Ребекка Донован - Что, если?..

В отделе специй, в дальнем конце, я замечаю маму Николь – ее гладкие черные волосы уложены в пучок. Я толкаю Рей локтем и киваю на миссис Бентли.

– Девин, давай пока разделимся, встретимся в машине, – предлагает Рей, не сводя с миссис Бентли глаз.

– Ладно, – соглашается он, наклоняется ко мне и говорит: – Ты там за ней приглядывай, а то она весь супермаркет разнесет. – И усмехается, глядя на Рей. Она ухмыляется в ответ.

– Что мы ей скажем? – спрашивает Рей, пока мы идем между стеллажей.

– Понятия не имею, – вполголоса отвечаю я. – Может, вообще не стоит…

Поздно. Мы уже стоим перед мамой Николь, и она смотрит на нас с любопытством, как будто пытается вспомнить, кто мы такие. Мне хочется развернуться и уйти, и Рей, видимо, чувствует это, потому что цепко хватает меня за локоть.

– Здравствуйте, миссис Бентли, – говорит она с очаровательной улыбкой.

У миссис Бентли бегают глаза – должно быть, она пытается решить, сбежать ей или ответить на приветствие.

– Это же я, Рейлин Тиммонс. Я живу на вашей улице. Мы с Николь в детстве дружили.

Глаза у миссис Бентли широко распахиваются: она узнала мою спутницу. Мама Николь ласково улыбается:

– Здравствуй, Рейлин. А я смотрю, ты немного сменила имидж. Я тебя еле узнала. Это что, мода теперь такая? – Она неловко смеется.

– Ну да, – бормочет Рей и еще крепче стискивает мой локоть. Я сжимаю губы, чтобы сдержать улыбку.

– А ты… – Соседка смотрит на меня, пытаясь вспомнить, как меня зовут.

– Кэл Логан.

– Кэл! – удивленно повторяет миссис Бентли. – Да, вы оба сильно изменились за эти годы.

– Я уже давно Николь не видела. Она приехала домой на День благодарения? – спрашивает Рей.

Улыбка миссис Бентли становится слегка напряженной.

– Нет. Николь проводит праздники с друзьями в Кембридже. У нее много дел в Гарварде. Но мы надеемся, что на Рождество она все-таки приедет.

– И как ей нравится в Гарвардском университете? – продолжает расспросы Рей.

Я вглядываюсь в лицо миссис Бентли. На нем все та же пластмассовая улыбка, отточенная за долгие годы до совершенства.

– Наша дочь очень занята и, к несчастью, вынуждена жить далеко от дома. Но я знаю: она делает все для того, чтобы чего-то добиться в жизни, – сухо отвечает миссис Бентли.

– А вы давно ее видели в последний раз? – вдруг выпаливает Рей.

Мне хочется толкнуть подругу локтем, чтобы заткнулась. Боюсь, как бы она не перегнула палку.

Миссис Бентли с любопытством разглядывает нас:

– Ну… э-э… недавно, разумеется. Мы с мистером Бентли регулярно навещаем дочь в родительские дни. Николь там вполне прижилась. – Ледяное выражение на ее лице не меняется ни на секунду. – Ну что ж, очень рада была вас повидать. Мне нужно торопиться домой, пора готовиться к завтрашнему празднику. К нам в этом году родственники приезжают, а у меня еще и конь не валялся.

– Скажите, а когда Николь?…

– С наступающим, миссис Бентли, – перебиваю я с вежливой улыбкой, и мама Николь катит свою тележку с покупками дальше.

– Ты что творишь? – возмущаюсь я и вырываю руку из когтей Рей. – С таким же успехом ты могла бы заявить ей в лицо, что она врет.

– Так она и правда врет! Думает прикрыть ложь этой тупой кукольной улыбкой, – раздраженно бурчит Рей. – Скажите пожалуйста – Гарвард! Да на самом деле Николь сейчас в Креншо. А ведь миссис Бентли, между прочим, в курсе, что ты тоже учишься в Креншо, наверняка ведь слышала от твоей мамы. Вывод: если бы эта вруша знала, где ее дочь, то не пыталась бы нам впарить все это дерьмо про Гарвард.

– Так ты думаешь, миссис Бентли что-то скрывает? – спрашиваю я по пути в кондитерский отдел.

Рей останавливается в проходе, и недовольные покупатели обходят нас с перекошенными от злости лицами.

– К гадалке не ходи. Что-то во всей этой истории не так, Кэл.

Я тяжело вздыхаю. Разговор с мамой Николь ничего не прояснил. Наоборот, все только еще сильнее запуталось.

Я сижу за километровым праздничным столом, за которым расположились все мои родственники, окруженный гулом голосов, смехом и шутливыми перебранками: так всегда бывает в нашем доме в праздники.

Напротив меня мой десятилетний двоюродный братец Томми подбивает нашего восьмилетнего кузена Генри съесть картофельное пюре без помощи рук. Генри уже наклоняется над тарелкой, чтобы влезть в нее лицом, и я тут же слышу: «Генри, не вздумай! Веди себя прилично!» Голос его папаши раздается, перекрывая прочий шум, с другого конца стола, не успевает малыш даже еще начать безобразничать. У меня вырывается короткий смешок, и я откидываюсь на спинку стула, с удовольствием растворяясь в этом хаосе. В нем есть что-то странно успокаивающее. Без него и праздник был бы не праздник. Интересно, а что сейчас делает Ниель?

