропали деревянные столики со стульями, которые выставляли на тротуар в теплые дни, больше не пахло свежеиспеченными круассанами и только что сваренным кофе. Зато на месте были щиты, закрывавшие окна, и дверь, которая раньше всегда была открыта. Кто-то уже намалевал черной краской: «Скажи «нет» «Макдоналдсу»!», а над дверью болталась табличка «Сдается». Дилайла с грустью и изумлением уставилась на красно-синюю надпись. Что здесь происходит? Еще совсем недавно Сэм собирался сделать из кафе ресторан. Так почему же он вдруг бросил все и ушел?

На лицо Дилайлы упала капля дождя. Она взглянула на небо. Солнце скрылось, небо стало свинцово-серым, покрытым огромными тяжелыми тучами. Казалось, вот-вот начнется гроза. Застегнув куртку до самого верха, Дилайла потянула за поводок и торопливо зашагала в сторону дома. Послышался раскат грома, блеснула молния. Фэтцо взвизгнул и попытался спрятаться между ногами Дилайлы.

– Не бойся, малыш, мы скоро будем дома, – сказала она и пошла еще быстрее. Но было поздно. Дождь, шуршавший в листьях деревьев, усилился и превратился в настоящий ливень: тучи прорвались, и на землю хлынули потоки воды.

– О черт! Побежали! – крикнула Дилайла. Фэтцо рванулся с места, прижав уши. Его лапы скользили на мокром асфальте. Но все было без толку: за несколько секунд они насквозь промокли. Улицы мгновенно опустели, остались только девушка и собака, которые на бегу огибали углубления в асфальте, быстро превратившиеся в глубокие лужи.

Сквозь потоки дождя Дилайла разглядела впереди спасение: в конце улицы большое кирпичное здание в викторианском стиле. Библиотека. Изнутри лился яркий свет, и дверь была приоткрыта, обещая укрытие от дождя. Дилайла подхватила Фэтцо на руки и, прижимая к себе дрожащего пса, побежала через улицу ко входу в библиотеку.

Дилайлу поразила тишина внутри здания. Отжав воду из мокрых волос, она сняла свою выгоревшую куртку, которая от воды снова стала темно-синей, и повесила ее на огромную батарею. Вздрагивая, огляделась по сторонам. Холл был очень большой, из него в саму библиотеку вели две двери. Пахло теплом и влагой. Дилайла хотела было войти внутрь, но вывеска «С собаками не входить» и сердитый вид библиотекарши остановили ее. Она замерла в дверях, потом сделала шаг в холл и с любопытством осмотрелась. Вдоль дальней стены тянулся длинный стол с обычными библиотечными атрибутами: читательскими формулярами, бланками заказов, плакатом о благотворительной церковной распродаже… И вдруг кое-что привлекло ее внимание. Слева, слегка прикрытый объявлением о занятиях в местном бассейне, лежал буклет Вестминстерского колледжа. Дилайла взяла его в руки и, прислонившись спиной к батарее, начала листать. «Бухгалтерское дело», «Бизнес-колледж», «Дизайн». Она остановила свой взгляд на странице с фотографией: студент склонился над чертежной доской. Глаза пробежали по перечню специальностей: живопись, скульптура, дизайн. Внизу она прочитала: «Колледж приглашает выпускников школ (срок обучения – три года) или высших учебных заведений (один год); формы обучения очная и заочная».

В памяти всплыли события последних месяцев. Ночь в ресторане, и гипнотизер Гэри спрашивает, чем она занимается, а ей стыдно признаться, что ничем. Она сидит дома одна, скучает и смотрит телевизор. Ночь на берегу, и она рассказывает Сэму о своей мечте поступить в колледж. Вспомнилось и детство: ей лет семь-восемь, она сидит на полу и с замиранием в сердце наблюдает за тем, как дядя Стэн красит стены в комнате.

Дилайла снова взглянула на проспект. Дизайн интерьера. Как заманчиво звучат эти слова. Это судьба. Так должно было случиться. Именно этот проспект она и хотела найти. Повинуясь внезапному порыву, Дилайла бережно сложила проспект, сунула в карман, еще влажный от дождя, и направилась к выходу. Ливень кончился, солнце выглянуло из-за туч, улицу снова заполнили люди. И все вокруг вдруг ожило, и тучи уже не были такими тяжелыми и низкими, и луч солнца скользнул по лицу Дилайлы. Не так уж все плохо. А дальше, что будет с ней дальше? Может, все еще наладится?!

Вернувшись домой, Дилайла решила позвонить Вивьен – единственному человеку, кроме самого Сэма, кто может знать, что происходит с ним и с его кафе. После ночи, проведенной с Сэмом, Дилайла с ней не разговаривала, но теперь настало время стиснуть зубы и решиться. Она набрала номер мобильного Вивьен и некоторое время слушала гудки. Наконец ей ответили. Но это была не Вивьен, а Гарольд.

– Вивьен нет, дружок, – сказал он, пыхтя, как дырявый насос.

Лучше бы она была дома, подумала Дилайла. Может, она смогла бы объяснить, что случилось. От Гарольда столько же проку, сколько от козла молока. Мало того, что он глуховат. Еще и слышно плохо, в трубке что-то шипит. Он не понимает, что она ему говорит. Плюс ее йоркширский акцент. Такое впечатление, что они разговаривают каждый сам с собой.

– Когда она вернется назад? – прокричала Дилайла, прижав трубку к самому рту.

– О, мой зад уже гораздо лучше, спасибо. Вчера во время охоты он меня не подвел.

Дилайла застонала. Нет, это невыносимо. И она сдалась.

– Что ж, я прощаюсь. Передайте Вивьен, чтобы она мне позвонила. Мы так давно не говорили с ней! Я хочу убедиться, что все в порядке, – сказала она, вспомнив грустный голос Вивьен после процедуры отсасывания жира.

– Послезавтра вы с ней и поговорите, она прилетает завтра вечером, у вас же в четверг намечается девичник, – воодушевленно пропыхтел Гарольд. Слава богу! Он успел-таки дать ей необходимую информацию до того, как в трубке раздались гудки.

Чувствуя явное облегчение, Дилайла положила трубку. Ну, конечно! Вивьен вовсе не больна. Она просто отправилась позагорать перед свадьбой. Как же она могла забыть? Ведь завтрашняя ночь для Вивьен – последняя ночь на свободе.

ГЛАВА 35

– Надо признать, у тебя отпадный вид, – сказала Вивьен, разглядывая фотографию Дилайлы, сделанную каким-то репортером на открытии «Айсберга«, которая непонятным образом попала на страницу светской хроники толстого дорогого журнала и сопровождалась подписью: «Завидный жених или закоренелый холостяк? Чарльз Мендес и его таинственная подруга». – Это пиджак из «Приключения»? – спросила Вивьен и затянулась от сигареты.

– Ты шутишь, – вздохнула Дилайла, совершенно забыв о том, что Вивьен – поклонница «Приключения». – Я что, похожа на человека, который будет покупать там одежду?

– Да, конечно, еще как, – ответила Вивьен, которая не заметила издевки и полагала, что делает Дилайле комплимент.

Дилайла в ужасе взяла у нее журнал и еще раз рассмотрела фотографию. Вивьен права. Она выглядела в точности как те женщины, которые ее всегда раздражали. Крашеные блондинки с яркой помадой на губах, в роскошных шмотках. Дилайла застонала. Господи! Неужели она за несколько месяцев превратилась в такую разряженную куклу?!


В дверь позвонили.

– Это, наверное, такси! – оживленно воскликнула Вивьен, хлопая в ладоши. – Пошли, настало время веселья! – Вытащив Дилайлу из кресла, а заодно и из грустных мыслей, Вивьен влезла в туфли на высоченных шпильках и повертелась на месте. – Как я выгляжу? – лучезарно улыбнулась она, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос.

Преисполненная решимости показать свое новое, исправленное тело, Вивьен вырядилась в платье от Версаче, которое заставило бы покраснеть даже Лиз Херли. Платье и вправду было неотразимо: вырез доходил почти до пупка, а разрезы по бокам открывали изумительные бедра. Дополнительную пикантность платью придавало то, что оно было покрыто тысячами блесток, как у исполнителей бальных танцев в телевизионных программах. Правда, оно не наводило на мысли о зажигательных танцах, а скорее приглашало к головокружительному сексу.