— Может, выполним еще какое-нибудь упражнение?

— Да, давай. — Из-под рассыпавшихся волос снова вынырнуло невозмутимое лицо. Он улыбнулся ей и расслабленно откинулся на стуле, протянув длинные ноги под стол. — Поговорим о поэзии как-нибудь в другой раз.

Он нашел в блокноте листок, на котором писал, и спрятал его среди других. Это могло бы показаться ничего не значащим, если бы не было проделано чересчур поспешно и намеренно. Джулия подметила это, и ее это расстроило.

Они провели остаток времени, занимаясь лексической основой. Джулия старательно объясняла, что требуется, и помогала Маку запоминать правила. Но ее не отпускало беспокойство. Она не была твердо уверена, что понимает его причину, но чувствовала себя так, словно упустила какую-то возможность, — как будто у нее действительно был шанс побудить Мака что-то сказать или сделать, а она проглядела его.

Урок подошел к концу, и Джулия решила собраться побыстрее, чтобы опять не остаться последней. Она еще подкалывала листки с упражнениями обратно в папку, когда заметила, что Мак переминается с ноги на ногу сзади нее. Он уже собрал свои вещи, набросил на плечи куртку и собирался уходить.

— Мак? Ты уже уходишь?

— Да. Увидимся через неделю.

Джулия проводила его взглядом, пока он не спеша удалялся по коридору, потом повернул к выходу и захлопнул дверь. На этот раз он не обернулся и не подмигнул ей.

Она медленно собрала бумаги и сложила их в пакет. Потом задумчиво сняла куртку со спинки стула. Класс уже опустел. Она слышала, как Вивьен провожает всех до дверей. Значит, опять оставила выключать свет Джулии. Ну ладно. Спешить было некуда. Предстояло только покормить кота, может быть, позвонить Мэгги, посмотреть вечерние новости и отправиться спать с образом Джереми Паксмэна, танцующим вокруг ее головы. И есть надежда, что сегодня она будет спать хорошо. Учитывая, что урок ей удалось провести без катастроф.

— Джулия, как дела?

Звук знакомого голоса заставил ее подпрыгнуть и покраснеть.

— Роб! Я думала, ты ушел!

— Я просто подумал, что стоит немного задержаться. Чтобы спросить, как ты?

Она замотала вокруг шеи шарф, проверила сумку и направилась к щитку. Роб следовал за ней.

— Как вы позанимались с Сандрой? — обыденным тоном спросила она, ожидая, пока он выйдет в коридор, чтобы погасить свет в классе.

— Ну, в общем неплохо. Хотя она пока нервничает.

Ничего удивительного, раздраженно подумала Джулия. У бедняжки перед глазами нечто столь недосягаемое, что она точно так же, как и сама Джулия в прошлый раз, мучается от искушения.

— Ей надо дать возможность раскрыться. Не торопись и сможешь завоевать ее доверие. Не мог бы ты повернуть вон тот рубильник в коридоре, который выключает свет на кухне? Спасибо.

Она решительно направилась к выходу.

— Так с тобой, правда, все в порядке? — вновь спросил он, догоняя ее в дверях.

Она взглянула на него. Он казался действительно озабоченным. Или виноватым? Что-то определенно его тяготило.

— А почему нет?

— Ну, после пятницы, то есть субботы. Не важно.

— Я все помню, Роб. — Она повернула последний рубильник и толкнула тяжелую дверь. В лицо дунуло холодом, на автостоянке свистел ветер. Джулия подождала, пока он выйдет, и отпустила дверь. Она торопливо направилась к железным воротам, которые дежурный оставил открытыми, чтобы последние машины могли разъехаться. Роб шел рядом.

— Сандра довольно интересный человек, — сказал он.

— Всего лишь «довольно»? — язвительно переспросила Джулия.

— Нет, я имею в виду, она… Она сказала, ей всего двадцать три. Ты знаешь, у нее есть дочь. Четырех лет. Ее зовут Кайли.

— И?.. — Джулия ускорила шаг.

— И… — Он не отставал. — И это заставило меня о многом задуматься.

— О чем?

— Не знаю. О жизни, наверное.

— Хорошо. — Они дошли до ворот, и она повернулась к нему, плотнее заворачиваясь в шарф. — Мне в сторону Сент-Клемента. Увидимся на следующей неделе.

— Джулия?

— Что? — вежливо улыбнулась она.

— У тебя точно все хорошо?

— Конечно. — Она почувствовала раздражение. — А у тебя, Роб, все хорошо? Похоже, что проблемы-то как раз у тебя.

— Ну, — он убрал со лба волосы, растрепавшиеся от ветра, — на самом деле это по поводу Лео.

— А что с Лео?

— По поводу того, отчего он так разозлился. На вечеринке. Я решил, что, наверное, должен объяснить тебе.

— Не думаю, что мне было бы это интересно, — холодно сказала она. — У меня сложилось впечатление, что вам нужно разобраться между собой. Полагаю, это ваше личное дело. Не понимаю, при чем здесь я.

— Ну, ладно. Может, выпьем по дороге?