– О чем задумался? – спрашивает сидящая рядом Рей, вытаскивая из ушей наушники.

Она уверяет, что если вместо музыки будет слушать вопли моих младших кузенов, то не выдержит и непременно кого-нибудь пырнет ножом. Соседи за эти годы уже стали нам как родные. Вот только маме Рей обычно приходится уходить раньше: она предпочитает нашему столпотворению дежурство в больнице – работа в праздники оплачивается по двойному тарифу.

– Сумасшедшая у меня семейка, – отвечаю я.

– Это точно.

– Но я не могу представить, как бы жил без этого, – продолжаю я. – Вот интересно… что она сейчас делает? Мы же знаем, что домой она не поехала. Значит, скорее всего, в Креншо… одна.

– Да. Я тоже об этом думала, – тихо произносит Рей.

Не говоря больше ни слова, мы ковыряемся в тарелках – эта мысль отбивает у нас аппетит.

Мама загружает посудомойку, когда я вхожу на кухню с нашими тарелками, моей и Рей.

– Спасибо, Кэл, – говорит она, берет тарелки и ставит на свободное место. – Ты не мог бы накрыть эти миски полиэтиленовой пленкой и поставить в холодильник?

Я глубоко вздыхаю, собираясь с духом, и говорю:

– Мама, я бы хотел вернуться в колледж пораньше.

– Что значит – пораньше? Ты же и так только на выходные приехал.

Я сглатываю.

– Завтра.

Мама закрывает посудомойку.

– Что это тебе там вдруг понадобилось так срочно?

Так и знал, что она начнет расспрашивать, потому-то и не решался затевать этот разговор. Но как представлю, что Ниель там совсем одна… Словом, не могу иначе.

Я разглядываю пол в кухне. Врать не хочется. Ненавижу врать маме, но и всю правду ей сказать пока тоже не могу.

– Об одном друге беспокоюсь.

– В каком смысле? – переспрашивает она, прислоняется к кухонному столу, скрестив руки на груди, и пристально смотрит на меня.

– Можно уже подавать десерт? – спрашивает моя тетя Мэри, входя в кухню с последним блюдом.

– Давай чуть позже, – вежливо отвечает мама. – Я тебя позову, когда мы закончим, и будем кофе варить.

Тетя Мэри смотрит на нее, потом на меня, кивает и оставляет нас вдвоем.

– Так почему ты беспокоишься за этого друга? – настойчиво спрашивает мама.

– Ну как же, человек остался в кампусе на каникулы. Получается, что она там сегодня совсем одна, и… Мне кажется, это нехорошо, – отвечаю я по возможности честно.

– А-а, – кивает мама. – Она одна? То есть не друг, а подруга? – (Я отвожу глаза, столкнувшись с ее проницательным взглядом.) – Теперь понятно. – Подумав минуту, мама говорит: – Ладно, Кэл. Завтра так завтра. Ты ведь снова приедешь меньше чем через месяц, так что я не буду особенно расстраиваться, что ты бросил мать ради девушки. Иди меняй билет. – Она лукаво улыбается.

– Спасибо, мама, – отвечаю я с улыбкой. – И можешь не сомневаться: ты навсегда останешься главной женщиной в моей жизни.

– Ладно уж. – Она тихонько смеется и шлепает меня посудным полотенцем.

– Я тут все пыталась придумать, как бы высмеять эту твою затею, – говорит Рей, останавливая машину у здания аэропорта. – Но не могу. Мне нравится, что ты летишь к Ниель.

– Не знаю только, где ее искать, когда прилечу.

– Начни с того места, где впервые ее увидел, – предлагает Рей и, видя мою растерянность, добавляет: – В смысле – в «Бин баз». Не на вечеринке же.

– Точно, – киваю я.

– Держи. – Рей достает с заднего сиденья маленький пакетик.

Я беру и открываю его:

– Что там?

– Это такой суперсекретный телефон… для Ниель. Как в кино, их там еще всегда наркодилеры выбрасывают сразу после звонка. Надо же нам как-то с ней держать связь.

– По-моему, это называется одноразовый телефон. Ну ладно, не важно, – со смехом говорю я. – На какие, интересно, шиши ты его купила? У тебя же вроде и работы нет, если не считать должности полицейского надзирателя при брате.

– Да я, в общем-то, и не платила. Подарок за твой счет, – отвечает она. – Я стащила деньги у тебя из кошелька вчера, когда мы у Брэди были, а утром пошла и купила.

– Вот уж не думал, что ты на такое способна, – смеюсь я.

– Сама от себя не ожидала, – с усмешкой признается Рей. – Уж не знаю, что там происходит сейчас в Креншо, что с ней случилось раньше и почему она теперь делает вид, будто нас не знает, но оставлять ее одну никак нельзя. Да, кстати, я вчера заходила в «Фейсбук» с аккаунта Брэди. Николь с самого выпускного не написала ни одного поста.

– Серьезно? – Сердце у меня тревожно ёкает. – Неужели с самого выпускного?

– Ты должна посмотреть, – говорю я. Мне не терпится показать Николь, что мы нашли.

– Мне уже скоро пора ехать ужинать с папой, – хмурясь, отвечает она.

– Но там же гнездо с птенчиками! – с жаром объясняю я. – Можно смотреть прямо из окошка в доме на дереве. Они такие хорошенькие! – Я гляжу на ее желтое платье с рюшами, на белые туфли и понимаю: подружка сейчас и правда не может пойти со мной. – Ладно… Тогда, может, завтра?