Но такое бывало нечасто. Обычно она предпочитала разбираться с делами в офисе. Совмещать карьеру и хозяйство было непросто. Но Олимпии это удавалось, что неизменно вызывало восхищение Гарри и старших детей.
Дом – это святое. Так считала Олимпия и никогда не смешивала две эти составляющие ее жизни. Она редко заводила с детьми разговор о своих делах – только когда те сами интересовались. Она предпочитала интересоваться их успехами и проблемами. Даже няню к Максу Олимпия приглашала только на те часы, когда отсутствовала, не задерживая ее ни минутой дольше. Общение с сыном было для Олимпии и потребностью, и радостью, и она никогда не пренебрегала ни малейшей возможностью побыть с ним.
– Как ты узнала, что у нас было рисование? – оживился Макс, с видимым удовольствием уминая за обе щеки сандвич с индейкой. Олимпия сделала все так, как он любил, майонеза положила ровно по его вкусу, а на гарнир приготовила целую гору картошки фри.
Свои материнские обязанности она выполняла идеально. И относилась к ним очень естественно и без напряжения. Олимпия любила готовить, знала, что любят ее дети и чем порадовать Гарри, не жалела времени на разговоры с детьми, вникала в их проблемы, разбирая различные сложные ситуации.
За редким исключением она была в курсе всего, чем они занимались. Свято хранила чужие секреты и могла дать дельный совет в любовных делах, во всяком случае, так считала Вирджиния. Вероника о своих увлечениях предпочитала помалкивать, да и Чарли неохотно делился своими любовными переживаниями. В своих романах он предпочитал разбираться сам – так было и в школе, когда Чарли еще жил дома. Чарли вообще был по натуре человеком довольно закрытым. Гарри же считал, что Чарли – настоящий мужчина, натура цельная и порядочная. Он относил к этой категории и Олимпию, невзирая на ее принадлежность к слабому полу. Жена понимала, что в его устах это большой комплимент.
– А я ясновидящая, – улыбаясь, ответила Олимпия своему черноглазому сынишке, так похожему на своего отца. Волосы у Макса были до того черные и блестящие, что отливали синевой. – У тебя же футболка в краске! – О кроссовках она умолчала. Макс наверняка даже не заметил, что перепачкался.
Он обожал рисование, а еще, по примеру Чарли и Вероники, пристрастился к книгам. Вирджинию же заставлять читать приходилось из-под палки. У нее были дела поинтереснее – переписываться по электронной почте с подружками, болтать по телефону, смотреть молодежные программы по телевидению.
– Объясни еще раз, что такое «сновидящая»? Я забыл. Во сне увидела?
Макс с озадаченным видом жевал, силясь припомнить уже один раз слышанное объяснение, которое вылетело из головы. Для пятилетнего ребенка у него был весьма обширный запас «взрослых» слов.
– Ясновидящая. Это значит, я знаю, о чем ты думаешь, – пытаясь сохранить серьезность, ответила Олимпия и залюбовалась сыном.
– Ага! – восхищенно кивнул ребенок. – Всегда знаешь! Я понял – мамы все знают про своих детей, правда? – Во всяком случае, его мама о нем знала все. Макс не раз убеждался в этом.
Пять лет. Чудесный возраст! От дочерей Олимпия то и дело слышала упреки и протесты, зато для Макса она пока была абсолютным авторитетом. Такое отношение сына было для Олимпии большой поддержкой, особенно в последние два года, когда сестры вступили в переходный возраст со всеми его сложностями и проблемами. В первую очередь это относится к Вирджинии, с ней у Олимпии часто возникали конфликты, главным образом из-за родительских запретов. С Вероникой причиной разногласий чаще становились вопросы глобального свойства, связанные с несовершенством этого мира. Зачастую дочь ставила Олимпию в тупик своими непростыми вопросами.
Олимпии было намного сложнее общаться с девочками-подростками, нежели с этим малышом или даже с их братом-студентом, всегда отличавшимся спокойным, миролюбивым и рассудительным нравом. В семье Чарли играл роль миротворца и посредника в переговорах, он делал все, что было в его силах, чтобы все жили в согласии, без взаимных претензий и обид. Чарли отдавал себе отчет в том, насколько разные люди его родители, а уж когда возникали ссоры между мамой и кем-то из сестер, то не кто иной, как Чарли, брался улаживать конфликты и добивался перемирия.
Вероника слыла первой мятежницей и горячей головой и исповедовала порой весьма одиозные политические взгляды, а вот Вирджиния, по словам сестры, являла собой «сплошное недоразумение». Как правило, ее больше волновало то, как она выглядит, а не какие-то мудреные вопросы политики или общественной жизни. Джинни воспринимала жизнь как источник удовольствий и не желала обращать внимание на ее сложности.
По вечерам Вероника с Гарри затевали долгие бурные дискуссии, хотя чаще всего в конце концов приходили к полному согласию. Вирджиния же была совершенно иного склада, она никогда не проявляла интереса к этим спорам и могла часами листать журналы мод и читать светскую хронику о жизни голливудских звезд. Иногда даже поговаривала о будущей карьере модели или актрисы. А Вероника мечтала о юридическом образовании – решила пойти по стопам мамы и Гарри – и после университета собиралась заняться политикой.
