Он отложил кочергу, повернулся и посмотрел на неё, затем подошёл и сел на кровать рядом с Кэролайн, положив руку ей на колено.

— Знаешь, я слышала о докторе, который так серьёзно относился к изучению анатомии, что взял с собой скелет в медовый месяц. Жена, проснувшись, увидела, что он перебирает кости на кровати рядом с ней.

Дуайт снова улыбнулся.

— Никаких костей. По крайней мере, ближайшие два дня.

Кэролайн поцеловала его. Он потянулся к её волосам и откинул их от лица.

— Возможно, нам стоило подождать еще какое-то время, пока ты полностью не поправишься

— Возможно, нам не стоило ждать так долго, — возразил он.

Огонь в камине ярко горел, отбрасывая колышущиеся тени по всей комнате.

— Увы, моё тело для тебя уже не загадка, — сказала Кэролайн. — По крайней мере, верхнюю часть ты хорошо изучил при ярком дневном свете. Какое счастье, что у меня ничего не болело ниже пупка.

— Кэролайн, ты слишком много говоришь.

— Я знаю. И всегда буду. Вот такой у меня недостаток.

— Я должен найти способ тебя остановить?

— А есть способ?

— Думаю, да.

Кэролайн поцеловала его снова.

— Тогда попытайся.


Глава третья


Сэм Карн почти во всем был счастливым человеком. Несколько лет назад, когда он еще находился в руках сатаны, отец наполовину убедил, наполовину заставил его посещать молитвенные собрания методистов. И тогда его сердце постепенно смягчилось, и после тяжких душевных страданий он испытал радость прощения грехов. С тех пор он обрел Христа, и его жизнь полностью переменилась.

Уехав далеко от дома в поисках работы на шахте зятя, капитана Росса Полдарка, он обнаружил в окрестностях Нампары полное запустение. Регулярные собрания на молитвы прекратились, и большая часть деревенских вновь вернулась к плотской и грешной жизни. Сэм меньше чем за два года всё изменил: вдохновил немногих верующих, поборол сатану в многочисленных слабых и заблудших душах и привлек нескольких новичков. Все они молились и верили в светлые обещания Иеговы, что в должное время будут очищены и благословлены.

Это было существенное достижение, но на этом всё не кончилось. Действуя без одобрения лидеров движения, Сэм возводил на окраине земель Полдарков новый молельный дом, который мог вместить пятьдесят человек. Теперь дом был почти построен. Более того, не так давно Сэм отправился в Труро и встретился там с лидерами методистов, те официально назначили его наставником общины и весной обещали прислать на открытие молельного дома лучшего странствующего проповедника.

Это так вдохновляюще! Господь снизошел через него, Христос избрал его своим миссионером на этом клочке земли, и это служило постоянным источником удивления и радости. Но каждый вечер он долго молился на коленях, чтобы дарованные привилегии не вызвали грех гордыни. Сэм был самым скромным из божьих созданий и хотел навсегда таким и остаться, лишь служа Господу и восхваляя его до конца дней.

Но возможно, некоторые свои слабости и пороки Сэму не удалось искоренить. Крестом, который он носил, был его падший младший брат.

Дрейку еще не исполнилось и двадцати, он примкнул к учению методистов раньше Сэма, хотя с куда меньшим пылом, и добился истинной святости в душе и образе жизни. Братья жили вместе в прекрасном взаимопонимании, происходящем от служения Господу, пока Дрейк не повстречал Женщину.

Женитьба на подходящей женщине входила в божьи заповеди и вовсе не отрицалась и не презиралась, но, увы, девушка, к которой воспылал Дрейк, происходила из другого слоя общества. Хотя, как дочь декана, она несомненно искренне почитала Господа, ее воспитание и воззрения, которые ей привили, делали ее неподходящей парой для корнуольского методиста. Им пришлось расстаться — не из-за Сэма, не контролирующего брата, как бы ему ни хотелось, а по желанию кузена девушки, мистера Уорлеггана, и ее матери, выдавших ее замуж за подходящего молодого священника из Труро.

Несомненно, это случилось во благо всех заинтересованных лиц, но Дрейк так не считал. И убедить его не удавалось. И хотя все вокруг были уверены, что он уже через год забудет крушение первой любви и вновь станет таким же жизнерадостным, как и прежде, ничего подобного не наблюдалось даже по прошествии нескольких месяцев.

Не то чтобы он позволял кому-либо увидеть свою боль — он усердно трудился и не потерял аппетит, французская пуля в плече не повредила руке, и на лестницу или дерево он по-прежнему взбирался всё также ловко. Но Сэм, понимающий его как никто другой, знал, что внутренне Дрейк изменился. Он почти покинул общину — не приходил на вечерние собрания и часто даже не ходил в церковь по воскресеньям, а просто часами бродил по пляжу Хендрона. Он не молился с Сэмом по вечерам, и вразумить его не удавалось.

— Я знаю, что грешу, — сказал он, — прекрасно знаю. Знаю, что впал в безверие, не служу вере Христовой. Знаю, что потерял благословение. Но то, что я потерял на земле, для меня значит больше, брат... Можешь меня проклинать, но это не изменит моих чувств.

