Дженнифер Доусон - Что это за игра?

Этот уикенд был как калейдоскоп, в котором смешались секс, разговоры и «Доктор Кто». Для них обоих не существовало ничего, кроме них. И вот он закончился.

– Джеймс. – Голос Грейси, тихий и хрипловатый, был полон такой нежности, что сердце Джеймса сбилось с ритма. Ее пальцы запутались в его волосах. Касаясь губами его губ, она прошептала: – Мне нужно ехать.

Он быстро провел языком по влажной плоти ее рта, припухшей от его поцелуев.

– Я знаю.

В подтверждение того, что ей не хочется уезжать, она притянула его к себе ближе, ее тело все еще трепетало. Джеймс крепко обнял ее. Никогда еще он не чувствовал ничего подобного по отношению к женщине и не очень понимал, что с этим делать. Единственное, о чем он был способен думать, это когда они встретятся в следующий раз.

– Я буду в Ривайвле через две недели, на День благодарения.

– До этого, кажется, еще целая вечность.

Грейси закрыла глаза и откинула голову назад, упершись затылком в дверь. Ее губы припухли, волосы были растрепаны, щеки порозовели. И она была так великолепна, что Джеймсу хотелось взять ее снова. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– Я не уверен, что смогу продолжать и дальше вот так.

Слова сорвались с его губ раньше, чем он хотя бы осознал, что собирается их произнести. Ресницы Грейси затрепетали, глаза открылись. Она напряженно застыла.

– Что ты имеешь в виду?

Джеймс провел рукой по ее шее, лаская большим пальцем линию челюсти.

– Мне нужно видеть тебя чаще, чем на уикенд.

Грейси глубоко вдохнула, потом спросила на выдохе:

– Как?

– В Новый год у меня каникулы. Я могу приехать в Ривайвл и там остановиться. Если ты меня примешь.

Грейси подняла на него взгляд, но Джеймс не мог расшифровать его выражение. Она облизнула припухшие губы.

– Что мы им скажем?

Он понимал, почему она хочет держать их отношения в тайне. Джеймс тоже. Он не рассказал о них никому, кроме Джейн. Родные понятия не имели, что они встречаются. Это его тревожило, и он знал, что нужно обсудить эту секретность, но он собирался проанализировать ее позже. Не сейчас, когда он все еще стоял, прижав Грейси к двери.

– Я предложу Шейну помочь с летним домом. Я знаю, что он сводит Мадди с ума.

Это был отличный повод. Дела бо́льшую часть времени держали Шейна в Чикаго, и он рассчитывал, что наблюдать за постройкой их второго дома, спроектированного им вместе с Сесилией, будет Мадди. Ей это занятие не нравилось, и она была бы счастлива передать его Джеймсу. Не сказать, чтобы Джеймс горел желанием этим заниматься, но Грейси стоила его усилий.

Грейси всмотрелась в его лицо и положила руку на его челюсть.

– Я просто не знаю, что сказать. Им всем. Но я хочу, чтобы ты у меня остановился, хочу этого больше всего на свете.

Только это Джеймс и хотел услышать.

– Мы это устроим.

– Ладно.

Она прильнула к нему, свернувшись, как кошка. В ее удовлетворении определенно было нечто кошачье. В его объятиях она почти мурлыкала. Он поцеловал ее в макушку, не желая отпускать.

– Тебе нужно идти, пока я не нашел способ снова тебя отвлечь.

Грейси вздохнула и отстранилась от него. Следующие несколько минут они занимались тем, что оправляли одежду – в перерывах между долгими глубокими поцелуями.

– Мы должны остановиться, – проговорил Джеймс, гладя руками ее тело.

– Я знаю.

Грейси словно сплавилась с ним, став частью его самого. Их губы встретились, и они снова позабыли обо всем на свете. Такой проблемы – чтобы он был не в состоянии отпустить женщину – у Джеймса никогда раньше не было. Но с Грейси она у него точно была, будь оно все неладно. Ей нужно было ехать домой, предстояла долгая дорога, а поутру ей рано вставать. А ему не хватало дисциплины или силы воли дать ей уйти.

В глубине души его беспокоило то, что в присутствии Грейси он терял контроль над собой. Но сейчас мысли Джеймса были полны только ей, и остальное его не заботило. Наконец они остановились, Грейси повернулась к двери и взялась за ручку. Сердце Джеймса ударилось о грудную клетку, он потянул Грейси на себя и прикусил ее ухо. Какая-то первобытная часть его существа требовала, чтобы он поставил на нее что-то вроде клейма.

– Грейси, ты моя. Со всеми вытекающими последствиями. Ты принадлежишь мне. Поняла?

Джеймс никогда прежде не делал такого собственнического заявления, больше подходящего для пещерного человека, но готов был подписаться под каждым словом. Он ждал, затаив дыхание, пока Грейси не прошептала:

– Поняла.

В этот день у Грейси было так много дел, что некогда было особенно задумываться об отношениях с Джеймсом. Хватит того, что она провела в мыслях о нем всю дорогу до дома, проигрывая в памяти каждую секунду их уикенда. Она даже начинала стыдиться себя. Словно заезженная пластинка, она снова и снова слышала в ушах его голос, его собственнические заявления, и ее сердце трепетало. Грейси не представляла, что делает. Или что они оба делают. Но она старалась, чтобы эти страхи не взяли над ней верх. Пока она хотела получать удовольствие, а не беспокоиться об остальном.

