Особого отличия от куриных яиц я не заметила. Только что, из одного страусового омлета получилась гора, а по вкусу очень даже схоже. Димка выглядел довольным и похоже гордился собой, мне, не иначе сдуру, захотелось его порадовать, я опустошила содержимое тарелки под ноль. А это ли не радость для повара?

— Вкусно? — спросил он.

— Угу, — отозвалась я, дожевала и добавила: — Спасибо.

— Творог, сыр, молоко, сметана в холодильнике. Всё натуральное, фермерское. Молоко лучше вскипятить. Вечером привезу мяса.

— Зачем мне мясо? — бросила я, хотя ключевым вопросом являлось «вечером привезу».

— На одной молочке долго не протянешь, а у тебя только гарниры. Да и тех выбор не богат.

— Не нужно ничего привозить, — воспротивилась я. — И приезжать сюда вовсе не нужно.

— Тогда едем ко мне, — безапелляционно предложил он, — выделю тебе комнату, поживешь пока у меня.

— Это с какой-такой радости мне ехать к тебе?

— А с такой что времена неспокойные. В вашем семействе, прошу заметить.

— То-то Вдовин обрадуется, застав меня в твоём доме, — заметила я не то, на что он рассчитывал.

— По-твоему, я должен бросить тебя тут одну?

— По-моему, ты должен честно признаться. Если тебе нужна моя сестрица и ты караулишь тут Жанну, использовать меня в тёмную немного бестактно!

Помещик оказался гораздо прозорливее, чем я думала. Он засмеялся, чуть запрокинув голову, а когда закончил хитро сощурился и сказанул:

— Чёрт возьми, да ты ревнуешь! Я угадал. Угадал. Можешь не закатывать свои глаза и не хмуриться, уже не поверю.

Признаться, он застукал меня врасплох — я даже сама себе в этом не признавалась, хотя в глубине души, возможно — возможно! — подозревала подобное. Демонстративно шумно вздохнув, понимая, ещё немного и зальюсь краской, я сделала только хуже. Встала, подбоченилась и огрызнулась:

— Ну, вот что, не выдавай желаемое за действительное. А ещё лучше, забирай своё фермерское добро и сваливай!

Глава 25


Димка ушел крайне раздосадованный. Не скажу, что он разозлился, во всяком случае, внешне никак не проявил свой гнев. Я растеряно хлопала глазами, но извиняться за свой выпад даже не собиралась — нечего меня подначивать. Он покачал головой, направился к выходу и уже у двери обронил:

— Имей в виду, сцены ревности и прочую подобную муру, я на дух не выношу.

— Фантазёр! — крикнула я вдогонку, "закапывая" себя глубже. — Ты мне вообще кто, чтобы тебя ревновать?

— Адьос, — козырнул он двумя пальцами и вышел.

Прощай? Не до свидания, именно «прощай», выходит? Я заполошно побегала по дому, дуясь на всю округу. Абсолютно на всё человечество, эгоистично исключив из этого списка свою персону. Подхватила телефон и набрала Леську, намереваясь отречься от Помещика и от Валерика заодно. И слава богам, что она не пожелала ответить сразу, а когда перезвонила через пару минут, я уже изрядно спустила пар. В том смысле, что отреклась лишь от Валерия Сергеевича.

Усталая завалилась на диван, наконец, признав: виновата сама. Кто меня за язык тянул? Из горки, сложенной Димкой, на меня повалилась подушка, я сначала откинула её, а потом уткнулась в самую середину, вдыхая оставленный им аромат одеколона. «Господи, что ж меня так разбирает?» — удивилась я. Раньше такого странного поведения я за собой не замечала. То бешусь, то радуюсь, то расплакаться вон готова. Дуркую, одним словом. Печально сознавать, но, похоже, да, отбегалась козочка, отстучала «копытцами» — влюбилась.

Влюбленность — ещё не любовь, успокоила себя, уверенная, подобное лечится и явление это проходящее. Ремиссия неизбежна, главное правильно подобрать лечение. А при должном старании, из ситуации и вовсе можно выйти с минимальными потерями, то есть, с отсутствием душевных ран. Хуже, если последует рецидив.

«Похоже, тебе и вправду пора лечиться», — заметила я и перевернулась на спину.

Проклинать и казнить себя можно сколько угодно, только занятие это неблагодарное. Я ещё немного повалялась и поднялась с мыслью, что лечиться я не хочу и состояние моё, меня в принципе устраивает. В страданиях есть какая-то прелесть, над поведением требуется поработать, а Димка очень даже достойная моих душевных мытарств личность, хоть временами и подозрительная. А так как, подозрения мои доказательствами не подкреплены, а строятся в основном на факте его канувшего в лету романе с Жанной, то и нагнетать раньше времени не стоит. Я промурлыкала не шибко мудреную, но очень популярную песенку из интернета и вспомнила про матушку. Интересно как она, держится?

На встречу с родней ехала уже на своей машине. Скутер, после звонка Дюши, пришлось вернуть. Одноклассник, как и обещал, закончил с ремонтом ещё накануне и удивлялся чего я не еду забирать свою «старушку». Расставаться со скутером не хотелось, но я не отважилась клянчить его у товарища — пользоваться позволит, да вот бросаю чужую собственность зачастую где попало. Тачку приткнула в соседнем дворе, к дому пробиралась привычно, гаражами.

