— Мне нет дела до того, что болтают, миле… мисс Мойра. Они не знают вас так, как знаю я.

— Спасибо, Джилли, — поблагодарила девушку Мойра, — но я настаиваю на том, чтобы ты мне рассказала об этой болтовне.

Джилли явно чувствовала себя неловко.

— В обществе говорят, что вы соблазнили лорда Грейстока и убедили его выдать вас за знатную даму. Они утверждают, будто вы его любовница, А еще говорят, что раньше вы служили в доме у Мэйхью и затащили лорда Роджера к себе в постель.

Ноздри Мойры гневно раздулись.

— Продолжай.

Она должна выслушать все, чего бы ей это ни стоило.

— В клубе «Уайте» держат пари, скоро ли лорд Грейсток отошлет вас от себя.

Все краски сбежали с лица Мойры.

— А как в свете относятся к лорду Грейстоку?

— Они готовы простить его, если он лишит вас своего покровительства. Считают, что все это затеяли вы и он теперь должен от вас отречься.

— Спасибо, Джилли. Я ценю твою честность.

— Мне наплевать на все эти сплетни, мисс Мойра, — твердо заявила Джилли. — Вы очень хорошая и добрая, вы не способны на всякие подлости. И меня ничуть не беспокоит, если вы даже любовница лорда Грейстока.

После ухода горничной Мойра почувствовала всю тяжесть слов, обрушившихся на нее. Если бы Джек не унаследовал герцогский титул, его выходки воспринимали бы в обществе как самое нормальное поведение для человека с репутацией Черного Джека. Получение титула изменило все. Теперь Джек обязан вести себя в соответствии со своим положением, нравится ему это или нет. Значит, и жениться он должен на женщине себе равной. Разумеется, он может по-прежнему напиваться, торчать за игорным столом и волочиться за юбками — как и большинство мужчин знатного рода, но женитьба — дело совсем иное, здесь действуют строгие правила. Сплетни в сочетании с герцогским титулом Джека не оставляли ей иного выбора, а только укрепили ее в решении, принять которое было столь мучительно.

Спустя несколько дней Джек начал понемногу неуверенными шагами бродить по комнате и настаивал на Tost, чтобы спуститься вниз, вопреки возражениям Мойры и Петтибоуна.

— Эта проклятая рана больше не удержит меня в постели, — воинственно заявил он Мойре, когда она зашла проведать его после полудня. — У меня множество важных дел, которыми следует заняться.

— Дела подождут, — пряча улыбку, сказала Мойра: еще не так давно Джек считал своими единственными делами женитьбу на богатой женщине и поддержание репутации лихого гуляки. — Петтибоун говорил тебе о Матильде?

— Да. Ни об одной женщине в мире Петтибоун так не заботился, как о ней. Если бы я не знал его так хорошо, то подумал бы, что он влюбился.

Мойра наградила его негодующим взглядом:

— Матильда взяла на себя обязанности экономки и выполняет их просто замечательно. Я в долгу перед ней. У нее не осталось родных, и ей некуда деться. Если ты ее выставишь на улицу, сэр Дэшвуд разыщет ее и жестоко расплатится с ней за предательство.

— Я уже велел Петтибоуну назначить ей жалованье, — успокоил Мойру Джек. — Я ей бесконечно признателен за то, что она помогла тебе. В моем доме она может находиться столько времени, сколько захочет.

Мойра облегченно вздохнула: перед отъездом ей хотелось решить это дело.

— Спасибо тебе. Что я могу для тебя сделать? Джек похлопал ладонью по краю постели.

— Присядь сюда. Пожалуйста.

Мойра уселась на самом краешке постели. Джек обнял ее.

— Господи, как мне тебя не хватало! — скорее выдохнул, чем произнес он, целуя Мойру в макушку и жадно вдыхая аромат ее волос.

Приподняв ее подбородок, он прильнул к ее губам. Мойру потрясла страстная сила этого поцелуя, она безропотно отдалась ласке и почувствовала, как в ней вспыхнуло желание, заставившее ее забыть о том, что Джек еще не окончательно выздоровел.

Несколько минут длился этот сумасшедший поцелуй, потом Джек с трудом оторвался от ее губ.

— Я хочу тебя, Мойра. Мне становится страшно, едва я подумаю о том, как близка ты была к тому, чтобы стать жертвой мерзавцев из «Клуба адского пламени». — Пальцы его тем временем нащупывали пуговицы на ее платье. — Ты нужна мне. Я не сознавал, насколько ты мне нужна, пока едва не потерял тебя.

Мойра отвела его руку.

— Ты еще недостаточно окреп для этого, Джек. Кроме того, ты многого обо мне не знаешь. — Она глубоко вздохнула. — О леди Мэйхью и ожерелье…

— Я уверен, что ты не брала его. Ты никогда не сделала бы ничего бесчестного.

Мойра откашлялась и продолжала:

— В ту ночь, когда ты обнаружил меня лежащей на дороге… Твоя карета не сбивала меня, Я выпрыгнула из экипажа Роджера Мэйхью. Он вез меня в этот проклятый клуб, но я предпочла умереть, только бы не попасть туда. Он решил, что я мертва, и оставил меня валяться в грязи. Чудо, что как раз в это время ты проезжал там.

— Вовсе не чудо, — с улыбкой возразил Джек. — Леди Амелия отлично знала, что делает.

Мойра была слишком возбуждена, чтобы уловить смысл его слов.

