Вскоре Аннелиз, отставив свою чашку, объявила, что пойдет поработать на факультет.

— Ты сможешь подъехать к семи и забрать меня? — спросила она у Мака.

Джулия снова ощутила приступ подступающей дурноты. Она-то надеялась, что, может быть, Аннелиз забудет об этом под давлением своих собственных обстоятельств.

Мак согласно кивнул и слегка улыбнулся ей.

— Как скажешь. Только тебе надо будет надеть джинсы, плотную куртку и перчатки, если у тебя есть.

— В такой чудесный день? — возмутилась Аннелиз. — Я хочу чувствовать ветер кожей, поэтому надену шорты.

— Боюсь, что я не подпущу тебя близко к мотоциклу в таком виде, — покачал головой Мак. — Тебе стоит задуматься о том, что почувствует твоя кожа, если кто-нибудь неожиданно заденет нас и ты проедешь по асфальту. Прости за прямоту, но надо быть готовым ко всему, в противном случае придется никуда не ехать.

— О! — Какой-то миг Аннелиз выглядела озадаченной, но тут же радостно согласилась: — Ладно, тебе лучше знать, правда же? С тобой я буду в безопасности. Ну, тогда до семи.

Она упорхнула прочь, Джулия отвела взгляд от подпрыгивающих грудей, хотя вовсе не могла поручиться, что Мак сделал то же самое. Они услышали, как за Аннелиз закрылась дверь квартиры Джулии. Мак вытянул ноги и вздохнул, озирая залитый солнцем сад.

— По-моему, она вполне приятная девушка. — Он откинул голову и закрыл глаза, подставляя лицо солнечным лучам.

— Да, хорошая, — согласилась Джулия. — Мне кажется, вы прекрасно проведете время.

— Ага, — ответил он, не открывая глаз. — Конечно. Почему нет?

Джулия молча взяла свою чашку и допила остатки тепловатого чая, продолжая глядеть на Мака. Его лицо было спокойно-отрешенным, почти как у спящего, но она подозревала, что перед его глазами проносятся вполне заманчивые картинки.

— Знаешь, она долго прожила со Стигом, — объяснила она ему. — Лет пять. И только недавно они расстались, и мне кажется, она еще не отошла от шока.

— А! — едва слышно отозвался Мак.

— Мне думается, ей хочется выбить клин клином, — осторожно предположила Джулия.

Мак сонно приоткрыл глаза и глянул на нее из-под ресниц. «Из-под темных ресниц, — отметила Джулия, — несмотря на светлые волосы, а солнце отражается в его глазах, делая их невероятно голубыми».

— Ты меня предостерегаешь? — лениво уточнил он.

Она выпрямилась, сдвигаясь на краешек стула и стараясь говорить потише.

— Я просто говорю, что она очень переживала. Поэтому неудивительно, что теперь она порой чересчур… — Джулия остановилась, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово.

— Чересчур — что?

— Чересчур… дружелюбна.

— А! — сказал он, все так же глядя на нее полуприкрытыми глазами, — дружелюбна?

— Да, — решив быть откровенной, продолжала Джулия. — И мне кажется, она еще в расстроенных чувствах. Наверное, поэтому она… — Слова снова застряли у нее где-то в горле. — Мне кажется, она заигрывала с тобой, Мак. Вот все, что я хотела тебе сказать.

— Ты очень наблюдательна, — расслабленно заметил он. — Мне тоже так показалось.

Она бросила на него короткий взгляд. Мак выглядел абсолютно невозмутимым.

— Я просто хотела предупредить, чтобы ты был поосторожнее, вот и все.

— Хорошо, — ответил он. — Буду осторожен. Что-нибудь еще?

Она смотрела на него и недоумевала, почему же она не может высказать ему то, что чувствует. Ей не хотелось, чтобы Мак катал Аннелиз на мотоцикле или приглашал домой посмотреть котят Элизабет. Но сказать об этом она была не в силах. Это бы прозвучало… странно.

— Джулия! — Мак выпрямился и поставил чашку. — Ты почему-то не хочешь, чтобы я сегодня катал Аннелиз на мотоцикле?

У Джулии глаза едва не вылезли на лоб.

— Ничего подобного, — ответила она более резко, чем хотела. — Ведь нет абсолютно никаких причин не делать этого! Я только подумала, что должна предупредить тебя о том, что она может вести себя немного непредсказуемо. Я сначала не думала, что она говорит серьезно.

Он нахмурился:

— А что, ты думаешь, она может мне сказать?

— Понятия не имею. — Джулия быстро встала и собрала пустые чашки на поднос. Мак тоже встал, потянувшись, как кот после сна, и поднял свою куртку.

— Спасибо за чай, Джулия. Хочешь, я помою посуду?

— Ничего, я справлюсь. — Джулия прошла впереди него на кухню. — У меня еще весь день впереди, не так ли?

Она свалила чашки с подноса в раковину и открыла кран. Вода с шумом ударила в пластиковую емкость. Она старалась не вести себя как обиженный ребенок, но это оказалось нелегко. Хотя она даже не могла понять причину своей обиды.

— Ну, тогда я пойду. Спасибо за то, что поехала посмотреть на стену перехода.

Она обернулась и выдавила улыбку.

