– Вполне вероятно. Я здесь впервые.

Шарлотта едва не упала с кресла:

– Вы никогда не слышали оперу?

Он оглядел толпу в партере.

– Если честно, то да. Не у всех имеется такая тяга к культуре, как у вас, дорогая.

– Но здание оперы стоит в центре Лондона, – сухо заметила Шарлотта. – И насколько мне известно, стояло тут много лет.

– Неужели? – спросил он с деланым изумлением. – Поразительно!

Шарлотта недоверчиво покачала головой:

– Какие же развлечения вы предпочитаете?

Стюарт ответил улыбкой, такой ангельской, что выглядело это довольно непристойно. Она вскинула руку:

– О, нет, я не хочу знать. Пожалуйста, не отвечайте.

– Как пожелаете. Я всегда предпочитал быть человеком действия, а не слов.

Его голос понизился до тихого рокота. Синие глаза сверкали.

Шарлотта оцепенела. Эта фраза заставила ее сгорать от желания. Если так на нее влияют простые слова, сохрани ее боже от любых действий!

Она принялась болтать, только чтобы удержать его от каких-либо поступков.

– Впервые я слушала оперу в Венеции. Зал был переполнен зрителями. Туда приходили люди всех классов. Я была уверена, что публика не обращает внимания на происходящее на сцене, пока кто-то на ней не запоет, и почти не ошибалась. Но когда примадонна вышла на сцену, зал замер. Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то так прекрасно пел. Она заставляла публику плакать с ней, смеяться с ней и любить всем сердцем. В тот вечер я мечтала только об одном: услышать и увидеть больше, и отныне не пропускала ни одного спектакля с этой певицей.

Шарлотта замолчала, снова вспоминая, как была заворожена в тот вечер, как была увлечена страстью музыки и божественного сопрано.

Она снова оглядела растущую толпу возле сцены, тяжелый занавес на которой все еще был закрыт. Лючия говорила, что минуты за кулисами, перед тем как откроется занавес, похожи на ожидание нового любовника – смесь нервного возбуждения и радостного волнения.

Шарлотта остро ощущала присутствие Стюарта. Сегодня в вечернем костюме он казался ей особенно привлекательным. Она чувствовала этот страх и радостное волнение. Но ей нельзя им увлекаться. Лючия, вне всякого сомнения, сказала бы, что это знак – то, что она приехала с ним слушать оперу. Его первую оперу.

Будет ли он так же тронут музыкой, как она?

– Ваша подруга, мадам де Понто? – тихо спросил Стюарт. – Она больше не поет?

Шарлотта вздрогнула, отвлекшись от мыслей о новых любовниках и знаках.

– Да. Это она. Никогда не слышала, чтобы кто-то еще пел настолько прекрасно. Но она покинула сцену.

Он ничего не ответил. Сама не зная почему, Шарлотта открыла ему причину:

– Это я виновата. Познакомила ее с одним из компаньонов мужа. Тот мгновенно влюбился. Пытаясь завоевать ее внимание, он принес ей какой-то турецкий табак, и она так мгновенно увлеклась… табаком. Начала курить по нескольку раз в день, и ее голос потерял прежнюю силу. Ее постепенно вытеснили со сцены другие певицы, моложе и напористее. Получив известие о смерти брата, я пригласила ее в Англию, и она согласилась. Насколько я поняла, она желала сохранить остатки своей славы, пока не стало слишком поздно.

Стюарт ничего не ответил, но она почувствовала его взгляд и резко сменила тему.

– Эта ложа идеально подходит для наших целей, – заметила она и снова наклонилась к перилам.

Стюарт позволил своему взгляду скользнуть по ее спине, где вырез был еще глубже. Засмотрелся на тяжелый узел темных волос. Ее плечи были обнажены. Что она сделает, если он подастся вперед и поцелует ее шею прямо у застежки ожерелья?

Стюарт представил, как расстегнет застежку и позволит жемчужинам упасть…

Шарлотта выпрямилась и расправила плечи. Жемчуга образовали широкую дугу, задевавшую край красного шелка.

– Не вините себя за табак, – произнес Стюарт, мысленно приказывая нитям упасть в ложбинку между грудями. Впрочем, ему не нужен предлог, чтобы заглянуть за вырез. Он и без того с трудом мог отвести от нее глаза.

– Она сама захотела курить.

Шарлотта, больше не глядя на него, развернула веер.

– Я не так уж страдаю от угрызений совести, мистер Дрейк. Просто мне очень жаль. Вы никогда не жалели о последствиях своих поступков, которые не могли предвидеть?

От необходимости немедленно дать ответ его спасло появление хозяина ложи. Оркестр заиграл увертюру, и Шарлотта устремила взгляд на сцену. Стюарт в последний раз жадно посмотрел на застежку ожерелья, но признался себе, что сейчас не время и не место. Но что сделала бы Шарлотта, поддайся он порыву? Стюарт подозревал, что какая-то часть ее души откликнулась бы, хотя она, несомненно, нашла бы в себе силы направить на него пистолет, а он уже достаточно насмотрелся на подобные сцены. Все его отношения с Шарлоттой были рядом неожиданных последствий, но Стюарт не мог сказать, что жалеет об этом.


Постановка оказалась отнюдь не лучшей из всех, которые слышала и видела Шарлотта. В антракте Стюарт принес вино, но они оставались в ложе на виду у всех. Несколько человек заходили поздороваться, но только те, кто знал Стюарта или герцога. Когда занавес снова поднялся и Стюарт сел рядом, Шарлотта облегченно вздохнула.

