Ребекка Донован - Что, если?..

– Подумаешь, горе, – хмыкаю я.

Ни за что не признаюсь, что скучаю по Николь. Она-то на меня уже целых три года не смотрит. Но не стану же я умолять ее, чтобы она снова начала со мной дружить.

– Давай выберем какой-нибудь колледж и поступим туда вместе, – предлагает Райчел, отвлекая меня от сердитых мыслей. – Выбирай любой. И если нас обоих в него примут и ничего лучшего не подвернется, оба туда и пойдем.

Я смеюсь:

– А что, это мысль! Ну куда, например?

– Хм… Какие там сейчас команды играют?

Я гляжу на телевизор, стоящий на комоде:

– «Мемфис» и «Креншо».

– А Креншо – это где?

– Штат Нью-Йорк. По-моему, чуть севернее Итаки и Корнелла.

– Мне нравится. – Райчел смеется. – У черта на рогах. То, что надо.

– Ты правда собираешься туда поступать?

– Честное слово.

– Ладно. Заметано. – Я прекрасно понимаю, что этого не будет. Поступим куда-нибудь поближе к дому и, скорее всего, в разные университеты. Но есть что-то заманчивое в спонтанности этого выбора, в возможности сделать то, чего ты прежде никогда еще не делал, и я соглашаюсь.

– Кэл, ты ведь на самом деле даже заявление туда не подашь.

Услышав подначку, я тут же твердо решаю выполнить этот нелепый уговор. И это дает… чувство свободы: здорово сделать что-то просто так.

– А если подам?

Она смеется:

– Ну что ж, тогда увидимся в Креншо.

– Но Райчел не поступала в Креншо, – в замешательстве говорит Рей. – Разве не так?

– Так. Когда меня зачислили, я надеялся, вдруг она тоже будет там, – отвечаю я. – Не знаю даже, куда она в конце концов поступила. Райчел ведь незадолго до этого перестала со мной общаться.

– Ты мне никогда не рассказывал, почему так вышло.

Я пожимаю плечами:

– Сам не пойму, в чем дело.

– А ты ее спрашивал? Или просто дал ей уйти, как всегда?

– Я пытался, Рей. Честно. Но она не отвечала.

Я и правда звонил Райчел, слал ей эсэмэски и электронные письма несколько недель подряд. Но она мне так и не ответила, ни разу. А потом я разозлился и оставил попытки. Меня взбесило, что она взяла и послала меня к чертям вот так, ни за что ни про что… во всяком случае, я искренне не понимал, в чем причина.

– Ну, что-то такое ты все-таки сделал, – возражает Рей. – Наверняка что-то натворил.

– Возможно, но, клянусь, я понятия не имею, что именно. А ты сама с ней не говорила?

– Мы же в последнее время общались только через тебя, разве не помнишь? Со мной Райчел дружила, но не так, как с тобой. Она ведь в тебя была влюблена без памяти, еще с детства.

– Ничего подобного, – фыркаю я. – Это надо же такое придумать!

– Да ты что? Неужели не знал? – Рей выпрямляется в кресле и изумленно смотрит на меня. – Конечно влюблена, да еще как.

– Хм… однако из прощального письма стало совершенно ясно, что это не так, – возражаю я, все еще чувствуя горечь отверженности, хотя с тех пор и прошло столько времени.

– Из какого еще письма?

– Того, что она передала мне через Николь, когда уезжала. Представь, написала, что между нами все кончено: с глаз долой – из сердца вон, – объясняю я.

Мало того что об ее отъезде я узнал, когда сама Райчел уже была в Сан-Франциско, так ей еще понадобилось писать какое-то дурацкое письмо. Сам не знаю, зачем я его сохранил.

– А-а, вот оно что. А знаешь, Кэл, ты здорово изменился после ее отъезда, – замечает Рей.

– Слушай, по-моему, не о чем тут говорить. – Мне страшно не хочется вспоминать худшее лето в моей жизни.

– Мы никогда об этом и не говорили, – возражает Рей. – Ты тогда просто замкнулся и ни с кем не разговаривал, наверное, целую неделю.

– Я серьезно. Давай не будем об этом, Рей, – прошу я.

Я понимаю, мы были тогда еще совсем детьми, перешли всего лишь в восьмой класс, но я тогда разом потерял и свою девушку, и лучшую подругу. Я долго не мог оправиться от этого удара… а может, так до конца и не пришел в себя.

– Я, конечно, это письмо не читала, но не такое уж оно, наверное, было ужасное. Вы ведь и потом с ней некоторое время все-таки дружили, – продолжает Рей, не слушая меня.

– Вот и надо было нам с самого начала просто дружить, – бормочу я и откидываю голову на спинку кресла-качалки. – Потом все уже было совсем не так. Мы больше никогда не виделись. Поэтому я совершенно уверен, что Райчел вовсе не была в меня влюблена.

– Была, можешь мне поверить. Просто понимала, наверное, что из этого ничего не выйдет. Ну в самом деле, какие там отношения на расстоянии в тринадцать лет. – Рей вздыхает и обнимает себя за колени, прижимая их к груди. – Ты же понятия не имеешь, как у девушек устроена голова и о чем они думают.

– Тут я с тобой спорить не буду, – признаю я правоту подруги.

С минуту мы молча раскачиваемся. Затем Рей вскакивает, как будто ее внезапно осенило.

– Ты небось ей что-нибудь ляпнул про какую-то девушку, да?

– Когда? – Я тщетно пытаюсь уследить за ходом мыслей Рей. Да уж, у женщин своя логика.