Джулия на мгновение замешкалась. В желтом свете уличных фонарей его волосы казались мягкими и пушистыми. Волосы, в которые невыносимо хотелось зарыться, перебирать их пальцами… И даже в сумерках она не смогла не заметить его изучающий, ожидающий взгляд, устремленный на нее, и почувствовала незамедлительную реакцию своего тела. Он казался слабым, уязвимым, нуждающимся в поддержке. Но воспоминание о субботнем утре сверкнуло в ее голове, воспоминание о том, как она сидела одна на кухне, уставившись на пустую чашку, которую достала для него, и как звучал в ее ушах хлопок двери. Какой она была слабой, уязвимой и нуждающейся в поддержке.

— Нет, я не хочу. Я устала и иду домой. У меня есть свои нерешенные проблемы, поэтому, если тебе необходимо выложить кому-то все о своих отношениях с братом, лучше поищи кого-нибудь другого.

— Мне не… Я не имел в виду…

Она повернулась и поспешила прочь, бросив через плечо:

— Увидимся через неделю, Роб.

— М-да. Хорошо.

Джулия шла пряча от ветра лицо и не замедляя шага, пока не добралась до двери своего дома и, войдя, прислонилась к ней спиной. Нужно держать себя в руках. Нельзя терять контроль. Любые контакты с Робом только портили все дело. Она была уверена, что ему вовсе не хотелось выпить именно с ней. Более вероятно, что он отвратительно провел уик-энд с Лео и теперь искал плечо, на котором можно было выплакаться. Если бы она не посещала доктора и не начала распутывать сеть, в которой оказалась, наверное, она бы подставила свое. Но не теперь.

Она вошла в комнату, вскипятила чайник и устроилась с Блошкин-Домом на кровати перед телевизором. Она согрелась, не спеша попивая чай и почесывая кота, который перевалился на спину и пытался схватить ее за палец.

Глядя на мелькание цветных картинок на экране, она задумалась. Через некоторое время она поднялась и подошла к своему маленькому книжному шкафу. Опустившись на колени, она пробежала глазами по книжным корешкам. Наконец, после мучительных поисков, она нашла то, что искала. Она достала с полки небольшого формата книгу и раскрыла ее: Браунинг «Мужчины и женщины», 1855.

Она вернулась с книгой в кровать, опять взяла чашку и пролистала страницы, пока не нашла «Андреа дель Сарто». Она легла на живот, а Блошкин-Дом залез к ней на спину и, наконец прекратив попытки пожевать ее волосы, устроился на плечах, словно меховой воротник. Джулия шеей почувствовала вибрацию, когда он размурлыкался. Она читала и почесывала ему лапки.

Она изучала Браунинга на первом курсе университета. Ей очень повезло с преподавателем, это была женщина, которая отдавала литературе всю душу, в отличие от множества академиков, которые анализировали слова как математические уравнения и приходили к сложным и туманным выводам, не имевшим конкретной связи с действительностью. Она задумалась, была ли бабушка Мака именно такой женщиной? Ей было трудно представить ее.

Она прочла поэму от начала до конца и вновь перевела взгляд на телевизор, положив руки на раскрытую книгу. Перечитывая ее заново, она испытала странное чувство. Она читала ее почти как впервые, и чтение порождало несвязные мысли о ее собственной жизни — теперь уже совсем не такие, как во время учебы, когда она должна была анализировать основные идеи произведения. Она сознательно удерживала в голове некоторые фразы, слова, которые должны были помочь ей в дальнейшем вовремя остановиться, вспомнить то, что необходимо, и продолжать двигаться дальше. А Мак? Бывает ли с ним такое? Бывает ли с ним такое, что он останавливается с кистью, которую только что опустил в ведро с «бриллиантовыми белилами», смотрит на стену, вспоминает, а потом продолжает работу?

Она легла на спину и глядела в потолок, даже не замечая, что сверху вновь начали доноситься глухие ритмичные стуки. Она представила Роба, восседающего посреди великолепия Бодлейянской библиотеки, углубившись в своего неизвестного автора восемнадцатого века, окруженного со всех сторон ворохом печатных страниц. И представила Мака, водящего кистью по стене, вспоминающего голос своей бабки, которая читала ему поэмы. Может, она очень сильно ошибается, если думает, что знает хоть что-то о них обоих?

Глава 7

Джулия была занята прополкой в саду, когда ей послышался звонок в дверь. Была суббота, солнце неспешно ползло по бледно-голубому небу, без особого успеха пытаясь прогреть холодный воздух. Этим утром она сидела в кухне, без аппетита жевала тосты и обозревала в окошко бурьян, переплетенный ежевикой. У нее возник неожиданный порыв что-нибудь с ним сделать. Учитывая, что в соседней квартире на первом этаже так никто и не поселился, предпринять атаку на заросли кроме нее было некому. В покосившемся, пахнущем плесенью сарайчике в саду она обнаружила ржавые инструменты и в течение последующих двух часов с воодушевлением предавалась физическому труду.

Она ничего не понимала в садоводстве, но в данном случае это не имело большого значения. По крайней мере ей сразу удалось отличить пучки сорной травы. Вначале она еще опасалась, что подумают верхние жильцы, если увидят в окна, что их уголок природы подвергается такой безжалостной экзекуции, но, войдя в раж расчищать пространство от колючих сухих стеблей ежевики, постепенно она начала различать и молодые зеленые побеги, пробивающиеся сквозь почву, забитую прошлогодней травой.