Он выглядит таким красавчиком. Чёрные классические брюки, накрахмаленная чёрная рубашка, сшитый на заказ чёрный пиджак и вызывающий белый вышитый галстук, который идеально подходит к моему платью.

Хочется прикоснуться к нему.

— Боже, детка, дай на тебя взглянуть, — говорит он осевшим голосом, ступая дальше в комнату. — Ты такая красивая.

— Я чувствую себя красавицей. — Я с удовольствием кручусь, и юбка взлетает вокруг моих бёдер. Его взгляд опускается на мои голые ноги, и я сдерживаю улыбку, когда говорю: — Мне нужны объятья или что-то в этом роде.

Или что-то в этом роде.

Кэл улыбается, снимает пиджак, аккуратно кладёт его на кухонный стул и обвивает меня руками вокруг талии, и лишь после я делаю шаг ближе. Я тону в объятьях, помня о том, чтобы не оставить макияж на его рубашке.

Мои губы касаются его челюсти, оставляют отпечаток сливы на коже, и я отстраняюсь, прикасаясь пальцами к галстуку. Он подходит к платью.

Я задыхаюсь от восторга.

— Где ты нашёл его?

— Табита. — Он закатывает глаза. — Она буквально съехала с катушек, когда я попросил её о помощи. Будто готовилась целый год. А потом моя мама взялась чудить, потому что не позвал её первой. Это была целая проблема, о которой мне бы не хотелось говорить, — шутит он. — Табита в спешке отправилась в школу. Она не может поверить, что я еду к официальному женскому обществу и хочу встретиться с девушкой, которая мириться с моей болтовнёй в течение целого вечера — её слова, не мои.

— Хорошо, спасибо сестре от меня, потому что ты выглядишь… Такое возможно, что ты стал привлекательнее с тех пор, когда я выдела тебя в последний раз? Как мне держать свои руки при себе?

— Ты не должна держать руки при себе, — шутит он.

— Хорошо. Не буду.

— В таком случае, видимо, мне придётся отправить сестре букет, чтобы поблагодарить её за то, что сделала меня неотразимым.

— Может быть, тебе придётся.

Мы смотрим друг на друга, пока у меня чешутся руки, чтобы пробежаться пальцами вниз по его груди. Вместо этого я сжимаю пальцы и говорю об очевидном.

— Нам пора идти. Мелоди прикрывает меня, и я не могу заставить её ждать, потому что она убьёт меня. Я обещала быть там в полшестого.

Кэлвин

Когда она не наклоняется, чтобы обнять или пожать чью-нибудь руку, рука Грейсон обхватывает мою; её ладонь сжимает мой трицепс, пока мы стоим во главе приёмной очереди, с радостью приветствуя прибывающих гостей на праздник: женское общество, её сестёр из общества и их спутников.

Я не могу перестать бросать на неё косые взгляды, потому что она поистине является мечтой.

Прошло больше часа, прежде чем мы остались «одни», и Грейсон может сделать перерыв от обязанности хозяйки. Я ставлю пивной стакан на ближайший стол, и мы без слов выходим на паркетный танцпол. Я притягиваю Грейсон ближе, а её пальцы вьются под пиджаком, сжимаясь на пояснице.

Я хочу поцеловать её так сильно, но сейчас не время и не место. Я решаю прислониться губами к её шее, чуть ниже белого цветка, который она приколола там, пробегаясь руками вверх и вниз по её спине.

Мы танцуем так одну песню, потом вторую. Я никогда не был более благодарен услышать кучу банальных медляков в своей жизни.

Потому что каким-то образом… мы подходим друг другу.

И по хрен, если это не кажется потрясающим.

Грейсон

В данный момент я даже не думаю о том, что мы танцуем. Нос Кэла зарылся мне в волосы, его пальцы поглаживают мою спину, и, когда начинаются аккорды из следующей медленной баллады, мне уже всё равно, что у меня есть обязанности.

Ещё одну песню, и я пойду тянуть карточки торгов негласного аукциона.

Ещё одну.

Или две. Я могу себе позволить ещё две песни.

Мои руки поднимаются вверх по его рубашке, борясь с желанием расстегнуть ряд чёрных ониксовых пуговиц одну за одной. Затем обнимаю его шею, так что мои тонкие пальцы могут распутывать вьющиеся волосы чуть выше его накрахмаленного чёрного воротника.

Кэл целует меня в висок и прижимает своей хваткой, согревая горячим дыханием мою шею в течение всей песни.

Я продолжаю поглаживать его волосы, пока он гладит мою спину в легкой ласке.

Уверена, что мы выглядим нелепо просто стоя здесь, едва танцуя, но я всё ещё чувствую себя парящей в воздухе.

— Не знаю, если я упоминала об этом, но спасибо тебе, что пришел сегодня. — Я бесцельно крутила клок его волос вокруг пальца.

Его голос рокочет возле моего уха.

— Ты упоминала об этом только четыре или пять раз. Но к слову, нет другого места, где бы я предпочел быть.

Я шепчу ему губами по коже.

— Я больше не буду воспринимать тебя как должное, Кэл. Я знаю, какую жертву ты принёс, находясь сегодня здесь.

— Я знаю.

Я выгибаюсь назад и поднимаю голову на него.

