Она протянула руку и потрясла плечо, укрытое ее одеялом.

— Роб? Роб! Просыпайся!

Тело вздрогнуло, застонало и медленно перевернулось на спину. Роб поднял руку и прикрыл ею глаза. Последовала длинная пауза, прерванная новыми стонами.

— Роб?

— Джулия? Это ты?

— Да, — ответила она, слегка озадаченная вопросом.

— О черт! Мне так хреново.

Он застонал громче, после того как Блошкин-Дом решил спрыгнуть со шкафа на кровать и приземлиться прямо ему на живот. Кот подкрался к подушке, чтобы обнюхать пришельца.

— Ненавижу кошек, — пробормотал Роб, пытаясь увернуться.

Это было уже более неприятной новостью. Джулия крепко зажмурилась и вновь открыла глаза: Роб никуда не делся, он был здесь, в ее собственной постели, в ее собственной спальне, и скрыться от него ей было некуда. Ей надо было проползти через него к краю кровати и слезть с нее. Не слишком изысканно, но, насколько она помнила предыдущую ночь, в ее поведении вообще было мало изысканного.

Блошкин-Дом открыл рот и издал в ее сторону негодующее «мяу», напоминая о том, что время завтрака уже давно прошло.

— Все в порядке, радость моя. — Джулия села, голова незамедлительно отозвалась резкой болью. Она вылезла из-под одеяла и начала перемещаться к концу кровати, чтобы сползти с нее у него в ногах. Когда ей это удалось, она тут же схватила халат и накинула его на себя. Что бы там ни происходило предыдущей ночью, она вовсе не хотела подвергаться пристальному разглядыванию в холодном свете дня в несвежих трусиках и перекрученном лифчике, да к тому же с дикого похмелья. Она провела рукой по волосам, обнаружив, что прическа превратилась в запутанный сноп на макушке, и на цыпочках последовала за Блошкин-Домом в кухню. Она плотно прикрыла за собой дверь, испытывая острую необходимость в уединении.

Кухня плясала перед ее глазами. Яркий солнечный луч, который пробился через стекло в задней двери и сверкал на белой мебели, заставил ее поморщиться. Спотыкаясь, она подошла к буфету и достала банку с кошачьим кормом, потом налила воды в чайник и замерла над раковиной, припоминая, тошнило ли ее вчера? После краткого осмотра она убедила себя, что содержимое ее желудка, должно быть, до сих пор остается на месте. Это слегка успокоило ее.

Она нашла заварочный чайник, забыв нажать на кнопку, положила в него кошачьи консервы и начала наполнять мисочку Блошкин-Дома сухой заваркой. Взяв себя в руки, она выпила две таблетки аспирина и предприняла вторую попытку. На этот раз Блошкин-Дом все же получил свой завтрак. Он с урчанием набросился на еду, вызвав у нее острый приступ тошноты. Она села на край стола и бессмысленно таращилась в пространство, пока тошнота слегка отступила.

Джулия могла вспомнить вечеринку, по крайней мере большую ее часть. И свою ссору с кем-то — а, это был брат Роба! Она смутно помнила, что защищала перед ним Роба. Причем, кажется, весьма энергично. Она поежилась. Да, она вела себя не слишком прилично. Но он вел себя хуже. Значит, все в порядке. Затем она смогла вспомнить лицо Роба близко перед своим, и… Следующей вещью, которая всплыла в памяти, было такси, из окна которого она показывала Робу ориентиры, несмотря на то, что он все время повторял ей, что тоже живет в Оксфорде и все здесь прекрасно знает. Господи, шофер, наверное, чуть не умер со смеху. А кто же платил? Да так ли это важно? Наверное, нет. Потом они пришли сюда, и она смутно помнила картину борьбы. Борьбы? Или это были страстные объятия? По крайней мере она ясно помнила ощущение его тела. Она поставила музыку, очень громко. Черт, ведь башмачники[12] должны были все слышать! А, нет, сейчас же выходные, и они лазают по горам. Слава богу. Ах, да, ей же еще надо покормить рыбок.

Чайник отключился, и она медленно поднялась. Все тело болело, но даже в своих расстроенных чувствах она помнила, что, что бы там ни происходило в спальне, белье, которое сейчас было на ней, оставалось на своем месте и на протяжении всей ночи.

Оказалось, что, даже в полной отключке и будучи с мужчиной, словно сошедшим с журнального плаката, она не смогла переступить через себя.

Черт возьми, думала она, пытаясь поднять чайник и залить заварку кипятком. Что же теперь Роб должен думать о ней? Может, она сама пригласила его к себе?

Сомнений нет — так и было. А они ведь едва знакомы. Матушка упала бы в обморок, если бы узнала. Да она, наверно, и сама упала бы в обморок, если бы ей рассказали о таком. Как же она умудрилась притащить его к себе домой?

Она поочередно осторожно поставила на стол заварочный чайник, молоко и сахар. Потом достала из буфета две чашки и стала наливать чай, прислушиваясь к движению в соседней комнате.

По крайней мере он встал. Уже хорошо. Это избавляло ее от необходимости нести ему чай в постель и видеть его, лежащего там, замотанным в одеяло и взирающим через комнату на свои спортивные трусы, которые он, по всей видимости, отважился снять и отбросить прочь.

