Догрохотав до Уэстбурн-Гроув, Дилайла свернула, притормозив ручным тормозом (тормозные колодки стерлись до толщины папиросной бумаги), проехала мимо бара «Манго Джамба Джус» и с шумом въехала на стоянку возле кафе «Примадонна». Глушить мотор не стала – это могло кончиться плачевно.

– Ну, спасибо за прекрасную поездку, – благодарно улыбнулась она Сэму.

Конечно, Дилайла устала, но настроение у нее заметно улучшилось. День на побережье и домашняя пища – как раз то, что ей требовалось после двух недель лондонской жизни: развлечений, потока автомобилей и шумных туристов. Кроме того, эта поездка отогнала ее от телефона, у которого она неотлучно ждала, позвонит ли Чарли.

Сэм не ответил. Дилайла решила, что он не услышал ее слов за шумом мотора, и выкрикнула:

– Я говорю, спасибо за прекрасную поездку!

Сэм вздрогнул. Он как раз напряженно размышлял над тем, не пригласить ли Дилайлу пообедать. Он уже давно мысленно репетировал свою реплику. После «сладостных мечтаний» прошлой ночи он уже не верил, что можно чего-нибудь добиться неожиданностью и натиском. Потирая подбородок с пробившейся на нем щетиной, он решил сделать первый шаг.

– Я подумал, может, пообедаем сегодня вместе? Я… э-э… я бы что-нибудь приготовил. Заодно и проверим, какой из меня получится шеф-повар. Этот шаг, конечно, трудно было назвать решительным, но все лучше, чем вчера. Сэм ждал ответа. Ему показалось, что прошла целая вечность.

– Конечно. С удовольствием, – весело засмеялась Дилайла. – Слушай, Сэм, если и дальше так пойдет, то скоро я ни в одну дверь не протиснусь. А все благодаря тебе и твоей маме.

Сэм лишился дара речи. Он не ожидал, что Дилайла согласится, и приготовился выслушать отказ.

– Да не смотри на меня так, я же пошутила, – рассмеялась Дилайла. – В котором часу?

– Ну… около восьми.

– Прекрасно. Значит, договорились.

Сэм вышел из машины и размашисто зашагал по тротуару. Дилайла помахала ему рукой. Она смотрела в зеркало заднего вида: фигура Сэма становилась все меньше и меньше. Славный парень! Ей повезло, что она нашла такого хорошего друга. Включив третью скорость, Дилайла хмыкнула, вспоминая, что она думала о нем еще вчера. Бог знает, что с ней произошло, и почему она вдруг вообразила, будто Сэм собирается ее поцеловать. Он вовсе не влюблен в нее, как и она в него. Если он мужчина, а она женщина, это вовсе не значит, что у них должен возникнуть друг к другу сексуальный интерес, разве не так? Их отношения чисто платонические. Они всего лишь друзья. Она удовлетворенно улыбнулась, развернула машину, которую заносило то в одну, то в другую сторону на двух «лысых» покрышках, и двинулась к дому.

Чувствуя легкое головокружение, Сэм смотрел, как зеленый «Фольксваген» исчезает в облаке выхлопных газов. Она сказала «да»! Дилайла согласилась с ним пообедать! Сэм закрыл глаза и глубоко вдохнул лондонский воздух. Никогда прежде этот воздух не казался ему таким свежим.


– Эй, кто-нибудь дома? – Дилайла захлопнула входную дверь и вприпрыжку пронеслась по коридору. Еще неделя-другая практики, и она сможет преодолеть этот путь с закрытыми глазами.

– Я в гостиной, дорогая! – раздался низкий голос Вивьен.

В три прыжка Дилайла оказалась в дверях гостиной.

– Привет! – воскликнула она и осеклась.

Вивьен возлежала на софе, а рядом с ней примостился старик с жидкими седыми волосами. Вивьен была завернута во что-то несусветное, похожее на шкуру неизвестного животного. На ее пальце блестел огромный бриллиант. Происходило нечто непонятное. За эти праздничные дни Вивьен превратилась в Элизабет Тейлор.

Лучезарно улыбаясь, она помахала рукой с бриллиантом.

– Дилайла, познакомься. Это Гарольд, мой жених! – И, схватив Гарольда за мясистые уши, она запечатлела на его блестящей розовой макушке небрежно-ласковый поцелуй. Затем повернулась к Дилайле и торжественно изрекла: – Ну разве это не чудесно?

Дилайла была, мягко говоря, ошарашена. Она лишилась дара речи, приросла к месту и могла только моргать. Жених! Этот Гарольд выглядел лет на девяносто. Его левое ухо «украшал» коричневый слуховой аппарат, а кожа была сплошь покрыта старческими коричневыми пятнами.

Вивьен вскочила на ноги и принялась вальсировать по комнате, усы намотанной на нее шкуры задели китайскую фарфоровую статуэтку, и она разбилась.

– Мы собираемся обвенчаться в июле. Ну разве не чудесно? – задыхаясь, проговорила Вивьен и перестала вертеться. Дилайле очень хотелось, чтобы она прекратила повторять это слово. «Чудесно» – вовсе не то слово, которое стоило бы употреблять в этой ситуации. Больше подошло бы слово «ужасно». О чем, интересно, она думает? В следующий раз в церкви ему пришлось бы явиться скорее в гробу, чем в роли жениха на собственной свадьбе.

– Как-то все неожиданно, ты не находишь? – Дилайла вовсе не хотела портить праздник, но ей показалось, что по крайней мере одному из присутствовавших не помешало бы задуматься. Вивьен витала в свадебных облаках, а Гарольд восседал на софе с таким видом, словно он не вполне понимал, где находится и вообще кто он такой. Еще чуть-чуть, и он начнет пускать слюни.

