– Хм, да так, ничего, – уклончиво отвечает Рей. – Просто мы тут с ней переписывались кое о чем… – Голос у моей подруги какой-то странный.

– Вы с Ниель переписывались? – Внезапно я испытываю странную ревность: я-то сам с Ниель ни разу даже не поговорил по телефону с тех пор, как она позвонила мне с глазурного дерева. И то для этого ей пришлось напиться. – И о чем, если не секрет?

С минуту Рей молчит. Я уже начинаю нервничать. Она же никогда от меня ничего не скрывает.

– Эй, ты здесь?

– Я пару недель назад ходила на собеседование в Университет Беркли, – выпаливает Рей.

Теперь я умолкаю – просто настолько ошеломлен, что ничего выговорить не могу.

– Я знала, Кэл, что ты будешь злиться, – говорит она. – Потому-то и не хотела тебе пока ничего рассказывать, ведь еще точно не известно, примут меня или нет.

– Я не злюсь, – торопливо отвечаю я. – Просто не ожидал. Почему ты не сказала мне, что подала документы? – На самом деле мне хочется спросить, почему она рассказала об этом Ниель.

– Ты же думал, что я буду учиться в Креншо, вместе с тобой.

– Рей, я хотел, чтобы ты поступила в Креншо, только если тебе самой этого захочется. А не потому, что я тут учусь. – Вообще-то, если смотреть на вещи реально, я понимаю, что это и была для нее единственная причина выбрать Креншо, но мне не приходило в голову отговаривать подругу… до сегодняшнего дня. – Беркли для тебя – это отличная возможность. Я бы страшно разозлился, если бы ты ради меня упустила свой шанс. Я ведь желаю тебе счастья, Рей.

– Спасибо, – тихо говорит она.

– А когда будет известно, приняли тебя или нет?

– Только через две недели, – вздыхает она. – Сил уже нет ждать.

– Так ты за этим искала Ниель? – спрашиваю я.

Стыдно признаться, но мне как-то не по себе от того, что они общаются напрямую. Должно быть, дело тут в том, что я хочу защитить Ниель и… опасаюсь, как бы Рей не ляпнула что-нибудь такое, отчего все разлетится вдребезги.

– Ну, в основном. Так когда ты с ней поговоришь, Кэл? У тебя всего неделя осталась, – настойчиво напоминает она.

Надо отдать Рей должное: с тех пор как мы с ней встречались на Рождество, она ко мне больше с этим не приставала.

Я вздыхаю и катаю по столу ручку.

– Никогда, – признаюсь я.

– Что?! – переспрашивает Рей, повысив голос.

– Если ты считаешь, что должна рассказать обо всем моей маме, то вперед. Но я не могу расспрашивать Ниель о том, что с ней случилось. Пойми, Рей, не могу я делать ей больно.

– Почему больно? – недоумевает Рей.

Я потираю лоб ладонью:

– Она не хочет вспоминать прошлое. Что бы там ни произошло, она не зря вытеснила это из памяти. Я не буду заставлять ее вспоминать только потому, что мне нужно знать. Тем более что мне это, по большому счету, вовсе и не нужно.

– Ну и глупости ты несешь! – возмущается Рей.

– Может быть. Но нам осталось провести вместе всего неделю, и эту неделю я буду жить, как хочу.

– Понятно, Кэл: ты с ней переспал, – стонет Рей, как будто в этом все дело.

– Это тут ни при чем, – огрызаюсь я. – Просто я о ней беспокоюсь.

– Ты любишь ее, – решительно поправляет Рей.

– Да ничего подобного, – инстинктивно защищаюсь я, но тут же умолкаю.

Минуту мы оба молчим.

– Тебя ждет паршивая жизнь, Кэл. Поверь, все будет еще хуже, когда ты уже не сможешь прятаться от того, что она скрывает.

Я с тяжелым вздохом откидываюсь на спинку стула. Голова кружится.

– Нельзя любить человека, которого ты не знаешь по-настоящему, – говорит Рей. – И мне придется рассказать обо всем Море. Прости, Кэл. – Она вешает трубку.

Я закрываю глаза и провожу рукой по волосам.

В ее словах, безусловно, есть резон. Но я знаю Ниель. Я абсолютно точно знаю, кто она. Мне просто не хотелось обсуждать это с Рей. Я чувствую к Ниель то же, что чувствовал к Николь почти всю жизнь. Ничего не изменилось. Меня всегда тянуло к этой девушке. В любом из ее воплощений. С того дня, как я впервые увидел ее в этом желтом шелковом платье. Так, может быть… пора ей сказать наконец.

Я делаю глубокий вдох. Неужели решусь? Сам себе не верю. От одной мысли об этом в животе у меня как будто все сжимается. Но… она того стоит. И должна узнать о моей любви.

– Эрик! – кричу я, приоткрыв дверь.

– Что такое? – отвечает он, высовывая голову из своей комнаты.

– Ты не мог бы сегодня переночевать где-нибудь в другом месте?

Он закатывает глаза:

– Ох и наглый ты, братец! Меня и так сколько времени тут не было!

– Мне просто нужна еще всего одна ночь. Кое-что сделать должен, – говорю я, зная, что он все равно не поймет.

– Ладно, без проблем.

Я не знаю, долго ли еще Ниель будет дышать свежим воздухом. Но в любом случае времени терять нельзя. Я хватаю куртку и ключи от пикапа.

– Спасибо, – бросаю я через плечо Эрику и выбегаю за дверь.