— Я очень рада, что ты показал ее мне. — Потом, когда он уже стоял в дверях, перекинув куртку через плечо, она добавила: — Наверное, ты захочешь показать ее и Аннелиз?

Он медленно кивнул, загадочно глядя на нее в упор. Она изо всех сил закусила губу, чтобы удержаться от еще каких-нибудь бессмысленных замечаний, и улыбнулась еще шире, изображая великодушие.

— Желаю хорошо провести время.

— Я позвоню тебе насчет стен, — сказал он.

— В моей комнате? Да, конечно. На следующей неделе я днем буду работать, но в остальное время ты можешь прийти и сделать все, когда угодно.

— И не забудь позвонить Лео, ладно?

— Не забуду, — заверила она.

Она продолжала улыбаться, пока он не ушел. После этого она бросила чашки и погрузила руки в горячую воду, бездумно глядя в окно на три пустых стула. А что, если Аннелиз и вправду решит использовать Мака в качестве того самого «клина»? Что, если после поездки их отношения начнут развиваться дальше? И что, если все закончится тем, что они окажутся в постели? Ее взгляд остановился на белых цветах вишни, усыпавших ветви. Хотелось бы знать, что думает Аннелиз о Маке в сексуальном смысле? Интересно, хороший ли он любовник? Так же ли он привлекателен без одежды?

Она зажмурилась, дыхание перехватило. Она позволила себе подумать о нем, как о мужчине. Не как о своем ученике, человеке, нуждающемся в ее помощи, а как о мужчине, во всех трех измерениях. И поняла, что находит его привлекательным. Она выдохнула воздух и потерла пальцы под струей воды, охваченная непонятным чувством. Что с ней?

Она не должна позволить ему даже заподозрить, что она думает о нем так. Тем более теперь, когда он познакомился с Аннелиз, его внимание, по всей видимости, должно быть направлено в другую сторону. Ей не стоит пытаться охладить их возможное влечение друг к другу, а, наоборот, всячески способствовать развитию этих отношений. Лучше всего вообще не думать о Маке. Он закончит с ее стенами, и тогда им лучше ограничиться встречами в школе. И в любом случае ей надо позвонить Лео. Если уж она вообще собирается думать о мужчинах, то это должен быть он. Не он ли, в конце концов, оказался единственным, кто сам обратил на нее внимание? Не дал ли он понять совершенно ясно, что хочет завязать с ней близкие отношения?

Она какое-то время размышляла, подставив чашку под струю воды и, заполнив, выливая ее обратно. Потом вытерла руки посудным полотенцем и отправилась искать номер телефона Лео.

Глава 17

Через стол на Джулию, моргая, уставились два густо накрашенных глаза.

— Что вы имеете в виду? Я думала, Кэти любила Хитклиффа?

— Да, — терпеливо ответила Джулия, перебирая страницы своего экземпляра «Грозового перевала». — Но как ты думаешь, что это была за любовь?

— Это, ну… — Девушка отвлеклась, доставая комочек из уголка глаза, отбросила назад волосы и вновь вернулась к размышлениям. Она уставилась на лежащую на столе раскрытую книгу. — Достаточно сильная.

— Да. А еще?

— Ну, она не любила Эдгара, потому что на самом деле она любила Хитклиффа.

Джулия кивнула, поудобнее устраиваясь на жестком деревянном стуле. Занятие затянулось. Украдкой она посмотрела на часы: у них оставалось еще десять минут. Десять долгих минут. Харриэт, как и многие ученики, попавшие к ней на переподготовку, оказалась здесь не потому, что мечтала провести пасхальные каникулы за разбором сочинений Эмили Бронте, а потому, что эта идея показалась как нельзя более удачной ее родителям. За час и пятьдесят минут они смогли разобраться только с первыми главами, но Харриэт явно не владела материалом более, чем позволял краткий справочник, который Джулия заметила у нее в сумке. Она все больше убеждалась, что само произведение девушка не читала. Впрочем, нельзя было винить ее за это. В семнадцать лет у человека есть гораздо более интересные занятия. Джулии самой казалось невозможным одолеть уровень А, и когда она наконец смогла это сделать, то ухватилась за первую подвернувшуюся работу, которая давала ей возможность уехать из дома. Может быть, лет через пять Харриэт самой захочется вернуться к «Грозовому перевалу» и прочесть его. Может, лет через десять она поступит и в университет, как «взрослая» студентка. А потом, может быть, сама будет сидеть на подготовительных курсах напротив семнадцатилетней ученицы, которая не будет ничего соображать. Джулия подавила зевоту. Воздух в маленькой комнатке был спертым и неподвижным, и Джулия могла поручиться, что момент наибольшей концентрации внимания у Харриэт давно прошел, хотя, когда именно это произошло, сказать было трудно.

— А как мы узнаем о том, что Хитклифф действительно любит Кэти? — продолжала Джулия, стараясь казаться бодрой. — Он говорит об этом?

— Он ее поцеловал, — просияла Харриэт, подавшись вперед. — На пустоши, и небо было свидетелем их любви, такое же светлое, как их поцелуй!

— Недурно, — улыбнулась Джулия. — Какую именно экранизацию ты смотрела? Только не говори мне, пожалуйста, что ты основываешь свои выводы на мюзикле.