Примадонной была итальянка с резкими, почти мужскими чертами лица. Шарлотта припомнила, что слышала ее раньше, в Риме, в маленькой роли. Она не пела, а скорее кричала, произнося слова в нос. Ничего похожего на чистую красоту голоса Лючии, до того как его испортили сигареты.

Позволив себе отвлечься от чрезмерно драматичных арий, Шарлотта стала гадать, что делает сейчас Лючия, и продвинулся ли вперед мистер Уитли настолько, чтобы убедить ее вернуться на сцену. Если Лючия вернется в Лондон даже в нынешнем состоянии, наверняка произведет сенсацию.

Поскольку она не уделяла внимания происходившему на сцене, ее уши постепенно привыкли к тихим голосам за спиной. Стюарт, молчавший на протяжении всего первого акта, сейчас едва слышно беседовал с герцогом, который сидел позади него. Шарлотта невольно стала прислушиваться.

– Вчера я получил записку от Баркли, – тихо сообщил Уэр.

Долгая пауза.

– Вот как, – просто сказал Стюарт, но Шарлотта различила досаду и грусть в этих коротких словах. Кто такой Баркли? И почему Стюарт расстроился при упоминании его имени?

– По-моему, он просто хотел знать, как может с вами увидеться, – добавил герцог. – Он уже послал курьера в Оуквуд-парк.

Еще более долгая пауза.

– Пока что я не могу ему заплатить, – напряженно выдавил Стюарт.

– Понимаю.

Очень долгая пауза.

– Я не возражаю, – сказал герцог так тихо, что Шарлотта едва смогла расслышать.

– Нет, – уже резче отрезал Стюарт. – Я возражаю. И найду способ.

Опера закончилась. Все зааплодировали. Шарлотта повернула голову ровно настолько, чтобы видеть Стюарта уголком глаза. Лицо мрачное, в глазах тоска. Несколько мгновений он не замечал, что она за ним наблюдает. А когда заметил, печаль сразу же исчезла.

– Просто блестяще, – заявил он, кладя руку на спинку ее кресла. – О чем там идет речь? Мы с Уэром заключили пари. История тайных любовников?

– Все сюжеты итальянской оперы вращаются вокруг тайных любовников, – пояснил герцог с легкой улыбкой.

– В этом случае вы ошибаетесь.

Герцог Уэр был самым красивым мужчиной из всех, виденных Шарлоттой. Высокий, золотоволосый, с лицом, вылепленным, казалось, самим Микеланджело. Каждый раз, когда он заговаривал с ней, Шарлотта напоминала себе, что глазеть неприлично. Его серо-голубые глаза завораживали, но очень редко улыбались. С ней он был вежлив и учтив, и хотя, судя по всему, он являлся старым другом Стюарта, все же в нем была некая отчужденность, заставлявшая Шарлотту гадать, как эти двое могут ладить.

– Любовники не тайные, – пояснила она. – Они намерены пожениться, но другие персонажи пытаются их разлучить.

– А я рассчитывал весь вечер слышать жалобы любовников, – обратился Стюарт к герцогу. – Какое разочарование!

– Поскольку вы не знаете ни слова по-итальянски, – поддразнила Шарлотта, – можете убедить себя, что так и было. А вдруг я не сказала вам правды?

Он подвинулся ближе. Его рука осторожно легла на ее лопатку.

– Но я знаю, что вы сказали правду.

– Абсолютное доверие? – Вскинув брови, герцог обратился к Шарлотте: – Очень редкая вещь в наше время.

Выбитая из колеи, она отвела взгляд и уставилась прямо в глаза Стюарта. Оба не шевелились, и в эту минуту Шарлотта поняла, что герцог прав. Она действительно доверяла Стюарту, и это приводило ее в восторг, вызывало неловкость и удивление. Естественно ли доверять ему сейчас, когда она совсем недавно абсолютно ему не доверяла? Мудро ли так зависеть от него после того, как она столько сделала, чтобы вызвать его неприязнь к себе? Или Шарлотта дурачит себя, убеждая, что он лучше, чем она считала, просто потому, что это позволяет ей скрывать другие чувства, которые она к нему испытывает?

– Да, – кивнула она, отводя от него глаза. – Чрезвычайно редкое.

Все замолчали.

– Простите, что не было любовных жалоб и вы проиграли пари, – сказала она, чтобы заполнить паузу, – но мне все равно понравилось.

– И мне, – пробормотал герцог.

Шарлотта подняла глаза и обнаружила, что он пристально ее рассматривает. Она посчитала это странным, но магнетические серо-голубые глаза жадно обшаривали ее лицо, словно выискивая определенное сходство или черту. Она хотела отвернуться, но не смогла.

– Что же, превосходно! Возможно, Уэр откажется от своего давно любимого театра в пользу оперы.

Шарлотта вздрогнула, услышав беспечное замечание Стюарта. Герцог сразу же замкнулся. Лицо его стало холодным и отчужденным.

– Возможно, – обронил он и встал.

– Прошу, извините меня, леди Гриффолино, Дрейк.

Герцог с поклоном отошел, оставив Стюарта злиться на себя. И все же Стюарт не сумел забыть то, как Уэр смотрел на Шарлотту. Герцог уже много лет так не смотрел на женщину. Что Стюарт будет, черт возьми, делать, если герцог-отшельник наконец выйдет из своей раковины, чтобы ухаживать за ней? Как он может состязаться с таким человеком, как Уэр? И стоит ли хотя бы пытаться, когда ему почти нечего Шарлотте предложить?