Александра Поттер - Что нового, киска?

– Очень мило, – только и сказала Дилайла. Она была слишком вымотана, чтобы напрягаться и блистать остроумием.

Вивьен встала, держась за натруженную поясницу.

– Ужасно жаль, что мы не можем остаться и поболтать, но нам как раз пора в парилку. – Она обернулась в Дилайле. – Ведь правда? – пожалуй, слишком радостно прощебетала она.

– Мм-м… да, – пробормотала Дилайла.

Сэйвио пожал плечами, вызвав волну мышечных сокращений от запястий до лодыжек.

– Ну, увидимся в другой раз, девочки. Приятно было познакомиться, Дейрдре!

– Дилайла, – поправила Дилайла, едва дыша. Она слезла с тренажера и бросилась догонять Вивьен: у той вдруг открылось второе дыхание, и она чуть ли не бежала к двери с надписью «Парная».

По белому кафелю на стенах стекали капельки воды. Дилайла прислонилась к стене, чувствуя себя, как рис в пароварке.

– Черт, тут жарковато.

– А ты думай о том, что из тебя выходят все токсины! – рявкнула Вивьен, раздеваясь догола и раскидываясь на верхней полке.

Дилайла почувствовала, как из нее испаряется алкоголь. Наверно, ее пот на вкус напоминал шампанское.

– Я так хочу, чтобы Чарли позвонил…

– Позвонит. Все мужчины – охотники. Они не любят возвращаться домой с пустыми руками.

– Я не хочу, чтобы он позвонил только ради секса.

– Да? – Для Вивьен это было что-то новенькое.

– Я предпочла бы, чтобы поначалу он получше узнал меня как личность.

– Господи! – потряслась Вивьен. Она-то считала, что «узнать получше» означает выяснить, хочет человек отдаться или обладать. – Ты убедилась, что автоответчик включен?

– Конечно, – кивнула Дилайла. Она проверила это раз десять.

– Прекрасно. Значит, сладенькое сообщение будет ждать нас… то есть тебя, когда мы вернемся.

– Хорошо бы.

Дилайла закрыла глаза, в сотый раз вспоминая, как Чарли целовал ее. Большая часть вчерашнего вечера была сущим кошмаром, но эти несколько минут она кадр за кадром прокручивала в голове. Его губы со вкусом шампанского, его язык медленно раздвигает ее губы, мускулистая сила его тела под рубашкой… Дилайла сделала глубокий вдох и почувствовала, как по ногам течет пот. Боже, как ей плохо.

– Кстати, как тебе Сэйвио? – громко спросила Вивьен. Дилайлу словно окатили холодной водой. Она лениво приоткрыла глаза.

– Полный кретин, – хихикнула она, стирая пот с шеи белым махровым полотенцем. – А считает себя неотразимым.

– По-моему, тоже, – вздохнула Вивьен, вытягивая руки над головой и царапая полку ногтями, как кошка. – Ума не приложу, что заставило меня спать с ним.

– О боже, Вивьен, не может этого быть!

– Увы, это правда.

– И как? – После десяти лет моногамного союза с Ленни Дилайле было любопытно узнать, что вытворяют в постели случайные любовники.

– Сплошное разочарование. Мало того, что он весь побрился, так еще намазался детским маслом и все время выскальзывал.

Дилайла рассмеялась, представив себе Сэйвио, ощипанного и смазанного жиром, как цыпленок-полуфабрикат.

– Я перепробовала все – резиновые перчатки, присыпку, – но толку никакого. Он выскальзывал у меня из рук и скользил по моей шелковой простыне, как рыба по сковородке. Белье я стирала раз десять, но на нем до сих пор остались рыжие пятна. Кончилось тем, что я пожертвовала весь комплект в приют.

В эту минуту распахнулась дверь, и вошли две женщины среднего возраста. Даже висевший в воздухе пар не смог закрыть блеска их бриллиантов. Женщины тут же устроились на скамьях и принялись болтать о том, сколько стоит обучение неких Феликса и Фредди, и о «новых шикарных занавесках» от Джона Льюиса.

Вивьен встала.

– Пора идти, – скомандовала она. – Не будем перебарщивать, а то превратимся в таких же сморщенных старых ведьм.

Намотав полотенце на голову, как тюрбан, она растворилась в облаке пара, направляясь к дверям, оставив Дилайлу в некотором замешательстве. Неспособность Вивьен выбирать выражения действовала на Дилайлу угнетающе. Она завернулась в полотенце и пошла к выходу, радуясь тому, что «сморщенные ведьмы» не видят ее сквозь завесу пара.

Дилайла повесила полотенце на крючок, вошла в душ и задернула занавеску. Она немного нервничала. Пора уже вернуться домой и посмотреть, звонил ли Чарли. Тогда станет ясно, не спугнула ли она его своим излишним благоразумием. Пожалуйста, пусть ее ждет сообщение, молила она. Пусть она войдет и увидит, что на автоответчике горит красная лампочка. Она повернула кран и стояла, скрестив на счастье пальцы, а по ее лицу стекали струи холодной воды.

Прошло два дня, а звонка все не было. Дилайла впала в уныние. В последние двое суток она тонула в бездонном море эмоций, как большой тяжелый булыжник. Каждый раз, когда ей удавалось очутиться на поверхности, она испытывала самые разные чувства: надежду, горечь, тоску, разочарование, отчаяние, злость. И снова с громким бульканьем тонула в унынии.