Грейси заставила себя снова сосредоточиться на лежащем перед ней блокноте и длиннющем списке дел, которые предстояло сделать. Список был поистине бесконечным. С минуты на минуту должно было начаться собеседование. Два она уже провела, и обе женщины ей не понравились. Не потому, что с ними было что-то не так, а просто она не могла себе представить, как будет работать с ними бок о бок. Не могла представить их в своем доме, вторгающимися в ее жизнь.

В кухню вошел Сэм. Он подошел к кофеварке и по дороге схватил банановый пончик. Грейси показала ему на дверь.

– У меня скоро начнется следующее собеседование.

– Хочешь, чтобы я ушел?

Сэм сел на стул за их большим кухонным столом в фермерском стиле. Это был ее любимый предмет мебели, ей нравилось старое потертое дерево. Грейси представляла семейные обеды за этим столом, с оравой шумных детишек. Со смехом, музыкой и капкейками. Грейси вздохнула. Она не хотела слишком много думать о мужчине, который в мечтах представлялся ей сидящим за этим столом напротив нее. Наверняка она видела его только из-за их нынешних отношений. Да, она никогда не представляла Чарли или еще кого-нибудь сидящим напротив нее, но это ничего не значило. Джеймс просто стал для нее сюрпризом, вот и все.

Грейси подняла взгляд и увидела, что Сэм наблюдает за ней и на его губах расплывается широкая улыбка. Она выпрямилась.

– Нет, можешь остаться. Но когда она придет, пожалуйста, уберись отсюда. Я не хочу, чтобы она из-за тебя нервничала.

– Я не заставляю людей нервничать. – Сэм откусил большой кусок. Начав жевать, он принялся внимательно разглядывать пончик. – Вкус не такой, как обычно. Что ты в него добавила?

Грейси затеребила уголок блокнота. Но ей нечего стесняться!

– Я… гм… экспериментировала с новым, более здоровым рецептом. Что ты о нем думаешь?

– Я думаю… – Сэм тщательно прожевал, словно хотел запомнить вкус и текстуру, – что ты влипла.

Грейси бросила на него угрожающий – как она надеялась – взгляд.

– Заткнись! Не используй на мне свои способности!

Сэм рассмеялся, качая головой.

– Мне не нужны особые способности, чтобы увидеть, что ты влюбилась по уши.

Грейси подумала немного, не лучше ли продолжать все отрицать. Но ведь это Сэм.

– Пожалуйста, никому ничего не рассказывай.

– Кому я мог бы рассказать?

«О, список бесконечный».

– Митчу, Мадди, Шейну, Сесилии, Чарли… это если назвать только нескольких.

Сэм потер рукой подбородок.

– Ты правда думаешь, что я буду сплетничать?

– Пф. Конечно.

Сэм вздохнул.

– У меня твои секреты в безопасности. Но должен признаться, что я не понимаю, к чему такая секретность? Какая разница?

Может, это было глупо, но у Грейси было зловещее предчувствие, что, как только о них узнают, все рухнет. Что, как только их отношения станут достоянием гласности, они не смогут игнорировать все, что с ними не так. Не обращать внимания на различия между ними, на их несовместимость, на то, что их жизни очень далеки одна от другой, – все это будет невозможно игнорировать. У нее сжалось горло. Она пожала плечами и махнула рукой, как будто это было не так уж важно.

– Это временное помутнение рассудка. Когда все закончится, я не хочу, чтобы кому-то пришлось беспокоиться, чью сторону принять.

Слово «закончится» имело отвратительный вкус. Как грязь. Грейси не была к этому готова.

– Врунишка из тебя всегда получалась хреновая. Ты до чертиков перепугана.

Грейси вздохнула. Это ее брат. Он одним махом пробивается сквозь все наносные слои к самой сути.

– Я просто стараюсь быть практичной. Серьезно, ты можешь хотя бы представить нас вместе?

Сэм всмотрелся в нее проницательными голубыми глазами.

– Да, очень даже легко.

Этот разговор взволновал Грейси. Она вскочила из-за стола, подошла к раковине и включила воду, чтобы налить на грязную посуду.

– Мы совершенно не похожи.

– И что?

– Для длительных отношений очень важна совместимость, – сказала она бесстрастным тоном. Она не хотела это обсуждать. Она хотела лишь смотреть свои сны наяву и не думать о реальности.

– Если судить по твоей широкой мечтательной улыбке и этим невидящим взглядам в пространство, вы очень даже совместимы.

Грейси пожала плечами и стала мыть сковородку под струей горячей воды.

– Ты же знаешь, постоянство – не моя сильная черта. Если это просто развлечение, отлично, но когда дело касается всяких эмоций, тут я теряюсь.

У нее это не получалось даже с тем, с кем у них было много общего. Что же тогда говорить о Джеймсе, какие у нее шансы? Грейси посмотрела в окно на задний двор, на который она смотрела всю жизнь. Как всегда поздней осенью, листья стали оранжевыми, ржаво-красными и золотыми, начали опадать с деревьев, знаменуя смену сезонов. Время течет, и это единственное в жизни, в чем можно быть уверенным. Сэм позади нее сказал: