Вода в ванне стала чуть теплой. Джулия открыла посильнее горячий кран, но горячая вода не шла. Разочарованная, Джулия выбралась из ванны. По крайней мере хорошо, что у нее есть ванная в личном распоряжении, подумала Джулия, вытираясь и влезая в джинсы. Она надела просторный джемпер и вытащила Блошкин-Дома из пустой ванной, где он улегся на мокрой керамике, откуда стекла вода, оставляя черные шерстинки на белой поверхности.

— Ну, пошли! — Она прижала кота под мышкой.

Джулия не спеша вернулась в комнату и подошла к телефону. Она смотрела на него, раздумывая, стоит ли звонить, потом решила, что все же стоит. Мак дал ей свой номер, и она записала его. Она пролистала блокнот, нашла номер и, глубоко вздохнув, набрала цифры. После пары гудков трубку сняли.

— Мак? Это Джулия. Я хотела спросить, когда ты будешь свободен, чтобы прийти покрасить мои стены?

— Привет, — отозвался Мак, явно удивившись ее звонку. — Я думал об этом. Решай сама. Я же не знаю, какие у тебя планы. Просто скажи мне, если ты занята.

Она расслабленно прислонилась к стене. В трубке ей был слышен тихий писк котят Элизабет.

— Аннелиз рассказала, что видела твоих котят, — неожиданно сменила она тему.

— Да? — Он немного помолчал. — А что еще она рассказала?

— Ничего. — Джулия попыталась вспомнить, что же на самом деле говорила Аннелиз. — Кроме того, что у тебя дома есть несколько картин. Она назвала их очень выразительными.

— А, да. — Было похоже, что он не хочет углубляться в эту тему. — Как твои уроки?

— Мои уроки?

— Ты говорила, что будешь преподавать на этой неделе.

— Да, это правда. — В ее голове прокрутилось последнее занятие с Харриэт. — Я занимаюсь с девочкой, которая сражается с английским для сдачи уровня А. Это сущее мучение. Она пытается изобразить, что читала книги, а на самом деле — нет. Сегодня я отправила ее домой читать «Грозовой перевал», но подозреваю, что сейчас она сидит где-нибудь в пабе с друзьями.

— «Грозовой перевал»? — с интересом переспросил он. — Я не знал, что к экзаменам надо читать такие книги.

— Ты знаешь ее? — Она прижала трубку подбородком.

— Я прослушиваю кучу книг на кассетах, когда работаю. Я беру записи в библиотеке или покупаю. Правда, она замечательная? Мне так нравится финал, то, как события закольцовываются.

— Да, — согласилась Джулия. Она выпрямилась, оторвавшись от стены. — Я пыталась объяснить это Харриэт, но она видела только фильм и думает, что все кончается на смерти Кэти.

— Я тоже так сначала думал, но когда узнал, что было дальше, меня это поразило. То, как Кэтрин обошлась с Гэртоном. — Он замолк. Джулия живо представила, как он подыскивает правильные слова. — Просто ужасно. Замечательная история, правда?

— Так когда ты хотел бы прийти?

— Как насчет пятницы? Ведь будут длинные выходные.

— Я работаю до самых выходных, но в субботу я буду свободна. Может, ты приедешь в субботу утром?

Она положила трубку и некоторое время сидела, наблюдая, как Блошкин-Дом точит когти об голые стены, раздосадованный тем, что обдирать больше нечего. Ни в кого она не влюблена. Все вокруг нее просто глупцы. Ей нравится жить самой по себе, с Блошкин-Домом, она любит такие моменты, когда она сама себе начальник и может есть, что угодно, смотреть телевизор или валяться на кровати с книжкой. Теперь у нее пропало всякое желание мешать Аннелиз с Лео. Пусть они проведут вечер вместе, делясь впечатлениями о голландских каналах. Она поднялась и отправилась на кухню, достала из холодильника мясо и немного сыра, положила их на стол и включила гриль. Пока он разогревался, она нашла пакет резинок, который купила во время обеденного перерыва, открыла его и достала одну. Она помахала резинкой перед носом Блошкин-Дома, который подбирался к куску сыра на столе, но, поймав ее взгляд, решил отказаться от этой идеи.

— Вот и конец твоим забавам, парень!

Она рассмеялась над выражением его морды, а потом вернулась с резинкой в комнату и крепко примотала телефонную трубку к аппарату. Это должно было положить конец секретарским замашкам Блошкин-Дома. Мэгги может ею гордиться.

К тому времени, когда она съела свои тосты, ее веки отяжелели. Она забралась в кровать с «Женой банщика», осознав, что это лучшая компания, которую она находила под обложкой за последнее время, и так и заснула с включенным светом и книжкой на груди.

Наверное, прошло несколько часов, когда ее разбудил громкий хлопок входной двери. Она перепуганно открыла глаза. На лестнице слышались возбужденные голоса. Она села в кровати, моргая от яркого света, и прислушалась. Дверь квартиры Аннелиз открылась, потом закрылась. Наступила тишина, которую нарушали только странные, ритмичные звенящие звуки, доносящиеся из того угла, где стоял телефон.

Раздавшийся сверху низкий мужской смех прозвучал, словно раскат грома. Джулия поглядела в потолок. Стоит ли рассказывать Маку о том, что здесь был Лео и что он провел вечер с Аннелиз? А что, если Мак неравнодушен к ней? Что, если он надеялся на еще одно свидание? Все-таки Аннелиз была у него дома и видела его «маленьких котяток» и «выразительные» картины. Внутри у нее словно что-то взорвалось.

Она посидела в глубоком раздумье, пока это ощущение не ушло. Это чувство было знакомо. Ей уже приходилось испытывать его раньше, правда, это было много-много лет назад. Она удивленно посмотрела на Блошкин-Дома, который продолжал дергать резинку на телефоне, как басовую струну. Охватившее чувство было настолько несвойственно ей, что она уже забыла его непреодолимую силу. Это была ревность.

Глава 18

— Это самое удивительное, что случалось в моей жизни!

— Ты можешь рассказать об этом? Что именно тебя поразило?

Харриэт почти улеглась на стол, подперев подбородок руками, совершенно забывшись, — обычный подросток со своими сложностями, подверженный резким и необъяснимым переменам настроения, — и глядела на Джулию сияющими глазами.

— Я не смогла оторваться! Я добралась до середины, где Кэти умирает, а Хитклифф перестает бодаться со своим семейством, и все такое. Я чуть не бросила книгу, но вспомнила, как вы говорили, что все кончается очень романтично. Поэтому я попыталась понять, где же там романтика? Я догадывалась, что это не мог быть Линтон.

— Откуда? — улыбнулась Джулия.

— Он просто слабак, сопливый мерзавец. Нереально! Даже такая старая дева, как Эмили Бронте, не могла сделать его героем. Поэтому я продолжала читать дальше и дальше. И потом поняла. Это оказался мужик.

— Какой мужик?

— Гэртон, хотя имя у него не слишком мужественное, правда? Совсем не такое, как «Рок» или «Флинт»[23], но зато он действительно такой сексуальный! Сильный, здоровый и отважный. Молодец, Эмили, это был правильный выбор! Я чуть не уписалась!

Джулия громко рассмеялась:

— Так, и какие же моменты показались тебе самыми романтическими?

— Да все! Я так увлеклась, даже проигрыватель выключила. А после того как дочитала книгу, мне захотелось сделать с ней что-нибудь этакое, чтобы еще глубже проникнуться ею, ну не знаю, сделать из нее бутерброд и съесть или еще что-нибудь. Вы понимаете меня?

— Да, — кивнула Джулия, действительно обрадованная. Она постаралась скрыть торжествующую улыбку. — Однако тебе придется все же быть поточнее. Если ты будешь писать об этом сочинение, тебе надо будет выделить основные моменты романа, которые произвели на тебя впечатление. Давай, попробуй еще. Подумай, что тебе запомнилось.

— Ну… — Харриэт потерла глаза, синие тени на ее веках смешивались с серыми кругами вокруг глаз. Когда она сказала, что не спала всю ночь, желая дочитать книгу, Джулия поняла, что это не преувеличение. — Вот момент, когда Хитклифф возвращается и Кэти бросается на него. Очень волнующий момент. Но мне не понравилось, как он ворвался к ней в спальню. Слишком много мелодрамы.

— О’кей, это замечание стоит запомнить для сочинения. Что еще?

— Самые лучшие куски в конце. Вы же понимаете, Кэтрин с Гэртоном вела себя как настоящая стерва, издеваясь над ним за то, что он не умеет читать. Но потом она стала помогать ему, и это… — Она мечтательно обвила себя руками. «Сейчас она выглядит как двенадцатилетняя девочка», — подумала Джулия, испытывая к ней настоящую симпатию.

— Может быть, ты найдешь в книге те места, которые тебе понравились? — Джулия подтолкнула к ней свою книгу. — И делай пометки на полях, чтобы потом ты могла их найти.

— Хорошо.

Харриэт притихла, пролистывая книгу, ее внимание было полностью поглощено текстом.

— Вот! — объявила она, поворачивая книгу к Джулии. — Это великолепно. Кэтрин читает, а Гэртон смотрит за ней и так очарован ее волосами, что протягивает руку и дотрагивается до одного из ее локонов. — Она внимательно пробежала абзац глазами. — А, нет. Это не здесь. Когда она понимает, что он делает, она говорит: «Подите прочь». Здесь она еще стерва, но на самом деле он ей нравится.

Она перевернула страницу и продолжала просматривать текст.

— Уйди от меня поближе, — произнесла Джулия.

В какой-то момент ей, кажется, удалось ухватить то, что подразумевала под этим бабушка Мака. Она спохватилась, что размышляет вслух, но Харриэт была настолько поглощена поисками нужных строчек, что не обратила на это внимание. Джулия взяла себя в руки и стала терпеливо ждать.

— А, вот: возвращение Локвуда, когда он уезжает в «Перевал», чтобы найти Нелли, и видит Кэтрин и Гэртона. Он сидит, пытаясь читать, а она склоняется через его плечо, поправляя его.

— И что же в этом такого романтичного?

— Что романтичного в том, что она учит его читать? — Харриэт недоверчиво подняла глаза на Джулию. — А что в этом не романтично?

Джулия смотрела на нее, чувствуя нарастающее раздражение. Она неуверенно прищурилась, глядя в обведенные синевато-серыми кругами глаза, требующие от нее ответа на конкретный вопрос. Джулия пыталась придумать ответ, подходящий для ученицы, готовящейся к экзаменам, который она могла бы записать и запомнить. Джулия усиленно соображала, однако мысли спутывались и исчезали, как мазки краски, которые она видела в подземном переходе.