Чарли насчет своего будущего пока еще ничего не решил, хотя до диплома ему оставался всего год. Подумывал после выпуска пойти работать к отцу в семейный инвестиционный банк, а может, продолжить учебу в Европе.
А маленький Макс, любимец всей семьи, своими невинными проделками умудрялся снять любую напряженность. И, конечно, никто не упускал случая потискать его в объятиях. Все старшие его обожали, он вообще обладал свойством располагать к себе любого человека. Его любимым времяпрепровождением было крутиться возле мамы на кухне, валяться на полу с книжками, рисовать или, если мама занята, строить что-то из конструктора «Лего». Его нетрудно было увлечь любым занятием, все его радовало. Максу был по душе этот мир, а больше всего – населяющие его люди.
Олимпия протянула сыну фруктовое мороженое на палочке и печенье, а сама принялась просматривать пришедшую почту, потягивая холодный чай.
Ко всеобщей радости, всю последнюю неделю погода стояла прекрасная. Наконец-то пришла весна. Олимпия всегда с нетерпением ждала наступления теплых дней, от долгих зимних холодов она уставала. К маю уже изнемогала от пальто, сапог, детских комбинезонов, варежек и невесть откуда берущихся апрельских метелей.
Сейчас она не могла дождаться, когда наконец придет лето и они отправятся в Европу. Так хотелось насладиться солнцем, теплом, морем! Втроем с Гарри и Максом они проведут две недели на юге Франции, после чего встретятся с девочками в Венеции. В Нью-Йорке к этому времени уже установится нестерпимая жара. А до отъезда Макса предстоит водить в городской лагерь, где он от души насладится любимым рисованием и лепкой.
Макс, с потеками фруктового мороженого на подбородке и футболке, сосредоточенно жевал печенье. Олимпия в этот момент взяла в руки последнее письмо из пачки корреспонденции и отставила кружку с чаем. Это был большой конверт бежевого цвета, в каких обычно рассылают приглашения на свадьбу или юбилеи, но Олимпия точно знала, что никто из их знакомых не предупреждал их о грядущих торжествах.
Она вскрыла конверт. Макс замурлыкал себе под нос только что разученную в школе песенку. В конверте действительно оказалось приглашение, но не на свадьбу и не на юбилей, а на бал, который должен был состояться весьма не скоро – в декабре. Это было совершенно особенное событие, бал дебютанток. Помнится, на таком же балу она блистала в свои восемнадцать. Бал назывался Аркадами – по названию фамильного поместья семьи Астор, в котором он когда-то впервые и состоялся. Имения уже давно не было, а название сохранилось. В конце девятнадцатого века первый такой бал устроили несколько самых аристократических родов Нью-Йорка.
Тогда подобные мероприятия преследовали цель представить свету молоденьких дебютанток, чтобы облегчить им знакомство с будущими возможными женихами. За прошедшие сто двадцать пять лет назначение мероприятия, естественно, изменилось. Теперь молодые девушки «выходили в свет» задолго до своего восемнадцатилетия, никто не прятал их от посторонних глаз за школьными стенами. Сейчас бал дебютанток воспринимался скорее как дань традиции, как развлечение, ритуал, праздник юных красавиц, принадлежащих к так называемому светскому обществу, и повод хоть один раз в жизни предстать в белом вечернем платье.
В чем-то этот бал был схож со свадебным торжеством, с ним были связаны многие установившиеся традиции – такие, как изящный реверанс при входе в зал через арку из цветов, непременный первый танец с собственным отцом, и всякий раз это был благородный и величественный вальс, как и во времена Олимпии, и за много лет до этого. В жизни девушек, для которых Аркады становились первым выездом в свет, это было незабываемое событие, память о котором они хранили всю жизнь. Ничто не могло всерьез омрачить этого события – ни неумеренные возлияния некоторых гостей, ни ссора с кавалером или какая-нибудь катастрофа с платьем перед самым выходом. Если оставить в стороне все эти досадные мелочи, бал оставался в памяти приглашенных как удивительный вечер, и, хотя этому торжеству была свойственна некоторая старомодность и нарочитая претенциозность, никого это не смущало. Олимпия до сих пор частенько вспоминала собственный дебют и предвкушала радость дочерей от этого приглашения.
Однако это событие будет еще не скоро, а пока все пойдет своим чередом. Но девочки, конечно, будут с нетерпением ждать этого бала. Олимпия понимала, какие чувства, какое волнение может испытывать девушка, впервые выезжающая в свет. Аркады были своеобразной вехой в жизни, рубежом и дверью во взрослую жизнь. Олимпия хорошо понимала и то, что Чонси намеревается представить своих дочерей обществу. Он и мысли не допустит, что по какой-либо причине их дебют не состоится. В отличие от Олимпии он рассматривал дебют своих дочерей как деловое мероприятие, которое может повлиять на их дальнейшую судьбу и успех в обществе. А романтический ореол первого бала, как его рисовала память Олимпии, для Чонси не существовал вовсе.
"Что было, что будет…" отзывы
Отзывы читателей о книге "Что было, что будет…". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Что было, что будет…" друзьям в соцсетях.