— Твоя сестра потрясена, что ты в официальном женском обществе?

Его рот сворачивается в ухмылку.

— Я бы не сказал «потрясена»; назвал бы это «шокировало». В смысле, я не совсем из тех, кто, ты знаешь…

Я киваю.

— Знаю. — Мы качаемся под музыку, и его руки располагаются на моих бедрах. — Говоря о вкусах, какой он у тебя?

— Ох, блин, дай подумать, — он смеется. — Светлые волосы, карие глаза, заразительная улыбка…

Я прижимаюсь нашими носами.

Обалденно, я знаю.

— Ты считаешь, что у меня заразительная улыбка? — Я улыбаюсь ему.

— И соблазнительные губы.

— О-о-о! В такой постановке вопроса мне это нравится.

Я высвобождаю пальцы от его шелковистой копны волос, прокладывая ими путь по его плечам и вниз по его твёрдым грудным мышцам, и сжимаю их. Кэл стискивает губы, и я прикасаюсь своими пухлыми губами к его — коротко, чтобы не размазать помаду.

Кэл наклоняет голову в сторону и стонет. Громко.

— Я хочу… Так сильно.

Смеясь, я прижимаюсь губами к его в еще одном быстром поцелуе.

— Хочешь, что?

— Неважно. Я буду звучать, как собака в период течки, если скажу это.

Моё сердцебиение учащается.

— Всё равно скажи, — умоляю я.

Он медлит.

— Я хочу засунуть свой грёбаный язык тебе в рот.

— Я тоже хочу этого, — шепчу я, наклоняясь, чтобы щёлкнуть языком о его ухо. — Хочу облизать тебя с головы до ног.

— Блядь. Эм, хорошо. Ты выиграла. — Он издаёт сдавленный смешок и прячет лицо у меня в шее. — Я не могу поверить, что ты сказала это.

— Почему?

— Потому что. Ты выглядишь так мило. И ты шикарная.

— Хм-м, — я хмыкнула ему на ухо, когда мы покачиваемся, наслаждаясь силой женственности, пока его тело твердеет от простейшей интонации моего голоса. — Итак, ты знаешь, что говорят про таких шикарных.

— Нет. — Его голос слегка хрипит. — Что говорят?

Я поднимаю одну бровь слишком двусмысленно.

Его голова поднимается.

— Мой член такой твёрдый прямо сейчас, — стонет он. — Черт. Прости, я не должен был говорить это вслух.

— Твёрдый? Думаешь? Он всё это время упирался мне в бедро. Поверь мне, он отнимает все до последнего усилия, чтобы я не терлась об него.

— Боже, Грей!

Наши тела плотно прижались друг к другу, после чего Кэл слегка толкается бёдрами в мои. Недостаточно, чтобы быть очевидным для зевак, но достаточно, чтобы заметила я.

— Я пытаюсь, правда, очень усердно быть приличным.

— Приличные парни заслуживают награду. — Я флиртую с ним горячим дыханием, дуя по квадратному подбородку, пока его русые волосы щекочут мой нос. — Ты знаешь, что это значит, не так ли?

Он слегка качает головой.

— Нет. Что же это значит? — Адамово яблоко в его горле подпрыгивает вверх и вниз, когда он сглатывает.

— Томпсон, это означает, что тебе сегодня повезёт.

* * *

— Эм… Вы серьезно парили над танцполом. Для поддельного парня, он выглядел слишком реалистично. — Мелоди подкралась ко мне к столу с тортом, шепча вокруг целой кучи десертных тарелок, и вежливо кивает каждому проходящему мимо гостю. — Боже, так много сексуального напряжения?

— Расскажи мне об этом. И не думаю, что в этом есть что-то фальшивое, — шепчу я, широко улыбаясь новому члену нашего сестринства, когда она подходит за куском мраморного торта Мэл, после чего я отрезаю новый.

Мы немного болтаем с ней и подаем на стол несколько кусочков торта, прежде чем снова можем поговорить одни.

— Грей, вы двое выглядите так, как будто у вас… — Она медлит, и нож для торта, который держит в руках, останавливается на средине пореза. — Ты знаешь… любофф.

Я обдумываю это, бросаю взгляд на другой конец зала, где Кэл стоит с группой нескольких пожилых джентльменов — спутников выпускниц и чьих-то мужей, — бездумно жестикулируя и заставляя всех шумно умирать со смеху.

Интересно, что их забавляет.

Он поднимает напиток к губам и вдруг смотрит сюда, наблюдая за мной поверх ободка стакана. Я неистово краснею, прежде чем отвернуться.

Глубоко в моём животе образуется узел. О, боже, я действительно ревную, что застряла на другом конце зала, подавая тупой, дурацкий торт.

— Боже, Грей, посмотри на себя, вся возбуждённая и миленькая.

— Я ничего не могу поделать. Он заставляет меня чувствовать легкое головокружение. Я по уши влюблена.

— Да, я вижу. И думаю, что это чувство взаимно. Этот парень не прекращал весь вечер наблюдать за тобой. Но я имею в виду — кто может обвинить его. Ты, безусловно, самая сексуальная крошка в этом зале. — Нож для торта продолжил свой надрез. — И я не просто говорю это, потому что ты моя лучшая подруга.