Я поежилась в Димкиных объятьях, романтического настроения как небывало. Он обхватил меня сильнее и спросил:

— Замерзла?

— Нет, это не от холода.

— Я дурак. Нагнал тоски, испортил такую ночь.

— Всё нормально, — тихо шепнула я, украдкой утирая одинокую предательницу — слезинку.

— Давай считать звезды? — смеясь предложил он.

— Нет. Лучше давай поцелуи.


Жанна проснулась первой. Потянувшиеся кофейный, а за ним сигаретный запахи, подсказали об этом. Димка лежал рядом, размерено дыша, я перевернулась и снова провалилась в дрему, даже полюбопытствовать который час не нашлось никаких сил. Слишком беспокойную устроила я себе ночку. Когда я вновь открыла глаза, Димки уже рядом не было. Я потянулась рукой к телефону — четверть одиннадцатого. Пропущенных и сообщений нет. Я зашла на страницу Дюши в одну из сетей, проверить знак — пусто.

Ночью мне не спалось, вдруг осенившая идея навязчиво «клевала» мозг. Я выбралась из-под Димкиной руки, убедилась, что тот спит, подхватила телефон и скользнула в прихожую. В прихожей, на вешалке, для меня нашелся безразмерный плащ, я облачилась в него прямо поверх белья и улизнула в баню. Оттуда мне казалось звонить безопаснее. Заспанный Дюша долго не мог врубиться чего я от него хочу, а когда до него дошло простонал протяжно и пообещал быть через пятнадцать минут. Приперся через двадцать, преодолел забор и глухо выругался. Я ждала его в конце огорода, сиротливо жавшись к забору и вглядываясь в забрезживший вдалеке рассвет.

— У тебя должна быть мега уважительная причина, по которой ты дёрнула меня сюда, — сразу предупредил он.

— Конечно, уважительная, — подтвердила я, — человечество в опасности. А ты дрыхнешь.

— Я тебя придушу, если это твои шуточки, — проворчал он и вздохнул: — Имей ввиду, мне вставать рано, а ещё от Наташки влетит.

Объяснять, чего я от него хочу пришлось два раза. Дюша никак не мог взял в толк, что за диск, зачем мне с него копировать информацию и почему решать этот вопрос нужно непременно среди ночи. Странно, но больше его возмутило, что диск нужно вернуть нам место, то есть закопать.

— Считай, что это дельце по профилю, — хлопнула я его по плечу.

— Я выкапываю, а не закапываю, — воспротивился он.

— Лучше бы ты не того ни другого не делал, — заметила я и сразу спросила: — С участковым, кстати, разговаривал?

— Разговаривал. Менты копают среди окружения, этого… ну, покойника, только результатов нет. Там такие знакомства, что можно каждого подозревать, а это уже паранойей отдает, им мотивы нужны и эти… улики. На одного вроде вышли, тот покойнику денег большую сумму задолжал, но у него алиби. А участковый считает на ферме основательно порыть нужно. Зачем-то ведь он приезжал туда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зачем, зачем? Я-то как раз знаю зачем, Жанну он искал и рассчитывал найти её у Димки. Только этот след тоже никуда не ведет, раз уж считается, что ни Жанна, ни Дима к убийству Сумарокова непричастны. Дима был в городе, полиция, наверняка, проверяла, а сестрица клянется — не она. Остается один вариант — Вовка. Из раздумий меня вывел Дюша.

— Всё у тебя? — спросил он. — Мне Наташку ещё в обед в город везти, а с утра покопаться с машиной хотел, заказ горит.

— Ты всё понял?

— Да понял я, понял, — проворчал приятель и мы простились.

Я вернулась в дом, забралась в теплую постель рядом со Щуровым. Благодаря ночной прогулке я и проснулась самая последняя, немного злясь на Димку, что не разбудил. Второе утро коту под хвост.


От сестрицы я ожидала чего угодно, любой подлости, вот только не то, что увидела. Когда я, умывшись, возникла в кухне, она потчевала Димку блинами. Платье-халат, что она нацепила, выглядело небрежно и элегантно одновременно. На тот случай, если захочется в будничной обстановке оставаться во всеоружии. Пояс подчеркивал талию, а умеренная длина стройные ноги. Волосы причесаны и перекинуты на одно плечо, макияж утренний, без излишеств. Короче, Жанка уже была при полном параде и обращалась к Щурову исключительно «Димочка»: то сметанки предлагала, то кипяточку подлить. Я заподозрила её в коварстве и нахмурилась. А ещё мне показалось, что он, вроде как, и не против этих ухаживаний.

— Жанна, ты умеешь, блины печь? — отказалась я верить своим глазам.

— Тоже мне, велика премудрость, — фыркнула она. — Садись, пока теплые.

Я налила себе чай, уселась рядом с Димкой, Жанна распахнула окно, на подоконник забираться не стала — платье, уселась на стул рядом. Естественно, закурила. Блины оказались с творогом, вполне съедобные, а если не придираться, то заслуживали пятерки с минусом. И то минус, подозреваю, я ей влепила из вредности, вспомнив набившее оскомину «путь к сердцу мужчины…» Эта фраза навязчиво крутилась в голове.

