— Не поняла? Сестрица, зная, что ты в списке приглашенных, запросто заявилась с другим, предварительно забыв расстаться с тобой? — перебила я. Он утвердительно кивнул, а я возмутилась: — Вот свинья! А ты что же?

— Ничего. Познакомился с ней второй раз, Вдовин мне сам её представил. Дальше ты знаешь, Жанна вышла замуж за Игоря.

— Это всё разве? — не поверила я. — Ты недоговариваешь, я чувствую. Про какие преследования тогда ты болтал, если она попросту сбежала от тебя, променяв на кошелёк и перспективы?

— По-моему, я достаточно ответил на твой вопрос.

Он поднялся с дивана, подхватил бокал и прошелся с ним по комнате. Может и ноги затекли, а может увиливает от ответа. Я подошла к нему, встала напротив, помешав хождению и задрала голову:

— Нет, так не пойдет. Рассказывай до конца, не забывай она моя сестра, а мне нужно разобраться.

— Именно потому что она твоя сестра, я и не хочу рассказывать.

— Боюсь меня уже ничем не удивишь. Можешь не переживать, моя психика выдержит.

— После свадьбы, Жанка прибегала ко мне много раз, предлагая стать её любовником. Только тсс… — прижал он к губам палец, — пусть это будет наш маленький секрет.

— Господи! — ахнула я. — И сколько вы снова встречались?

— Нисколько, ты за кого меня принимаешь?! — развел он руки, возмущаясь вполне искренне. Потом сложил их мне на плечи и заглядывая в глаза спросил: — Можно я останусь у тебя ночевать?

«Можно», — на автомате ляпнула я, а вслух спросила:

— Вот прям совсем-совсем ни разу? — И тут до меня дошло, какого хрена только что произошло. Я округлила глаза и завопила: — В смысле, ночевать?!

— В прямом, вот тут на диване. Мне так спокойнее, да и время за полночь.

Глава 24


На уговоры ушло не более десяти минут, я взвесила приведенные Димкой аргументы, свои ощущения и капитулировала. Диван мы разложили вместе, постельное застелила ему сама, пока он умывался. Умылась сама и прошмыгнула в спальню.

Межкомнатных дверей не предполагалось. Как и в большинстве деревенских домов, бабкин в этом плане не стал исключением. Я лежала за стеной и прислушивалась. Возня, доносившаяся через проем, подсказывала — Помещику на диване явно неудобно. К ортопедическим матрасам видно тело приучено. Он долго приноравливался, ища себе положение, наконец, угомонился и затих. Вскоре его дыхание стало ровным, я побоялась — уснул. Мне непременно хотелось пасть в объятия сна первой, пока не активировались страхи. Информации к размышлению получено предостаточно, а как с ней уснешь? Если мысли так и роятся в голове, мешая отключиться.

— Дим, — тихо шепнула я. — Ты спишь?

— Нет, — отозвался он, тоже шепотом.

— Как думаешь, Жанка могла отправиться к тебе за помощью?

— Сомневаюсь. По словам Вдовина, она стащила у него нечто ценное, а я такие вещи не приемлю. Следовательно, и рассчитывать на мою помощь было бы глупо.

— Она знала, что ты обосновался здесь, в поселке?

— Нет. Я не афишировал данный факт, но ничего ей не мешало узнать. Вдовин же узнал.

— Ну, у Вдовина и возможностей больше, — протянула я.

— А для Жанны это родное село, — аргументировал Димка, озвучив тем и мою последующую мысль. Интересно, его мысли потекли в том же ключе, что и мои? Гадать Димка не стал, соскочил с дивана и встал в проёме: — Уж не считаешь ли ты, что Жанна причастна к гибели Сумарокова?

— Ещё шаг и я закричу, — предупредила я. Не скажу, что я его отчетливо видела, но контур тела вполне угадывался, вдобавок на бедрах белела резинка боксеров. От неё словно свечение исходило. Я торопливо отвернулась и выставила за спину руку, тыча в проём указательным пальцем: — Вернись на отведённое тебе место.

— Прогоняешь как пса, чесслово, — буркнул он. Скрипнул диван, докладывая, Помещик вернулся, а он высказался: — Я вовсе не претендовал на твою девичью честь, а говорить через стену неудобно.

— Тогда помолчим. Спокойной ночи.

— И тебе приятных.


Я честно пыталась уснуть. Считала звезды, овец и представляла бескрайние просторы океана. Но на горизонте маячил недовольный лик сестрицы, среди овец затесался пастух, подозрительно напоминающий Помещика, а с темного неба гневался Вдовин. Потому как, основной ход мыслей протекал вокруг этой троицы. Знай я Сумарокова в лицо, уверена и он затесался бы на общих планах, в образе серого волка, например.

Вскоре я окончательно уверилась — Помещик спит, что само по себе обижало. Вызвался стеречь и, надо же, дрыхнет. Как можно беспечно спать, когда у тебя за стеной вверенная тебе ценность? К ценности в данном случае я причислила себя, хотя не исключаю, немного нескромно. В конце концов, сам вызвался охранять. Тогда не мешало бы убедиться, что я погрузилась в сон, а посему не могу проверить, как он исполняет обязанности, которые сам на себя и взвалил.