— В этом мире...

— Да, ты говорил, и это наверняка правда, но это не изменит моих чувств. Если мной завладел сатана, то пусть так, значит, он слишком силен, чтобы я мог его побороть. Оставь меня, брат, спасай другие души.

Но Сэм не мог оставить брата. Несколько недель Дрейк прожил с сестрой и зятем в Нампаре, и Демельза уговорила его не уезжать, но теперь Дрейк переехал обратно в коттедж Рис к Сэму. Впервые соседство оказалось нелегким. Росс положил этому конец в январе 1796 года.

Дрейк по-прежнему перестраивал библиотеку в Нампаре, и как-то в начале декабря его позвали в гостиную.

— Дрейк, — сказал Росс, — я знаю, ты давно хочешь отсюда уехать. Знаю, что ты считаешь, будто никогда не сможешь быть здесь счастливым после всего, что случилось. Но как бы ты ни переживал, ни я, ни Демельза не хотим наблюдать, как ты растрачиваешь жизнь в бессмысленных сожалениях. Ты — житель Корнуолла и имеешь хорошую профессию, так что здесь, где мы можем помочь, у тебя куда больше возможностей преуспеть, чем скитаясь по стране, перебиваясь случайной работой, только чтобы выжить... Я уже тебе всё это говорил, но повторю снова, потому что мне как раз пришла в голову идея — а не начать ли тебе собственное дело.

Росс взял последний выпуск «Объявлений Шерборна и Йовиля» и протянул его молодому человеку. Газета была сложена так, что последняя страница оказалась сверху, объявление было помечено. Дрейк нахмурился, разглядывая буквы — он еще с трудом читал.

— «Продается с аукциона в среду, девятого декабря, в постоялом дворе «Королевский герб» в Часуотере», — прочел он. — «Кузница, дом и земля, расположенные в Сент-Агнесс, бывшая собственность покойного Томаса Джевелла. Дом из четырех комнат, пивоварня, пекарня, амбар, склад с содержимым: одна наковальня, мехи, молотки, щипцы, две дюжины новых подков. Конюшня с одной кобылой, одним жеребенком, одним стогом старого сена. Из шести акров полтора под озимой пшеницей, два с половиной акра распаханы, шесть — под выпас овец. Долгов на двадцать один фунт. Покупатели могут осмотреть участок перед аукционом».

Закончив чтение, Дрейк облизал губы и поднял взгляд.

— Не понимаю, какое я...

— Есть преимущества и недостатки, — сказал Росс. — Главный недостаток в том, что Сент-Агнесс всего в шести милях отсюда, так что ты уедешь недалеко. К тому же ты будешь даже ближе к Уорлегганам и их дому в Тренвите. И две шахты из четырех, работающих поблизости, принадлежат Уорлегганам. Но это самая большая деревня на этой части побережья, торговля восстанавливается, и наверняка для трудолюбивого и предприимчивого человека появятся возможности для расширения дела.

— У меня всех сбережений — два фунта и два шиллинга, — сказал Дрейк. — На них я, пожалуй, смогу купить те подковы!

— Не знаю, сколько это будет стоить, — ответил Росс, — но ты прекрасно понимаешь, что я могу себе позволить купить всё это на твое имя. Если ты согласен, так я и сделаю. В июле, во время нашей авантюры во Франции, ты перенес серьезное ранение, которое чуть тебя не прикончило. Хотя ты это и отрицаешь, я думаю, что это произошло хотя бы частично из желания спасти мою шкуру. Я не люблю оставаться в долгу, в особенности по отношению к человеку, который годится мне в сыновья. А это будет способом расплатиться, — Росс говорил без теплоты, в надежде избежать уверток или благодарностей.

— А Демельза...

— Демельза не имеет к этому отношения, хотя, разумеется, твоя сестра это одобрит.

Дрейк полистал газету.

— Но здесь говорится про шесть акров... Это довольно много.

— Значит, придется за них заплатить. Удачно, что выпал такой шанс, потому что такие мастерские и мелкая собственность чаще переходят от отца к сыну. Пэлли Джевелл скончался в прошлом месяце, он был вдовцом с двумя дочерьми, обе замужем за фермерами. Девушки хотят разделить деньги.

Дрейк взглянул на Росса.

— Вы наводили справки?

— Я наводил справки.

— Даже не знаю, что сказать.

— Торги в среду на той неделе. Осмотр в тот же день, но думаю, мы можем туда съездить и пораньше. Разумеется, решать тебе.

— Но как?

— Тебе еще нет и двадцати. Возможно, это для тебя слишком неподъемная ноша. Ты никогда не был сам себе хозяином. Это ответственность.

Дрейк посмотрел в окно. Он заглянул также в серые глубины своего сердца, где не было интереса к жизни, а лишь мысли о долгих годах без любимой. Но всё же он должен как-то жить. Даже в самые тяжкие часы Дрейк не думал о самоубийстве. То, что ему сейчас предлагали, было вызовом, не только для его предприимчивости и способностей, но и всем жизненным силам.