Все мои уловки гроша ломаного не стоили. Я ещё не успела сунуть в скважину ключ, как на моё плечо опустилась широкая, мужская ладонь. «Гришка!» — ахнула я, поражаясь легкости эдакого гамадрила, шагов ведь не слышала, и осторожно повернула голову. Абсолютно незнакомый мужчина, довольно спортивного телосложения, пялился на меня, словно местный алкаш на, чудесным образом раздобытую, полторашку пенного. Во взгляде явно угадывалось: «вот это мне подфартило!». Наверняка за поимку Жанны ему премия положена.

— Вы от Игоря Левановича? — невинно поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не терять самообладание. Мужчина явно сконфузился, но тут же взял себя в руки и усмехнулся:

— Соображаешь, кукла, тебе о нём теперь строго с почтением. Отбегалась, цыпа, идём к папочке.

Кого он имел ввиду под «папочкой» себя или Вдовина мне до лампочки, поэтому уточнять я не стала. Да и принимать приглашение не спешила. Я попробовала освободить плечо, подергав корпусом тела, естественно потерпев неудачу. Мой конвоир только сильнее вцепился и для пущей острастки замахнулся на меня кулаком.

— Знаете, что мы сделаем, — вежливо предложила я, косясь на зависший в воздухе кулак. — Мы ему сейчас наберём и попробуем решить наш вопрос. Как вам такая идея?

Парень опустил руку, пару раз моргнул, вероятно, соображая соль вопроса и озадаченно проронил:

— Не понял.

— А что тут не понятного. Давайте звонить вашему боссу. Вы наберёте или я сама?

Мужчина потоптался на месте, зажал меня в углу, по-барски кивнул, валяй, мол, и отцепился от моей футболки. Легче мне от этого не стало, раз свои руки он пристроил по обе от меня стороны: одну упер в дверь, вторую в стену. Я изо всех сил прижималась к стене, пока набирала Вдовина. Но чем ловчее у меня получалось слиться со стенами, тем ближе ко мне прижимался неприятель. Я чувствовала на себе его несвежее дыхание и это порядком раздражало. Тогда я отлепилась от стены и приняла максимально расслабленную позу, ему ничего не оставалось, как слегка отпрянуть.

— Игорь Леванович! — обрадовалась я в трубку. А ну, как бы не ответил! Вне зоны, например, и что тогда?.. — Здравствуйте, это Женя. У меня тут ваш человек мм… Подскажите ваше имя, — обратилась я к конвоиру, тот, абсолютно дезориентированный происходящим, промычал «Серёга». Я вернулась к Вдовину и доложила: — Серёгой кличут. В общем, я приехала навестить маму и встретила Сергея, буквально на лестничной площадке. Вы бы не могли подсказать ему, что Жанна по-прежнему отсутствует, я даже обязуюсь организовать экскурсию по квартире. Он сможет лично в этом убедиться. Так вот, боюсь без вашей помощи, он моих доводов слушать не станет.

На удивление Вдовин меня выслушал, ни разу не перебил, а по окончании моей тирады ответил:

— Предай ему трубку.

— Вас, — протянула я.

После непродолжительной беседы, на протяжении которой Серега в основном вникал инструктажу хозяина, либо извергал из себя отдельные буквы, чаще которых фигурировали «э» и «а», ко мне вернулся мой телефон. Я прижала трубку к уху и услышала слащавое:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Евгения, солнышко, надеюсь вы помните про наш уговор?

— Конечно, — нараспев протянула я и заверила: — Как только сестрица появится, сразу дам знать. А вы помните, что наш уговор взаимный? — набралась я наглости. — Я ожидаю ответной любезности.

— Что ты, детка, — фыркнул он. — Я на память пока не жалуюсь.

Расставались мы довольные друг другом, что никоим образом не отразилось на моём доверии к нему. Впрочем, сомневаюсь и в его ко мне отношении.

Мама на пару с Мишаней отсутствовали, чему я искренне порадовалась. Пока Серёга шерстил квартиру, я неизбежно следовала по пятам, удивляясь чужой исполнительности. Каждый миллиметр обстановки он не оставил без внимания. Заглядывал в шкафы, под кровати, принес из кухни табурет для обследования антресоли и даже поднял крышку маминого пианино. Жанка, конечно, худенькая, но… это даже не рояль.

Когда Серега, наконец-то, направился к выходу, я удовлетворенно выдохнула и показала ему язык. Правда в спину, осмелела я не настолько, чтобы дразнить парня в лицо. В какой момент Вдовин приставил к дому соглядатая? Тут, похоже, два варианта: вчерашний вечер или сегодняшнее утро, раз ещё вчера днём я беспрепятственно попадала в квартиру. Выходит, Вдовин и Гришка покинули поселок, а следом появился Серёга. Я закрыла за ним дверь и первым делом схватилась за телефон.

— Вы где? — спросила строго.

— Женя, мы у Лизаветы Петровны, Мишиной мамы. Михаил Андреевич забор поправляет… что-то случилось? У тебя всё в порядке?

— Нет, всё хорошо. Просто заехала, а вас нет. Вы когда вернетесь?