Через несколько секунд дверь отворилась и Роб появился на кухне. Он выглядел изрядно растрепанным, но одежда, к счастью, вернулась на свои места. Вид его был несчастным.

Она смущенно улыбнулась ему, надеясь, что, может, все-таки сама она выглядит не так ужасно, как ей казалось.

— Я приготовила чай. — Джулия пододвинула к нему чашку.

— Хорошо. — Он протяжно зевнул и вновь замолчал. Он выглядел так, словно не знал, что делать дальше.

— Выпей чая. У меня есть аспирин, если хочешь.

— Да. Наверное, я лучше пойду.

— Что, прямо сейчас? Выпей хотя бы чашечку.

Ее сердце забилось медленнее в предчувствии неотвратимого. Когда готовила чай, она надеялась, хоть это было и нелогично, что он останется хотя бы ненадолго и поговорит с ней. Но было похоже, что ему сейчас этого хотелось меньше всего.

— Твой кот спал на моей рубашке, — угрюмо сказал он.

Она действительно заметила несколько черных шерстинок, прилипших к ткани.

— О, извини. Он обычно спит у меня на подушке. Думаю, что сегодня ночью ему просто не хватило места… — Она запнулась. Слова показались совсем неподходящими, и она чувствовала, что он недоволен.

— Джулия, знаешь…

— Все в порядке. — Она резко прервала его, взяв в руки чашку и крепко сжимая ее в пальцах. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Нам не стоило этого делать. Что бы мы там на самом деле ни делали.

— Нет, просто… — Он медленно вздохнул, подняв на нее глаза. — Боюсь, что я не готов сейчас к каким-то серьезным отношениям.

— Я тоже. — Она попыталась облегчить для него ситуацию. — Это то, чего я меньше всего хочу. Поэтому не стоит беспокоиться, о’кей? Я не думаю, что у нас возникнет потребность часто видеть друг друга. По крайней мере в ближайшие дни я не собираюсь близко подходить к университету.

— А как же школа?

— Я ничего там не скажу, если и ты не скажешь. — Она старалась говорить непринужденно, и, кажется, это срабатывало.

— Я просто не хочу, чтобы ты… — Он запустил руку в свою шевелюру. Такую чудесную. — Знаешь, я не хочу, чтобы ты на что-то рассчитывала. На что-то надеялась.

— За кого ты меня принимаешь? — Она выпрямилась на стуле, иронически взглянув на него. — Я не собираюсь окапываться в твоем саду. Я предпочитаю говорить прямо. И я все уже сказала. Поэтому расслабься. Я напилась прошлой ночью, и ты тоже. И все, по всей видимости, даже не зашло так далеко, как могло бы. Вот, собственно, и все.

— Да уж, пьян я был просто в стельку.

«И слава богу», — подумала она, а вслух сказала:

— Ну, так лучше возвращайся теперь к своему брату, пока он не ввалился сюда с ружьем.

— О! Лео! — Он покраснел и быстро отвел от нее глаза. — Господи.

— По-моему, ему не должно быть до этого дела.

— Ты думаешь? О, он будет в полном восторге. — Он покачал головой и плотно застегнул пиджак. Ну ладно. Я пойду. Увидимся.

— Да, увидимся в школе.

Он ушел. Дверь спальни затворилась. Были слышны его шаги по коридору, затем громкий хлопок входной двери.

Джулия уставилась на пустую чашку на столе. Чашка с чаем в ее руке начала сильно дрожать. Она осторожно поставила чашку. В комнате воцарилась непереносимая тишина. Блошкин-Дом вспрыгнул на стол и попытался залезть к Джулии на плечо. Она оттолкнула его.

— Отстань, не до тебя сейчас.

Она встала и медленно вернулась в комнату. Простыни были измяты, подушки скомканы. Одеяло валялось там, куда он отшвырнул его после того, как встал. Одежда, в которой она была на вечеринке, беспорядочно разбросана на ковре. Она начала подбирать ее и складывать в стопку. Но вдруг остановилась и опустилась на кровать, подперев голову руками и уныло глядя в пространство.

Глава 4

Только гораздо позже днем Джулия наконец обнаружила, что телефонная трубка лежит на полу.

Выплакавшись после ухода Роба, она долго сидела в ванне, а остаток утра провела, прибирая спальню. Она набросилась с пылесосом на воображаемые следы присутствия Роба, словно он мог оставить после себя молекулы, зацепившиеся за ковер, а постельное белье отправила в стиральную машинку. Все, что поддавалось чистке, она вычистила слабым раствором отбеливателя. Потом распахнула дверь в сад и впустила в кухню холодный мартовский воздух.

Борясь с похмельем, она прокручивала в голове события последних трех дней. Джулия готова была убить себя за то, что была такой потрясающей дурой. Она впервые встретилась с мужчиной в четверг, провела с ним ночь в пятницу, а к субботе они, можно сказать, перестали разговаривать друг с другом. Это был, вне всякого сомнения, самый поганый вариант развития отношений, с которым можно столкнуться в жизни.

В ее жизни была пара мимолетных связей. Они случились в то время, когда она была слишком занята чем-то еще, и она даже не пыталась придавать им большего значения, чем они того заслуживали. Но все это было так давно, что воспоминания о них давно превратились в подобие размытых фотоснимков. Все это было еще до Билла. А потом она встретила его.