– Когда Райчел перестала с тобой разговаривать. Бьюсь об заклад, что ты ей рассказал про какую-то девушку.

Я пытаюсь припомнить. Кажется, что это было так давно.

– Ой, а ведь точно!

– Что?

– Я рассказал Райчел о Лили, – говорю я и вспоминаю, как она вдруг замолчала после моего откровенного признания насчет того, какой катастрофой обернулся мой первый сексуальный опыт.

– Ну разве можно быть таким идиотом? – Рей укоризненно качает головой. – Кто же рассказывает девушке, которая в тебя влюблена, о том, что потерял девственность с другой?!

– Она же была моей подругой! Я и тебе тоже рассказал, – оправдываюсь я.

Рей закатывает глаза:

– Ничего ты не понимаешь. Неудивительно, что ни с одной девушкой дольше месяца продержаться не можешь.

– Ты что, правда думаешь, будто Райчел из-за Лили перестала со мной общаться? – все еще недоверчиво переспрашиваю я.

– Стопудово. – У Рей вырывается короткий смешок. – Вот что, попробуй-ка ей позвонить. Еще ведь не поздно. А если Райчел все еще дружит с Николь, то, может, знает, что с ней случилось.

– Вряд ли она теперь со мной станет разговаривать. Сколько там прошло – три года?

– Попробуй, Кэл. Теперь тебе терять все равно нечего.

Она права. Я уже потерял Райчел один раз.

– Ладно, может, потом позвоню, если сигнал поймать удастся.

Со связью в лесах Орегона, прямо скажем, так себе. Никто же не будет ставить вышку сотовой связи ради какой-нибудь сотни отшельников вроде моего дяди, предпочитающих дикую природу цивилизации.

Номер Райчел до сих пор забит у меня в телефон. Я подыскиваю местечко, где на дисплее появляются хотя бы два деления, и пытаюсь дозвониться.

И попадаю на автоответчик: «Привет. Это Райчел. Меня сейчас нет. Оставьте сообщение, и я перезвоню, если захочу с вами разговаривать».

При звуке ее голоса на меня стремительной лавиной обрушиваются воспоминания. Я скучал по ней – и только сейчас, услышав ее голос, понял, как сильно скучал.

– Э-э-э, привет, Райчел. Это Кэл. Я понимаю, что мы давно не разговаривали. Прости, что не звонил. Все думаю: где ты, в какой колледж поступила? Я учусь в Креншо. Спорим, ты такого не ожидала, правда же? В общем, мой номер у тебя есть. Надеюсь, перезвонишь.

– Как дела в школе? – спрашивает Райчел, когда я вхожу в комнату.

– Полный отстой, – бормочу я и сажусь в мягкое кресло в углу. – Всех волнует лишь одно: как ты одета. Только и разговоров, кто с кем общается и кто кому нравится. Сплошные дебилы вокруг.

Райчел смеется:

– Не может быть, чтобы все было так плохо.

– Мне там даже говорить ни с кем не хочется. Меня это выматывает, – отвечаю я со стоном. – К тому же Эшли, Ви и Хизер и так без умолку трещат – вряд ли кто-нибудь заметит, что я молчу.

– Ты и раньше предпочитала молчать. – (И тут ее карие глаза загораются.) – Слушай, Николь, а ты можешь быть загадочной девушкой, которая ни с кем не разговаривает. Это будет такой особый имидж. – Райчел озорно улыбается.

Я понимаю, что она старается меня развеселить. Но я и правда ненавижу эту треклятую школу. Там все только и делают, что… судят тебя.

– Да кому какое дело, молчишь ты или нет, – заявляет Райчел, когда у меня так и не получается улыбнуться. – Не хочешь – не разговаривай. Наблюдай. Станешь самой популярной девушкой в школе, не сказав ни слова.

– Серьезно? – Тут я уже не могу не улыбнуться.

– Люди – идиоты, – убежденным тоном замечает она. – Ну посмотри сама, с кем ты через силу заставляешь себя тусоваться. У этих девчонок на всю компанию и одной серой клеточки не наберется.

Я смеюсь, и она тоже смеется в ответ.

– Ты даже не представляешь, Райчел, как это тяжело, – говорю я, все еще улыбаясь. – Честное слово, мне приходится все время отключаться, я только головой киваю, делаю вид, что слушаю.

– Лучше бы у тебя хватило смелости послать их подальше. Я понимаю, ты не хочешь огорчать родителей, но эти девицы… – Райчел сердито фыркает. Мы с ней об этом уже говорили, и не раз. – Как я уже сказала, люди – идиоты и судят только по внешности. А эти твои, с позволения сказать, подружки готовы бегать за любым мужиком, был бы член.

– Райчел! – Я слегка шокирована.

– Ты же понимаешь, о чем я. Этим девицам выгодно с тобой дружить. Ты ведь у нас красавица, Николь. Парни за тобой толпами ходят, а значит, и за ними. Они выигрывают от общения с тобой.

– Грустно все выглядит, как тебя послушаешь, – качаю я головой.

Мы с Райчел даже не говорили об этом по-настоящему, но она знает, что я вижу себя не такой, какой меня воспринимают другие. Я словно бы подарочная коробка, красиво и аккуратно упакованная родителями. Полная ожиданий сплошного совершенства во всем – от волос и зубов до безупречно выглаженной одежды и отличных отметок. В той Николь, которой я предстаю перед всеми, нет ничего настоящего, и, глядя в зеркало, я вижу только мираж. Чувствую себя насквозь фальшивой.