— Он был честен в своих намерениях!
— Значит, ты еще большая простофиля, чем я считал!
— Арман сделал мне предложение!
Тут уж Дэмиену стало не до смеха, однако он быстро оправился и с прежней язвительностью произнес:
— Этот ублюдок обманывал тебя. Он никогда бы на тебе не женился.
— И все же я ему верю. Он сказал, что любит меня.
— И что же ты ему ответила? — каким-то чужим голосом осведомился Дэмиен.
— Я… — Аметист потупилась, глотая слезы. — Я сказала, что это невозможно… Что я завишу от тебя…
— Однако даже тогда наглый лягушатник не оставил тебя в покое!
— Да, не оставил…
— И что было дальше?
— Я призналась ему… Я призналась, что беременна от тебя…
— И?
— Он сказал… он сказал, чтохотел бы, чтобы это оказался его ребенок…
Молчание, повисшее между ними, было столь напряженным, что Аметист не сразу решилась поднять глаза, опасаясь нового взрыва ревности; однако Дэмиен вдруг растерянно прошептал, гладя ее по щеке:
— Послушай, но ведь он мой… наш… и этого уже не изменишь. И ты тоже моя, Аметист, — никто не посмеет отнять тебя у меня…
Дэмиен медленно наклонился; его поцелуй был так нежен, что у нее захватило дух. Он снова пустил в ход знакомую магию своей страсти, и Аметист сама не заметила, как упало на пол ее платье. Еще минута — и она предстала перед Дэмиеном почти совершенно нагая, оставшись в одних шелковых чулках.
Дэмиену пришлось на минуту зажмуриться, чтобы совладать с острой вспышкой желания. Он опустился на колени, снял чулки с маленьких точеных ножек и покрыл эти ножки осторожными, легкими поцелуями. Его губы проложили влажную дорожку вверх, к бедрам, и дальше, туда, где заманчиво кучерявился треугольник темных густых волос.
Дэмиен поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она отвечала ему неподвижным, зачарованным взглядом, с трудом скрывая охватившее ее нетерпение. Тогда Дэмиен наклонился и припал к нежным, чутким складкам кожи там, под темными мягкими волосами. Аметист содрогнулась всем телом, почувствовав прикосновение его горячего языка, и с этой минуты для них обоих перестал существовать окружающий мир. Главной стала их близость и тот сладчайший нектар любви, что мог испить в эти восхитительные мгновения Дэмиен. Он дождался, пока утихнут судороги, сотрясавшие ее тело в блаженной разрядке, подхватил Аметист на руки и понес на кровать.
— Дэмиен, я не хотела… — невнятно прошептала она.
— Между нами возникла слишком сильная магия, дорогая, и ты не можешь этого отрицать!
Дэмиен вошел в нее осторожным, но решительным рывком и замер от восторга, услышав знакомый хриплый стон. Он двигался все быстрее, повторяя:
— Я хочу любить тебя, милая… любить тебя не переставая… и никогда не останавливаться… никогда…
Через минуту он вздрогнул, ослепнув от наслаждения, и она присоединилась к нему в этом чудесном, волшебном вихре, вознесшем их на самые небеса.
Дэмиен долго лежал неподвижно, не желая отпускать от себя Аметист. Наконец он приподнял голову и заглянул ей в лицо. Она свободно раскинулась на кровати; глаза ее были закрыты, и весь ее .вид говорил о таком удовлетворенном, блаженном спокойствии, что Дэмиену захотелось петь от восторга. Не в силах высказать ей свою любовь, он легонько поцеловал Аметист в губы и подумал: «Ну что ж, на этот раз, моя милая, моя единственная любовь… на этот раз с нас довольно!»
Глава 8
Устало отмахиваясь от назойливых насекомых, Тилли медленно шла по лесной тропинке, радуясь тому, что густые кроны деревьев надежно скрывают ее от палящего полуденного солнца. Как всегда в этих широтах, к середине марта на Ямайке воцарилась жаркая и влажная погода; духота была столь сильной, что Тилли шагала еле-еле, хотя ей очень хотелось как можно скорее попасть на плантацию Конвеев. Здесь, в лесной чащобе, вдали от любопытных глаз, не требовалось соблюдать особую осторожность, и Тилли могла без помех любоваться пышной красотой тропических джунглей.
По обе стороны от тропинки устремлялись к небу деревья-великаны; их ветви были обвиты цветущими лианами и увешаны густой бородой из мха и лишайников. Тилли казалось, что окружавшая ее первозданная чаща похожа на таинственный сказочный лес.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как капитан Стрейт увез с Ямайки Аметист, и за это время внешность Тилли претерпела заметные изменения: мулатка сильно похудела, и хотя по-прежнему оставалась статной и прямой, отныне каждое ее движение поражало поистине девичьей легкостью и грацией, а на выразительном лице стали особенно выделяться большие миндалевидные глаза, опушенные густыми черными ресницами, и полные чувственные губы.
Тилли с рассеянной улыбкой проводила глазами стремительный полет райской птицы. В детстве они звали этих пичуг «птица-доктор». Трепеща своими черными крыльями и балансируя длинным, похожим на ножницы хвостом, птица-доктор зависла над раскрытым цветком гибискуса и запустила в него длинный тонкий клюв карминного оттенка с острым черным кончиком. На солнце ярко поблескивала ее переливчатая изумрудная грудка. Вволю напившись нектара, птица громко засвистела и упорхнула дальше, к соседнему цветку. Тилли приветливо кивнула, словно птичий свист был обращен именно к ней, и пошла дальше, мурлыча под нос детскую считалочку:
Что за птица-докторица! Удивительная птица! Никогда не попадется и от камня увернется…
Охваченная острым приступом тоски, она постаралась ускорить шаг. Ей так и не удалось преодолеть свою боль от разлуки с Аметист. Она любила эту девочку как родную дочь, и только возможность видеться с Раймондом, ее верным возлюбленным, позволяла ей хоть ненадолго отвлечься от гнетущего чувства одиночества и безвозвратной потери.
Тилли нахмурилась, вытерла с лица пот и приказала себе не думать об Аметист. Жизнь преподнесла ей жестокий урок, лишив самого любимого и близкого человека и показав, какая это хрупкая вещь — человеческое счастье. Вот почему в последние три месяца Тилли старалась как можно чаще видеться с Раймондом и не обращала внимания на пересуды у себя за спиной. Их любовь, их счастье были важнее предрассудков завистливых чернокожих, не желавших считать ее своей. Крепко сжимая ручку своей корзинки, Тилли с улыбкой представила, как обрадуется Раймонд, когда она станет угощать его свежей медовой лепешкой, приготовленной накануне.
Мулатка быстро миновала большую поляну, служившую местом сборищ для тех, кто желал пообщаться с Паку, и двинулась дальше в лес, к хижине Раймонда. День еще только начинал клониться к вечеру, однако Тилли решила, что ей будет приятнее ждать в доме, чем мучиться от одиночества в своей каморке на Джонс-лейн. Да, ждать Раймонда в его хижине, полной одних приятных воспоминаний, намного лучше…
Но что это? Тилли, застыв на месте, внимательно прислушалась. Вот опять зазвучали чьи-то невнятные стоны и причитания… Да это же Горная Ведьма! Еще в детстве Тилли наслушалась жутких легенд об этой птице. Вряд ли на всем острове найдется человек, который ни разу не слышал ее заунывных криков, а вот видеть ее довелось немногим, и всегда эти встречи не предвещали ничего хорошего… Мулатка шагнула вперед, и в ту же секунду перед глазами ослепительно сверкнули широкие крылья самых невероятных оттенков бронзового, бирюзового, пурпурного и черного. Мелькнула пушистая серая грудка, и Горная Ведьма скрылась в кронах деревьев, оглашая воздух жалобным плачем.
Только этого ей не хватало! Тилли стояла, дрожа от страха, и отчаянно прижимала к себе корзинку.
Наконец ей удалось сбросить оцепенение, и мулатка опрометью кинулась вперед, на поляну, где Раймонд построил свою хижину. Она остановилась на опушке и горестно застонала при виде того, что осталось от приюта их любви. Хижина была не просто разрушена — ее буквально сровняли с землей! Но кто и зачем отважился на этот жестокий погром? И что стало с Раймондом? Вдруг его захватили врасплох, и он пострадал от этото ужасного нападения? Или его не было дома, и он спасся?
Тилли не знала, что и подумать. Где теперь искать Раймонда? К кому обратиться? Она осталась одна, совершенно одна — свободная цветная женщина, отвергнутая своими чернокожими братьями по крови…
Спрятав лицо в ладонях, Тилли зарыдала. Одна она ничем не может помочь Раймонду. И ей остается лишь сидеть здесь и ждать темноты. Может, Раймонд все же отважится вернуться на заветную поляну?
На лес давно опустились сумерки. Тилли сидела на циновке, случайно уцелевшей во время погрома, и не спешила зажечь свою лампу. Раймонд так и не пришел, а ведь на дворе уже ночь и рабов наверняка отпустили с поля. Тилли все труднее было справиться с душившими ее слезами, и все же она отчаянно не хотела расставаться с надеждой. А вдруг Раймонд просто задержался — мало ли что могло случиться на плантации…
Она так глубоко задумалась, что не обратила внимания на тихий шелест у себя за спиной, пока кто-то не позвал осторожным шепотом:
— Тилли Суон, это ты?
Быстро обернувшись, Тилли едва сумела разглядеть в ночной тьме маленького мальчика — его черные глаза испуганно поблескивали из-за кустов, в которых он прятался, подбираясь к поляне.
— Да, я, малыш, — ответила она, сама не своя от тревоги. — А ты кто?
— Каджо носить Тилли Суон послание от Раймонд, — пробормотал мальчик, настороженно оглядываясь.
— Скорее говори, что с Раймонд! — Мулатка рухнула на колени перед маленьким посланником. — Что он сказать?
— Масса запер Раймонд и велел ломать его дом до самой земли. Теперь Раймонд сидеть под замком, пока не сделать то, что хотеть масса!
— Но разве Раймонд не работать лучше всех? Масса всегда хвалить Раймонд, говорить, какой он хороший раб…
— Масса хотеть, чтоб Раймонд брать Куашеба себе, но Раймонд сказать, что у него есть женщина. Куашеба молодая и сильная. Масса хотеть много-много мальчик, как Каджо! — Малыш приосанился и гордо добавил: — Масса сказать, что Каджо будет лучше всех работать в поле, когда вырастет!
"Чистое пламя любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Чистое пламя любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Чистое пламя любви" друзьям в соцсетях.