Неужели она и вправду думала, что все будет легко и просто? Стоит только сбежать из Брэдфорда, приехать в Лондон, найти принца Чарльза и жить с ним долго и счастливо, купаясь в шампанском и пылающей «Самбуке»? Да, именно так она и думала. И ни разу ей не пришла в голову мысль: а что, если так не получится? Она просто не позволяла себе об этом думать.

Дилайла убедила себя в том, что у нее все получится. Когда ей было семь лет и она хотела то стать балериной, то построить дом на дереве, мама дала ей один совет: можно добиться всего, чего хочешь, но сначала нужно решить, чего именно. И она была права. Когда Дилайла наконец решила, что лазить по деревьям ей нравится гораздо больше, чем прыгать в пачке по сцене, она за две недели выстроила на дереве жилище с помощью рыжего Гэри из дома напротив.

Когда жилище было построено, мама принесла ей пакет с ленчем, и она поедала сыр и сандвичи, глядя на забор соседнего дома. Она навсегда запомнила испытанное тогда ощущение уверенности и осознание того, что, если действительно чего-то хочешь, обязательно этого добьешься. К сожалению, когда она стала старше, оказалось гораздо труднее решить, чего она хочет от жизни, причем, чтобы принять такое решение, теперь требовалось гораздо большее мужество. Выбросить трико и пуанты намного легче, чем бросить своего парня, дом, работу и прошлую жизнь. Вот почему она так долго оставалась с тем же парнем, в том же городе, на той же работе, в той же жизни. Но, встретив Чарли, Дилайла поняла, чего хочет. И в тот вечер в «Дженерал Прэктис» она цеплялась за надежду, что благодаря ее решимости и платью от «Дольче и Габбана» Чарли захочет того же.

Теперь это казалось ей не таким безусловным. Последние две ночи она работала в «Пентри» и надеялась, что Чарли появится там снова, но он все не приходил. Чего, к сожалению, нельзя сказать о Винсе. Он все время подкарауливал Дилайлу, мурлыкал ей в ухо свои «bellissima» и уговаривал поехать в его пентхауз, чтобы выпить кофе с пирожными. Дилайлу так и подмывало предложить ему засунуть свои пирожные туда, куда не проникает солнечный луч. Но терять работу не хотелось, и она рассыпалась в извинениях, ссылаясь то на диету, то на ждущую дома кучу белья, которое необходимо срочно перегладить. Может, Дилайла и наивна, но не до такой же степени. Она прекрасно понимала, что поездка в пентхауз чревата не только поглощением пирожных.

В воскресенье утром телефон наконец зазвонил. Дилайла схватила трубку вспотевшей от волнения рукой, но радость быстро сменилась разочарованием. Звонил не Чарли, а Сэм – спросить, не хочет ли она прокатиться с ним на праздник в Брайтон. Стараясь не выдать разочарования, Дилайла согласилась. Провести день на побережье заманчивее, чем слоняться по дому и смотреть, как Вивьен курит одну сигарету за другой, приближая этим собственный летальный исход. Только одна загвоздка: его машина стоит в гараже, ее собирают по частям после того, как в нее врезался автобус. Дилайла может их отвезти?

Дилайла прекратила тщетные попытки обогнать междугородный автобус-экспресс и свернула в переулок. Перед ними ехал старенький «Датсун» с двумя взрослыми пассажирами, двумя детьми и багажом, объемом с целый дом. Девочка лет восьми лупила брата по голове зеленой пластмассовой лопаткой. Семейство едет на побережье – это очевидно. Дилайле вдруг стало грустно. Она скучала по тому, чего была лишена. Однажды мама возила ее в Скарборо, но все воспоминания Дилайлы ограничивались фотографиями. Толстощекая девчушка сидит на ослике, а привлекательная брюнетка в шляпе с надписью «Быстро поцелуй меня» поддерживает дочку, чтобы та не упала. Должно быть, мама любила эту шляпку: она в ней на всех фотографиях.

– Как прошло твое свидание? – с деланым безразличием спросил Сэм, заинтересованно вглядываясь в атлас автомобильных дорог.

– Нормально.

– Нормально? – Он провел пальцем по красной линии, делая вид, что выбирает маршрут.

– Ну, не совсем. То есть все прошло прекрасно, вот только с тех пор он мне не звонил.

– А-а… – протянул Сэм, не зная, радоваться ему или нет.

– Так что, я думаю, ему это было не нужно.

– Видимо, да…

Дилайла повернулась к Сэму и сверкнула глазами.

– Нет, Сэм, ты не согласен со мной. Ты хотел сказать, что я ему, безусловно, нужна, но у него была уважительная причина не звонить.

– Ну да, как раз это я и хотел сказать. Он наверняка позвонит. Если ты хочешь именно этого… – И голос его дрогнул.

Дилайла вздохнула и перевела взгляд на дорогу.

– Он мне нравится. Даже сейчас. Он просто великолепен. И я бы хотела, чтобы он позвонил.

Сэм нагнулся вперед и погладил Фэтцо, свернувшегося калачиком у его ног. Предлагая съездить в Брайтон, Сэм вовсе не рассчитывал на то, что Чарли будет преследовать их всю дорогу. А он взял и уселся между ними. Кто-то из них двоих определенно третий лишний. Сэм взглянул в иссиня-черные глаза Фэтцо и потрепал его мягкие бархатистые уши. «Похоже, этот Чарли – просто кобель», – прошептал он, и его голос потонул в рокоте мотора. С той первой встречи в кафе Сэм лелеял мечту, что Дилайла изменит свое мнение о Чарли, и у него появится возможность стать ей больше чем просто другом.