– Знаю, но, когда Гарольд сделал мне решительное предложение, я не смогла сказать «нет».

Дилайла с трудом подавила в себе желание спросить: а почему, собственно?

– И когда же он сделал это решительное предложение?

Дурацкая фраза! Гарольд не был похож на человека, у которого может хватить энергии на что-то решительное.

– В его загородном доме. Прямо перед тем, как пойти на охоту.

– А это часть лисы? – поинтересовалась Дилайла, указав на меховое манто.

– Нет, что ты. Я полагаю, это норка. Часть свадебного подарка, как и кольцо. Ты заметила кольцо? – спросила Вивьен и сунула его Дилайле под нос.

– Его нельзя не заметить, – проворчала Дилайла. Вивьен вела себя на редкость странно. Куда подевалась та циничная курящая ведьма, которую она знала? – А когда вы ездили за город?

– Вчера. Я не собиралась сидеть все праздники дома одна-одинешенька! – Она выразительно взглянула на Дилайлу.

– То есть я виновата в том, что ты выходишь замуж, или, точнее, вешаешь себе на шею это ярмо?

– Тсс! – зашикала Вивьен, прижимая палец к губам. – Не так громко!

– По-моему, он вряд ли нас услышит, – мрачно заметила Дилайла.

Вивьен испепелила ее взглядом и вытолкала на кухню, промурлыкав через плечо:

– Я на одну секунду, дорогой. Просто женские невинные разговоры.

Гарольд приподнял ослабевшие веки и снова их опустил…

Дилайла решила сразу перейти к делу:

– Что происходит?

– Я же говорю тебе: я выхожу замуж за Гарольда. – Вивьен вызывающе вскинула подбородок и нежно погладила свою так называемую норку. – Я собираюсь стать невестой.

– И давно это ты собираешься?

Дилайла до сих пор не пришла в себя от неожиданности. Вивьен болтала обо всем на свете: о сексе, мужчинах, аллергии на пшеничную муку. Но ни разу не обмолвилась о своей мечте стать невестой.

– Каждая женщина хочет быть невестой. Почему же я должна быть не как все? – Она смотрела на Дилайлу умоляющим взглядом. – Тебе-то хорошо, тебе еще нет тридцати. А мне тридцать пять. В этом году стукнет тридцать шесть, и мое время проходит. Меня бросают ради молоденьких… – Ее голос сорвался, едва она вспомнила о Дуэйне и Трише, его шестнадцатилетней подружке из кондитерской. – И если я не подсуечусь, так и останусь пылиться на полке. Все мои подруги или замужем, или обручены. Просто какая-то эпидемия. Все женятся. Куда ни взгляни, кругом женщины в длинных белых платьях с оборками. На обложках этих жутких бульварных журналов и даже в «Вог». Теперь это модно, и я тоже хочу.

Вивьен выглядела такой несчастной, что Дилайле стало стыдно. Да кто она такая, чтобы осуждать других за то, что они делают с собственными жизнями? У нее и самой-то все наперекосяк.

– Прости меня. Я не хотела быть жестокой, говоря про свадьбу и про манто… – она запнулась. – …И про Гарольда. Просто новость застала меня врасплох, вот и все. И еще я не хочу, чтобы ты поспешила, а после раскаялась.

Дилайла поморщилась. Получалось «делай, как я говорю, а не как я делаю». Вивьен захлопала ресницами, изображая невинный детский взгляд.

– Но ты была жестока, – захныкала она, капризно надув губы.

Чтобы окончательно задобрить подругу, Дилайла сменила тактику.

– Просто потрясающее кольцо, – восторженно произнесла она.

Лесть действовала на Вивьен, как кипяток на вермишель быстрого приготовления. Только что она была холодной, жесткой и вредной для желудка – и вдруг превратилась в нечто теплое, мягкое и на удивление привлекательное.

– Правда? – взвизгнула Вивьен, немедленно оживая. – Это кольцо мамы Гарольда: три с половиной грамма золота, алмазная грань, бриллиант в пять каратов. Чертовски хорош, правда?

Дилайла яростно закивала и для пущей убедительности немного поахала и поохала.

– Но… – вот теперь нужно было очень тщательно подбирать слова, – …тебе не кажется, что Гарольд чуточку слишком… зрелый?

Вивьен подышала на кольцо и потерла его отворотом перчатки.

– Я знаю, что он не совсем то, что ты бы назвала «идеальным мужчиной», но он ужасно милый, и еще он меня любит. – Она поднесла руку с кольцом к свету и повертела его с восхищенным видом.

– А ты любишь его?

Вивьен нахмурилась, перестала любоваться кольцом и перевела тяжелый взгляд на Дилайлу.

– Он мне очень нравится.

– Да, но влюблена ли ты?

– А кто может это знать? Что это значит – быть влюбленной?

Дилайла вздохнула:

– Это потрясающее чувство, но оно же может быть и мучительным. В любом случае, если влюблена, всегда это знаешь, – объяснила она и вспомнила о Чарли.

Вивьен закуталась в свой мех.

– Да, но нельзя получить все сразу.

– Почему?

– Потому что это реальная жизнь, а не роман старушки Картленд.

Дилайла вдруг ужасно расстроилась. Неужели реальная жизнь подразумевает брак со стариком-коматозником, украшенным сверкающей лысиной и слуховым аппаратом? Что плохого в том, чтобы мечтать о любви, настоящей любви, и умчаться на край света вместе с темноволосым красавцем-незнакомцем, желательно по имени Чарли? Она вздохнула и подвела итог: