- А мне что, нельзя? - холодно поинтересовалась Светлана, поправляя рукой вязаную шапочку, которая, как девушка в глубине души догадывалась, была ей на удивление к лицу. Но, к великому сожалению, не к старенькой курточке.

- Можно, - пожал плечами Королёв. - Только ты раньше никогда не приходила.

- Теперь прихожу, - заметила Светлана. Стоять было холодно. Лёгкий морозец пощипывал щёки, подбородок, нос. Ноги потихоньку подмерзали в демисезонных хлипких сапожках. Она не стала любоваться игрой королёвской мимики. Повернулась и пошла дальше, к метро. Уже не наслаждалась ясностью дня и души. Всё померкло вдруг. Испортил настроение этот Королёв.

- А зачем ходишь? - Сашка пристроился рядом, время от времени пытаясь заглянуть ей в лицо.

- Интересно стало.

Светлана вовсе не собиралась отчитываться перед Королёвым. С какой стати? И с какой стати он ей допрос устроил? Вообще, странная ситуация. Они практически не разговаривали чуть ли не с первого курса. Старались друг друга не замечать. Когда на четвёртом курсе Светлана таскалась с компанией Мальковой и Дрона, Королёв фыркал в её сторону с непередаваемым словами презрением. К Дрону и Мальковой тем не менее относился очень уважительно. Светлана не могла понять столь непоследовательного поведения. Да и не старалась понять, если честно. Уже тогда всем было ясно, что собой представляет Королёв. И его мнение трогало девушку меньше всего. Тем более удивил проявившийся вдруг у Королёва интерес к её делам. Пока она обдумывала, что бы это могло значить, Сашка заявил:

- Между прочим, Джон развёлся.

Светлана остановилась, как вкопанная. Внимательно посмотрела на Королёва. Вон оно что. А ей казалось - всё давно в прошлом. Ну почему именно у неё ситуации возникают не как у людей? Ответила почти жалобно:

- Господи! Ну, я-то здесь причём?

- А разве тебе Жека безразличен? - с намёком опросил дон Алехандро.

- Да я о твоём Жеке и думать забыла аж на первом курсе, - искренно возмутилась Светлана.

- Ну-ну, мы теперь на Овсянникова заглядываемся, - зло усмехнулся Королёв. - Нам свои мужики больше не нужны.

Светлана не стала реагировать на его злую усмешку. Вполне понятная реакция низвергнутого с пьедестала идола. Раньше все поклонялись Королёву, сейчас ползают вокруг Овсянникова. Только Лёша Овсянников здесь не причём. Не он ведь Сашку с пьедестала спихивал. Он уже пустующее место занял. А коллективу всегда лидер необходим. И тут Светлана ужаснулась собственным мыслям. Оказывается, она внутренне защищает Овсянникова от Королёва? Зачем? Почему? Объективности ради, ха-ха…

Королёв тем временем что-то говорил ей. А она не слышала его слов, занятая внезапной догадкой о своей увлечённости Овсянниковым. Королёв, видимо, состояние девушки понял, замолчал. Отстал от неё шагов на пять и вдруг крикнул вдогонку громко и отчётливо:

- Жека, по крайней мере, развёлся, прежде чем к тебе снова подъезжать. Он парень честный. А твой Овсянников женат. Спроси его, почему он кольцо не носит? Чтоб девчонкам мозги пудрить.

Вот так в одно мгновение Светлана узнала, что влюблена и не имеет никакого права на нежные чувства. В том смысле, что не имеет права идти на поводу у своей влюблённости. Не должна претендовать на взаимность. Да-а-а, не самым лучшим выдался тот день. Она всё не могла решить, как ей поступать дальше. Перестать ходить к курильщикам? Но это сразу заметят, начнут приставать, задавать дурацкие вопросы, вышучивать. Опять отбиваться? Опять вести боевые действия? Пока Светлана пыталась определиться со своим дальнейшим поведением, она ничего не предпринимала. Продолжала, как и раньше, выскакивать между парами на улицу - несколько минут постоять в большой, весёлой и шумной толпе. И влюблялась в Овсянникова всё больше. Вообще, данный процесс начал развиваться стремительно, как только Светлана осознала свою влюблённость.

На беду, Катин, похоже, действительно, развёлся. Два года держался в стороне, а сейчас начал попадаться на каждом шагу, обаятельно улыбаясь. Приглашал куда-нибудь, угощал импортными конфетами. На лекциях и семинарах подсаживался к ней. Он, глупец, теперь ходил в модном длинном плаще с поднятым воротником и пижонской широкополой шляпе. Совершенно демисезонный наряд. На дворе, между тем, установилась зима. И не слишком тёплая, кстати. Воспаление лёгких на счёт раз можно схватить. Однако, и плащ, и шляпа шли Джону необыкновенно. Ни у кого не хватило духу подшутить над модником. Ни у кого не повернулся язык посоветовать ему сменить демисезонную форму одежды на зимнюю. Все видели, понимали, перед кем красуется Катин. Но молчали. Сочувствовали. Как должное принимали объяснения Джона типа “настоящий мужик холода не боится”. Одна Светлана замечать и понимать не хотела, пока как-то раз Королёв на бегу не прошипел ей, что она стерва несусветная, сведёт мужика если не в могилу, то в больницу обязательно. Свалится Жека с пневмонией месяца на два как раз перед госэкзаменами.

Светлана страдала. Она не верила в якобы светлые чувства у Джона. Если любил, разве женился бы на другой? Вон как всё у него просто: легко женился, легко развёлся, легко за ней начал ухаживать. Она нутром чуяла, что это не любовь, а скорее, уязвлённое самолюбие. Несколько раз без свидетелей объяснялась с Джоном, щадя его человеческое достоинство. Честно объясняла, мол, Женечке рассчитывать не на что, ей нравится другой. Нет, Катин прилип, как банный лист. Послать бы его куда! Посылать Светлана не умела и не хотела. Человек не виноват, если ему любовь померещилась. Это беда, а не вина. Можно было посоветоваться по щекотливому вопросу с Мальковой. Можно-то можно, да нельзя. Наталья пропала окончательно. Не появлялась в институте, не звонила. В деканате грозились отчислить Малькову невзирая на пятый курс, если она не подчистит “хвосты” и не погасит накопившиеся задолженности. Светлана звонила Натке домой. Ни разу на неё не нарвалась. Мама Мальковой, Нина Николаевна, всегда тепло относившаяся к Светлане, жаловалась, дескать, Наталья и дома почти не бывает. Связалась с какими-то иностранцами. Вроде, немцы. Вроде, Наталья ещё один язык изучать хочет, во что верится мало. Но у Натальи разве поймёшь? “Но, правда, пить бросила, - добавляла Наткина мать тихим, усталым голосом. - И то, слава богу!” После этих разговоров Светлана неожиданно начинала задумываться, а каково-то родителям подрастающего поколения на самом деле приходится? Неужели все родители пренебрежения заслуживают? Но на долгие размышления о сути разных проявлений жизни её в последнее время не хватало. Слишком отвлекали внимание сами проявления. Надо было как-то избавляться от Катина, чего очень хотелось, и от болезненной влюблённости в Овсянникова, чего не хотелось вовсе. Учёба позабылась-позабросилась в связи с непривычной смутой в душе. Немного облегчил положение Дрон. На очередном перекуре подошёл и неожиданно сказал Катину, маячившему рядом со Светланой:

- Ты чего возле Светки трёшься, Жека? До сих пор не просёк?

- Чего не просёк? - нахмурился Катин.

- Что не обломится, - хохотнул Дрон и положил Светлане на плечи свою тяжеленную руку. - Давай, вали отсюда. И больше рядом с ней не отсвечивай.

Дрон был, если так можно выразиться, в авторитете на курсе. Хоть учился из рук вон плохо. Куда более уважаемый человек, нежели Катин. Кое-чего здесь Светлана понять не могла. Королёв, Катин, Скворцов, Дрон, кое-кто другой - всё это сначала была одна стая. Они раньше постоянно вместе пили, искали приключений на свои головы, учились отвратительно. Расползаться в стороны начали лишь на третьем курсе. Почему тогда Дрона уважали больше других? Действительно уважали. Вот и тут, Женечка вяло улыбнулся, ретировавшись столь тихо, что Светлана не заметила сразу. Дроновская ручища, обнимающая её за плечи, умным людям говорила о многом. Овсянников сразу посмотрел на Светлану с интересом.

- Спасибо, - благодарно пискнула девушка и чуть громче спросила. - Ты из-за Натки мне на выручку пришёл?

Глаза Дрона на неуловимое мгновение перестали озорно блестеть, чёрные кудри, казалось, присыпались пеплом, и стали заметны глубокие тени под глазами. Но он тут же встряхнулся, сказал бодро:

- Ну, конечно. Из-за Натки - обязательно. Да я бы и так тебе помог. Ты же мне давно своя, хоть и чудная. Чудна-а-ая…

Помолчал и добавил тихонько, чтобы слышала одна Светлана.

- А на фазана этого не заглядывайся. Не стоит. Он ничем не лучше Катина.

Посмотрел в сторону Овсянникова. Вроде, весело посмотрел, добродушно. Однако, Овсянников как-то подобрался весь. Прищурил и без того узковатые глаза. Взгляд стал острым, как лезвие опасной бритвы. Но губы улыбались. Растолкав свою свиту, переместился в непосредственную близость. Спросил с плохо скрываемым вызовом в голосе:

- Что, Юра, обо мне говорили?

- О тебе, - охотно согласился Дрон.

- Сплетничали, наверное?

Светлана сжалась подмышкой у Дрона. Не хватало выяснения отношений между парнями. За Юркой числилась омерзительная манера всегда говорить правду. Делал он это с весёлой, располагающей откровенностью. Многие терялись, принимая правду за глупую шутку. Она про себя умоляла Овсянникова не заводиться. И он словно бы понял.

- О чём конкретно сплетничали?

- О всяком-разном, - широко улыбнулся Дрон, добавил провокационно, - А ты что, Лёша, на сплетни реагируешь?

Овсянников только на мгновение замешкался. Вывернулся непринуждённо, красиво:

- Да боже ж мой! Сплетничай на здоровье, если тебя это радует. Я, Юрик, лишь предлог искал, чтобы подойти и с красивой девушкой познакомиться. Всех уже знаю, а её почему-то нет. Может, ты меня представишь наконец?

- Сам представишься, не маленький, - буркнул Дрон, снимая руку с плеча Светланы и недобро оглядывая Овсянникова. - Светка! Не верь ему. Он всем всегда врёт. Причём бессовестно.