— Как спалось? — спросил меня Димка, я и тут заподозрила подвох, учитывая мои ночные бдения, но вида не подала и ответила — хорошо. Димка кивнул, доел блин и потянулся за салфеткой: — Я уйду ненадолго, мне с одним человеком встретиться нужно, вы из дома ни шагу.

— Этого человека не Игорь Леванович случайно зовут? — сладко вопрошала сестрица.

— Ерунду не болтай, — не повернув головы, заметил он ей, встал и только тогда повернулся: — Спасибо за завтрак. Женя, идем, дверь за мной запрешь.

— На всякий случай, напоминаю, диска у меня нет, — пропела Жанна, Димка только сокрушенно покачал головой.

Мы вышли во двор, Димка чмокнул меня в щеку, дружеский такой жест на прощание. Он уже потянулся распахнуть дверь, но я остановила его, спросив:

— Можно узнать с кем ты встречаешься?

— Старинный приятель, имя тебе ни о чем не скажет. Попробую разузнать у него свежие сплетни из мира взрослых дядек, и каковы последствия бурной деятельности нашей авантюристки.

— С собой, конечно же, не возьмешь? — попробовала я.

— Конечно же, не возьму, — в тон мне ответил он и положил на мои плечи ладони: — За сестрой пригляди, сбежит снова, а там новые глупости не за горами.

— Куда она без диска.

— Не исключено, что Жанна лукавит и на самом деле он у неё. Я скоро.

Я закрыла за ним дверь на задвижку и немного послонялась по двору — мысли закрадывались далеко не радужные: мы в своем уме, раз торчим тут за закрытыми дверьми, вместо того, чтобы наслаждаться летом и жизнью в целом!? Какого хрена вообще происходит? В конце концов, Вдовин имеет право знать, что его жена жива и здорова. Меня так и подмывало набрать этот чертов номер. Словно кто-то неведомый нашептывал: позвони, позвони…

Глава 35


«Обычная бабская истерика», — сказала я себе. — «Сейчас ты немедленно возьмешь себя в руки, войдешь в дом и станешь спокойно ждать возвращения Димы».

В кухне я разбавила свой чай кипятком, сделала пару больших глотков — горячим питье не стало. Жанка уже сидела на подоконнике, расправив под собой подол платья. Эта осада окна изрядно раздражала.

— Тебе не надоело там торчать?

Она посмотрела на меня так, будто я сморозила несусветную чушь, смачно выдохнула дым, вытянув губы трубочкой, и спросила:

— Ты ему веришь?

— У меня гораздо больше причин не верить тебе, чем ему.

Жанна подтянула одну ногу на подоконник и отвернулась к окну. С минуту всматривалась в огород, затем выкинула в открытое окно окурок и спрыгнула. Подперла спиной подоконник и неожиданно заявила:

— Он на тебе не женится.

Я чуть не поперхнулась чаем.

— А кто, вообще, сказал, что я жажду предложения?

— Господи… — снисходительно протянула она. — Ты и сказала. И все твои пуританские взгляды на институт, мать его, брака.

Это просто невыносимо! Она меня вконец доконает однажды. Я подалась вперед и, выделяя, чеканя каждое слово, спросила:

— Откуда. Тебе. Меня. Знать?

— Ой, только не начинай эту всю байду: ты меня не знаешь, ты мной не интересуешься, — скривилась сестра. — Ты пьешь сухое вино, потому что не выносишь сладкого, частенько разбавляешь его водой, потому что тебе и вино кажется крепким. Твоим первым любовником был однокурсник, Колька, кажется, но ваш роман не заладился, тебе совсем не понравился ваш первый раз, а Коленька, напротив, жаждал ещё. Ты живешь с этой дурой Леськой, вообразившей себя звездой, хотя на деле та ещё колхозница, зато она неплохо заменяет тебе сестру, которой тебе не хватает. Но в этом ты никогда не признаешься, потому как, ты твердолобая, ещё с детства. Готова спорить, в твоем плейлисте до сих пор звучат заюзаные с детства треки «Кардиганс» и Дженнифер. Тебе импонирует в них жуткая смесь из романтики и бунтарства. И как бы ты не отрицала, но я-то знаю, поверь, каждого приблизившегося к тебе мужика, ты оцениваешь, как потенциального мужа.

— Да, пошла ты, — поморщилась я. Морщилась растерявшись, а ещё по большей части из-за некоторых совпадений. Взять хотя бы Лопес, Леська частенько застукивала меня дома, лихо отплясывающую в одиночку под горячие напевы латиноамериканки. С некоторыми пунктами я готова спорить, но лень, да и не главное это сейчас, а вот что касается последнего… тут захотелось высказаться. — В отличии от тебя, я планирую иметь нормальную семью и детей, а мужиков оцениваю не размерами их кошелька, — сообщила я, встала и предупредила: — Лучше помолчи, иначе мы опять поругаемся.

Я ушла в комнату, заправила кровать и улеглась поверх покрывала. Мысли мои крутились вокруг сестрицы, от неё перешли к Димке, и я задала себе вопрос: «Ты вправду приглядывалась к нему, как к возможному супругу?»

«Нет и нет!» Однако, вынуждена признать, на длительные отношения я в своих фантазиях замахивалась. Я немного повертелась, делая вид, что Жанкина фраза «он на тебе не женится» для меня ничего не значит, а потом и вовсе посоветовала себе переключиться.