«Ты просто бесишься, что парень легко сдался», — противно пискнул внутренний голос. А я испугалась. Вдруг правда?

А даже если и так, не стану я вести себя подобно сестре. Пусть слишком-то не воображает о своей персоне. Преследовала… Могла Жанна предлагать себя в качестве любовницы? Это при живом-то муже! Я немного подумала и пришла к выводу — могла. С неё станется. Я приказала себе не думать об этом вовсе, но не преуспела. Измученное беспокойством сознание, отказывалось подчиняться. Занимавшийся рассвет встретила с легкой злобой — подавно не уснуть. Я перекладывалась с боку на бок, натягивала с головой одеяло, в попытках не заводиться окончательно и постараться успокоиться. Получалось на троечку. В какой момент я и сама не поняла, а так обычно и бывает, наконец, заснула.

Зато, когда открыла глаза, с удивлением констатировала — утро. Девять сорок три, подсказывали часы телефона. Я встала, на цыпочках прошлась до трюмо, глянула в зеркало и скривилась: почти бессонная ночь во всей красе. Глаза припухшие, волосы взлохмачены и спутаны, что не удивительно — столько ерзать головой по подушке! Я попыталась их причесать, в итоге плюнула и собрала под резинку на макушке.

Майка и трусики, в коих я спала, не годились для встречи «доброго утра» в компании Помещика, поэтому в проём сунула только голову. Димки на диване не обнаружилось. Само «ложе» собрано, постельные принадлежности высятся аккуратной стопкой. Уже смелее сделала пару шагов и заглянула на кухню, зная, и там его нет. Потому как, тишина. Сомневаюсь, что Димке пришла охота сидеть там истуканом, не издавши звука. Слинял, выходит.

«Почему сразу слинял? — укорила себя за эту мысль. — У человека, между прочим, работа есть». Круглосуточного присмотра никто не обещал, они изволили только за ночь беспокоиться. Я пожала плечами, бухнула чайник на плиту и пошла умываться.

Через несколько минут бессонная ночь бесследно исчезла, благодаря холодной воде и легким массажным похлопываниям. Последним меня научила Леська, кстати. Я напялила джинсы и свежую футболку, вяло раздумывая: «а не смотаться ли в магазин?» Если я собираюсь и дальше держать осаду (или засаду) в доме, не худо обзавестись продуктами. Я отключила кипевший чайник, нахлобучила на нос солнечные очки и отважно шагнула через порог.

Скутер беспардонным образом угнан. Именно беспардонным. Кроме Помещика обвинить в угоне некого, а тот мог и разрешения спросить. Пешком идти не рискнула. Вернулась в кухню, заварила чай, уселась на стул, определив на второй ноги, и чуть не навернулась с обоих — так подскочила. Тот, что под ногами всё же упал, я его подняла и бросилась в чулан. Диск на своём законном месте. Этак никаких нервов не хватит! Нужно сегодня же подыскать для него подходящий тайник. Постановила, и услышала рёв скутера.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Встречала Помещика в сенях, предварительно бесшумно выскользнув из чулана и плотно прикрыв за собой дверь. Тот закатил во двор скутер и узрел меня:

— Проснулась уже?

— Начало одиннадцатого, — зачем-то оповестила я, словно это всё объясняло.

— Доброе ещё утро, — изрёк он и показал пакет: — Завтрак. У тебя в холодильнике голяк, я на ферму сгонял. Ничего, что воспользовался твоим транспортом?

— Ничего, — пробубнила я и ушла в дом.

Димка возник следом, насвистывая открыл холодильник и принялся складывать свертки. И это я только переночевать дозволила, хорош охранник! Я уселась на стул и отвернулась к окну, прикинувшись равнодушной к происходящему. На деле меня разбирало от его легкости, его безмятежности. Мне бы радоваться, а букой сижу. Спрашивается, чем не угодил? «Втрескалась», вспомнила я Дюшино сообщение и забеспокоилась. Быть этого не может! На черта мне бывший моей сестры. Нет уж, дудки!

— За тобой никто не увязался? — строго спросила я. Димка отмахнулся, мол, в ажуре всё, выглянул из-за дверцы и улыбнулся:

— Боялся не довезу. Сейчас я тебе такой омлет сварганю… закачаешься. Такого ты ещё не пробовала.

В его руках огромное яйцо. Страусовое, догадалась я.

— Разве их едят?

— А то, — подмигнул он. Определил яйцо на стол, велел мне следить, чтобы не скатилось, а сам бросился к плите.

Пока нагревалась сковорода, он взбивал яйцо в миске, подливал молока и снова взбивал. Колдовал, одним словом. Лишь иногда стопорился, уточнял у меня наличие отдельных предметов и вновь сновал от стола к плите, только что не пританцовывая. Судя по его выверенным движениям, подобный завтрак готовил не раз и не два — холостяк чувствовался за версту. Это порадовало. По кухне потянулся запах съестного, я ощутила укол совести и ввернула:

— А я чай заварила. Ты чай пьешь или предпочитаешь кофе?

— Чай с удовольствием.

— Это хорошо, потому как, кофе в доме не имеется.