* * *

Я сижу на диване, в сотый раз вытираю потные ладони о штаны и жду, когда откроется дверь. Ниель нет уже часа три, и я почти готов сорваться на поиски. Но не хочу рисковать – вдруг она придет, а меня нет. Я и так два часа носился туда-сюда, пока приготовил все, что нужно, у себя в комнате.

Я решаю: чем сидеть и тупо таращиться на дверь, лучше еще раз попробую дозвониться до Райчел. Слушаю телефонные гудки. Как раз в тот самый момент, когда на том конце берут трубку, дверь открывается, и я вскакиваю с дивана, дав отбой.

– Он умер, – выдыхает Ниель, как только ее красные, опухшие глаза встречаются с моими.

– Что?! – Сердце у меня сжимается при виде ее заплаканного лица. – Кто умер?

Я бросаюсь к ней и обнимаю. Ниель прижимается ко мне, я захлопываю ногой дверь и веду ее к дивану. Усаживаю на подушку, прижимаю к себе и глажу по спине. Тихо, ласково спрашиваю снова:

– Ниель, кто умер?

Она бормочет сквозь рыдания:

– Гас.

Я закрываю глаза. Тот бездомный старик, с которым она разговаривала тогда, в снегопад. Не знаю, что сказать, и просто целую ее в макушку.

– Я думала, он спит, – говорит Ниель приглушенным голосом, уткнувшись мне в грудь. – Позвала его, а он не шевелится. Потрогала, а он так и лежит. Весь… холодный.

Я сжимаю губы. Не знаю, чем тут можно помочь, что сделать, чтобы ей стало легче. Вечно я торможу.

* * *

– Привет, дружище. Я тебя потерял у Шеннона. Хотел спросить: когда ты за мной вечером заедешь? – Я прижимаю телефон подбородком и вытаскиваю ключи из замка зажигания.

Весь день я провел с Брэди и Крейгом: таскался с одной вечеринки выпускников на другую. Рей, которая после окончания школы уже не желает иметь никакого дела с бывшими одноклассниками, предпочла провести день со своей подругой Ниной.

– В семь, – отвечает Брэди. – У нас еще три вечеринки сегодня.

– Неужели три? – изумленно переспрашиваю я.

– Угу. Ну ладно, мне бежать надо. Родители пришли. – Брэди вешает трубку.

Я останавливаюсь в дверях: кажется, среди деревьев мелькнуло что-то красное. Прищуриваюсь, чтобы лучше разглядеть сквозь очки. Что-то движется там, вдалеке, возле нашего старого дома на дереве. Сам не знаю, какое мне дело, но почему-то иду туда. Внезапно откуда ни возьмись выскакивает Хенли и радостно машет хвостом.

– Привет, приятель, – говорю я и наклоняюсь почесать его за ухом. Выпрямляюсь, снова смотрю вперед – там явно кто-то есть, но далеко еще, не могу толком разглядеть. – Идем, Хенли. Выясним, что там стряслось.

На секунду я думаю: уж не Рей ли это? Но я знаю, что она уже давным-давно не ходит в тот лес. А может, кто-нибудь из соседских ребятишек полез посмотреть на наш дом на дереве. Если учесть, что он уже старый и что строил его мой отец, это, пожалуй, небезопасно. Серьезно, убрать бы эту штуку, пока там никто не навернулся… опять.

Вот кого я там совсем не ожидал увидеть, так это Николь. Только я успеваю разглядеть красную ленту в волосах, как пес стрелой бросается к ней.

– Хенли! – инстинктивно вскрикиваю я.

Николь поворачивает голову, волосы больше не скрывают ее лицо. Она плачет. Я изумленно останавливаюсь.

Хенли тычется ей носом в лицо, требует внимания. Она чешет пса за ухом, а он лижет ей щеки, и сквозь всхлипы у нее вырывается смех. Хенли устраивается рядом с Николь. Она сидит на усыпанной опавшими листьями земле, вытянув перед собой ноги и прислонившись спиной к стволу дерева.

Я медленно иду к ней, боюсь, как бы не сказать что-нибудь не то. Поэтому не говорю вообще ничего. Молча сажусь на землю рядом с Хенли, а тот уже положил голову на колено Николь, и она гладит его по спине. Прислонившись к стволу, я тоже кладу руку на его золотистую шерсть. Вижу, как тонкая бледная рука Николь скользит по ней, но в лицо ей не смотрю. Только слышу ее всхлипывания. Краем глаза замечаю, что в другой руке у нее букет полевых цветов. Рука прижата к животу, как будто Николь обнимает сама себя. Волосы черным крылом закрывают лицо, а спина вздрагивает при каждом всхлипе.

Оба мы не говорим ни слова. Просто сидим под деревом и гладим Хенли. А потом я чувствую, как ее прохладная рука касается моей, и замираю. Николь накрывает мою ладонь своей и чуть сжимает пальцы. Я поднимаю глаза, но она на меня не смотрит. Ее взгляд устремлен на цветы.

Я в ответ легонько сжимаю ее руку. Все еще продолжаю молчать, тем более что мы за последние пять лет ни слова друг другу не сказали. Хочу спросить, что случилось. Хочу, чтобы Николь стало легче, хочу прогнать все, что причиняет ей боль. Но ничего не могу сделать, только держу ее за руку, пока она наконец не отнимает ее. Встает, одергивает свою красную юбку и идет прочь. Я замечаю, что она забыла цветы на земле под деревом. Но не окликаю ее. Только смотрю вслед Николь, пока она не пропадает из виду.