Лана Паркхилл - Четырехлистный клевер

– О, Ричард! – всхлипнула Сузан, прижимаясь к нему еще крепче.

Она отойдет от него конечно же, сейчас отойдет. Надо же иметь гордость в конце концов. Вот постоит еще немного рядом, наслаждаясь теплом и чувством безопасности, силой, исходящей от него, таким знакомым и пьянящим ароматом сандала, и отойдет…

Через мгновение они уже страстно целовались, прижавшись друг к другу так сильно, как будто от крепости объятий зависела их жизнь.

Эмоции, так долго сдерживаемые, вырвались наконец наружу. С каким-то жадным всхлипом Сузан вдохнула наэлектризованный грозой воздух и снова прильнула к Ричарду, чувствуя его горячие, жаждущие губы. Еще, еще немного… того, чего ей так не хватало все эти месяцы, – близости любимого мужчины, его страсти, его желания. Хоть бы это не прекращалось никогда!

– Ня-ня-ня!

Джинни, которую Ричард по-прежнему держал правой рукой и, наверное, слишком сильно прижал, решила внести свою лепту в эротическую сцену. Она схватила его обеими ручонками за длинные волосы и изо всей силы дернула. Боль была адская.

– А, маленькое чудовище, что ты делаешь! Немедленно перестань! – закричал бедняга, отпустив Сузан и пытаясь освободить волосы из цепких пальчиков. – Пусти немедленно!

– Ня-ня-ня! Бах!

– Сейчас тебе будет «бах»! Ты что, хочешь, чтобы я облысел?

– Ва-а-а! – Джинни явно сдавать позиций не собиралась.

Наконец Сузан, опомнившись, принялась отцеплять ее от Ричарда, в которого малютка вцепилась как клещ, подбадривая себя воинственными криками.

– Ричард, прости ради Бога! Она, наверное, решила, что ты на меня напал.

– Да она просто ревнует, – прошипел тот, освободившись от воинственного дитяти и пытаясь понять, что осталось от его некогда густых и длинных волос. – Решила подпортить мою красоту, чтобы шансов было меньше. Эх, Джинни, Джинни…

– Ричард, не сердись на нее, пожалуйста…

– Я и не сержусь. А в следующий раз твоя доченька не вцепится мне в горло, если я подойду к тебе слишком близко?

– Увы, такой уж у нее характер.

К концу этой трагикомической сцены разразилась гроза, видимо для того чтобы придать ей должную завершенность. Все участники – писатель и его домоправительница с младенцем на руках – опрометью влетели в дом, под защиту прочных стен и крыши.

Сузан тихонько вошла в кабинет, где Ричард пытался высушить волосы. Дождь застиг-таки их в последний момент и здорово намочил. Даже внутри было слышно, как тяжелые струи бьют по крыше, словно кто-то поливает маленький коттедж из гигантской лейки.

Вода, которой так всем недоставало последнюю неделю, теперь падала с неба, стекала по стенам, ручьями бежала по дорожкам садика, закручиваясь в маленькие мутные водовороты.

Ричард, сняв мокрую рубашку, сидел на диване и, отчаянно ругаясь, тер слипшиеся темные пряди полотенцем. Услышав шаги, он прекратил это занятие и вопросительно посмотрел на молодую женщину.

– Она спит?

– Да. Я ее переодела и покормила. Кажется, длинная прогулка, дождь и… гмм… физические упражнения достаточно ее утомили.

– Да уж, – поморщился пострадавший от «физических упражнений». – До сих пор голова болит. А это что у тебя?

В руках Сузан держала поднос с кастрюлькой, от которой исходил восхитительный аромат.

– Подогретое вино с пряностями. Я подумала, что нам не помешает немного согреться.

– Да уж, – пробормотал Ричард, лаская ее взглядом. – Тебе, наверное, не жарко.

Так как платье совершенно промокло, Сузан облачилась в старую рубашку Ричарда. Нельзя сказать, чтобы она была очень уж короткой, по крайней мере, до середины бедер точно доходила. Но истосковавшемуся Ричарду эта рубашка показалась вдруг самой откровенной одеждой на свете. Он слегка облизнул пересохшие губы.

– Сью…

– Да?

– Ты такая красивая.

Она нерешительно улыбнулась.

– С утра ты говорил совсем иное.

– Я был не прав.

Он отложил полотенце и приглашающе похлопал по дивану рядом с собой. Сузан слегка покраснела.

– Ричард, я хочу с тобой поговорить.

– Потом.

– Нет, сейчас. Оуэн…

– Плевать я хотел на Оуэна! Считай, что его никогда не было. Иди сюда. Поставь вино на стол и иди сюда.

Сузан трясущимися руками поставила поднос. Ричард жадно наблюдал за ней, наслаждаясь каждым движением. Он так давно не был с ней наедине! Не нужно выяснять отношения. Не нужно заниматься шантажом. Нужно просто смотреть на нее… и любоваться.

Сузан, в короткой полурасстегнутой рубашке, не скрывающей очертания фигуры, босая, с разметавшимися по плечам огненными волосами, выглядела явившейся из его тайных грез королевой эльфов, желанной и прекрасной. Казалось, что воздух в комнате наэлектризован и потрескивает от страсти, которая переполняла Ричарда. Гроза подействовала и на людей.

Их глаза встретились. Серые и зеленые, одинаково затуманенные желанием.

– Отворись, зеленый холм, – прошептал Ричард заклинание, которое, говорят, помогало раньше попасть в мир фэери.

– Ричард, я…

– Сью, пожалей меня! Я весь горю, разве ты не видишь? Зачем ты пришла сюда?

– Ты прекрасно знаешь зачем.

Господи, неужели она его неправильно поняла? Вдруг он вовсе не хочет этого. Зачем только она вырядилась в эту дурацкую рубашку!

– Ты… ты же сам просил меня остаться. Сказал, что хочешь… Ричард… – Голос ее предательски дрогнул. – Ты не хочешь меня больше?

– Хочу ли я тебя! О Господи! – Изнывающий от желания мужчина на мгновение закрыл глаза, отчаянно борясь с собой, пытаясь не наделать глупостей.

– Только ты и я, правда? Как раньше? Ни ссор, ни обид, ни упреков?

– Да, только ты и я, – как завороженный повторил Ричард, пожирая ее глазами.

– И все для нас с тобой. Эта ночь для нас. Остальное не имеет значения. Итак, скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Тебе стоит только попросить. Насколько я помню, королеву эльфов нужно просить.

Он слышал ее голос словно бы сквозь туман, чувствуя, что теряет над собой контроль. Слишком долго он сдерживал себя, слишком долго был лишен ее… Сердце гулко и часто стучало, причиняя боль. Кожа стала чувствительной и горячей. Губы пересохли. И от этого могла спасти его только Сузан.

Желание. К черту завтра! Завтрашний день не наступит никогда. Боль… Ее нужно утолить немедленно, иначе она убьет его. Жажда… Он жаждал ее. Только ее.

– Иди ко мне, – прошептал он. – Ты знаешь, чего я хочу. Иди же ко мне.

Сузан шагнула к нему. Ричард протянул руку, и сильные пальцы сомкнулись на ее тонком запястье.

– А ты знаешь, чего хочу я, – хрипло произнесла молодая женщина.

Склонившись, она положила руки ему на плечи и медленно, очень медленно приблизила свои влажные полуоткрытые губы.

– Этого…

Она мягко поцеловала Ричарда, с наслаждением ощущая его горячие твердые губы. Ее язык скользнул между его зубами, исследуя бархатистое нёбо.

– И этого…

Ее маленькие руки обвились вокруг сильной шеи, пальцы зарылись в густые темные волосы, ощущая их шелковистую упругость.

– О, Ричард!

Поцелуй стал глубоким, страстным, сладким, словно долгий глоток дикого меда. Ничто теперь не могло помешать им насладиться друг другом.

– Теперь ты понимаешь, о чем я? – прошептала молодая женщина, чье тело словно бы таяло в объятиях возлюбленного. – Да… О да!

Сузан ощутила, как сильные руки обхватили ее, прижимая к груди, стискивая так, что пресеклось дыхание. Ричард лишил ее возможности вырваться. Его руки уже были повсюду, поглаживая, жадно забираясь под рубашку, лаская нежную плоть так, как бывает в горячечных снах.

– Дурацкий тесный диван, – посетовал Ричард, расправляясь с пуговицами ее рубашки. – Пойдем, милая.

Он легко поднял полуобнаженную женщину на руки. Длинные медно-золотые волосы Сузан струились, подобно огненному водопаду, белая кожа мерцала в мягком полумраке.

Несмотря на силу сжигающего их желания, обретя наконец друг друга, эти двое не торопились. Они словно бы исполняли некий сложный ритуал, в котором не было места торопливости.

Ричард, пройдя по темному коридору, толкнул плечом дверь спальни. Та послушно распахнулась. Войдя в комнату, он осторожно опустил Сузан на широкую кровать.

– Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу, – прошептал он на ухо изнывающей от желания женщине.

Когда он нес ее на руках, прижимая к горячей обнаженной груди, Сузан ощущала пьянящий терпкий аромат… Голова ее закружилась, до боли знакомый и желанный запах придал безумную беспечность. Жара… Алый цвет, алый, как страсть. Пылающее на закате море…

Сузан в блаженной истоме отпустила темные ресницы, прислушиваясь к шорохам в комнате. Не нужно было подсматривать, чтобы понять: темноволосый высокий мужчина, ее возлюбленный, сейчас с кошачьей грацией движется по комнате, расставляя и зажигая свечи. Сузан даже знала, какие они – матовые, белые, превращающие любое помещение в волшебный чертог.

За окнами шумел дождь. Или ветер… Или розы, сотни кустов алых роз. Сейчас они распахнут ветвями окна и проникнут в дом, множество благоухающих цветков, тяжело свисающих с колючих стеблей.

– Сью…

Ричард в одних облегающих джинсах стоял посреди спальни, залитый светом нескольких десятков трепещущих огоньков. Тени и свет подчеркивали рельефность его сильного тела. Серые глаза мерцали, отражая сияние, разлитое вокруг, темные волосы спадали на плечи. Он был как рыцарь перед поединком – собран, сосредоточен, готов ко всему. И с пылающим сердцем в груди.

Ричард жадно смотрел на раскинувшуюся на кровати женщину, словно пытаясь вобрать в себя ее образ, навеки запомнить эти тонкие руки, очертания ладных плеч и округлых грудей, каждую линию гибкого тела. Изумрудные глаза, затуманенные страстью. Страстью к нему, к Ричарду Райвену. Это его сокровище лежит здесь. Это его возлюбленная. И он никогда никому больше ее не отдаст.