— Я взвалила на тебя ответственность за мое состояние, — продолжала она. — Я не знала тебя и боялась, что ты отдашь меня в руки правосудия, если я скажу правду. Мне некуда было идти, не к кому обратиться. Я воспользовалась твоей порядочностью, Джек, как же тебе простить меня?

— Это я воспользовался твоим беспомощным положением, — поправил ее Джек. — Мы со Спенсом не имели права устраивать себе развлечение за твой счет. В то время пари на две тысячи фунтов было для меня сильным искушением. Вначале я и вправду хотел найти для тебя богатого жениха. Потом, ближе узнав тебя, я ни слышать, ни думать не мог о том, что тобой будет обладать кто-то другой. Какую же неразбериху и путаницу я создал собственными руками!

— Мы оба виноваты. Я уже сто раз могла признаться тебе во всем.

— Что было, то прошло. Еще не знаю, как мне поступить с Мэйхью, но клянусь, что тебе он больше не причинит вреда. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Мойра.

— Женой? Нет! Это невозможно Ты не можешь жениться на мне.

— Я могу поступать так, как, черт побери, считаю нужным.

— Ты — герцог. А я — дочь фермера.

Она сжала в руке медальон, который висел у нее на шее. Как бы ей хотелось узнать, правда ли то, что рассказывала мать о ее благородном происхождении!

— Мне это совершенно безразлично. Ты женщина, на которой я хочу жениться, женщина, которую хочу сделать матерью моих детей. Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя, Мойра. И думаю, что ты любишь меня.

— Сейчас это не имеет значения, Я слышала сплетни. Общество никогда не простит тебя. Женитьба на мне погубит твою репутацию.

— Какую репутацию? — рассмеялся Джек. — Ты что, таким образом вежливо даешь понять, что не любишь меня?

— Я просто говорю, что не выйду за тебя замуж.

— Не могу поверить, что ты предпочла бы стать моей содержанкой.

Мойра побледнела:

— Такая мысль мне и в голову не приходила.

— Ты самая невозможная из всех женщин, каких я знал. Я не хочу делать тебя своей содержанкой.

Джек прижал Мойру к себе так крепко, словно боялся, что она сейчас исчезнет. Ему казалось, что он всю жизнь только и ждал эту женщину. Он поцеловал ее нежно, страстно. Взяв лицо Мойры в свои ладони, коснулся губами ее век, лба, поцеловал шелковистые щеки, провел языком по ее губам…

Рука его скользнула ей на грудь, на живот и ниже, туда, где все уже было горячим и влажным, и Джек ощутил это.

— Ты хочешь меня, — шепнул он прерывисто и резким движением закинул ее юбки к талии.

— Не надо, Джек! Кто-нибудь может войти. Прислуга и так судачит обо мне… зачем давать новую пишу для сплетен?

Прежде чем она сообразила, что он намеревается сделать, Джек соскользнул с постели и запер дверь. Мойра едва не задохнулась — Джек лежал под простыней совершенно нагим. Она смотрела на него, завороженная гармонией его тела. Еще не зажившая рама мешала Джеку двигаться с обычной стремительностью, но в остальном он был так же хорош, как прежде. Он принялся раздевать Мойру, она осторожно сопротивлялась, опасаясь причинить ему боль. Хотела отодвинуться, но Джек удержал ее.

— Нет, не вырывайся. Боль — ерунда по сравнению с муками желания. День, когда я нашел тебя, — счастливейший день моей жизни.

Его губы проделали тот же путь, что рука. Он поцеловал маленькие тугие соски ее грудей, плоский живот и пушистый треугольник кудрявых волос.

— Джек, не надо… Твоя рана…

— Она разболится сильнее, если ты оттолкнешь меня. Ты моя. Ты всегда будешь моей. Говори что хочешь, я буду спорить с тобой до тех пор, пока ты не согласишься стать моей женой.

— Ты не должен сейчас…

Он не дал ей договорить и рассмеялся счастливым смехом.

— Должен, любимая. И обещаю, что тебе это понравится. Прими меня, Мойра. Прими меня всего!

Она приняла его — она не могла иначе…

Наконец Джек со вздохом рухнул на измятую простыню возле Мойры. Наслаждение дорого обошлось ему: рана горела огнем, в голове будто стучали отбойные молотки, но счастье обладания любимой того стоило. Мойра знала, что такого рода активность вовсе не рекомендуется выздоравливающим. Она почувствовала себя виноватой.

— Мы не должны были так себя вести. Дай мне взглянуть на твою рану.

Джек повиновался и повернулся на живот. Со вздохом облегчения Мойра убедилась, что на бинте нет следов свежей крови. Доктор Дадли собирался завтра снимать швы, и ей трудновато было бы объяснить ему, с чего вдруг началось новое кровотечение.

— Ну? Каков приговор? — весело спросил Джек.

— Кажется, ничего страшного, но больше рисковать не стоит.

На эти слова не последовало ответа, и Мойра заглянула Джеку в лицо. Она не слишком удивилась, увидев, что он спит. Она укрыла его, оделась и потихоньку удалилась из комнаты. Ей надо было о многом подумать. Признания Джека оказались для нее неожиданными. Но она не вправе испортить ему жизнь, став его женой. Он совсем недавно получил титул герцога и еще не понимал толком, что это значит. Но он уже больше не Черный Джек, беспутный гуляка. Он — герцог Элсбери, носитель древнего родового имени, которое нельзя опозорить. Ради памяти своего кузена он должен вести себя с соответствующим положению достоинством. И в первую очередь это касается женитьбы.