– Ты должна знать, что это мой выбор, меня никто не принуждает, – добавила женщина.

Кэм кивнула, она знала, как работает эта система, вплоть до того, как часто сотрудники эскорт-службы должны проходить диспансеризацию. Но Кэм не знала, кем были эти люди и что они чувствовали. И она, и ее гостья хранили в тайне свои имена и свои секреты. Можно сказать, что между ними существовало деловое соглашение, цивилизованное такое соглашение, и до последнего времени этот механизм отлично работал.

– И все-таки иногда тебе бы хотелось, чтобы процесс был обоюдным? – спросила Кэм.

– Тебя я бы точно не выбросила из постели, – мягко ответила собеседница, замаскировав смехом свое признание.

– Я не прошу об этом, я не могу, я… – Кэм не хватало слов. Как объяснить, что она не чувствовала желание обладать женщиной, сама мысль об этом пугала ее. Быть такой близкой с человеком – и потом потерять его…  Кэм постаралась прогнать застарелую боль.

Блондинка остановила ее, положив руку на бедро Кэм.

– Мне не нужно, чтобы ты занималась со мной любовью. Если тебе станет от этого легче, мне нравится то, что мы делаем. Очень нравится. Именно так, как все происходит.

Кивнула в ответ, Кэм поставила стакан на столик. Она встала и протянула блондинке руку.

– Пойдем в спальню, – сказала она, надеясь, наконец, уснуть.

Глава девятая



Мак поднял взгляд, когда его босс и дочь президента зашли в самолет. Обстановка, похоже, явно накалилась. Блэр с размаху уселась в кресло в хвосте. Кэм села на первое сиденье в салоне, откинулась в кресле и закрыла глаза. Мак подозревал, что ей не довелось поспать этой ночью. Никто из них толком не спал. Половина команды работала, хотя официально у них был выходной. Блэр вернулась в Белый дом только к восьми утра, поэтому им было труднее провести ее мимо журналистов, скрыв, что ее не было на месте все это время. Блэр выглядела как человек, который развлекался всю ночь напролет.

Кэм позвонили, как только Блэр вышла из номера в отеле. Она встретила ее у бокового входа в Белый дом. Кэм выглядела не лучше Блэр, хотя одежда на ней была безупречна, как всегда. Они не поздоровались при встрече. Кэм повела Блэр через служебный вход и дальше, по лабиринту служебных коридоров к жилой части дома. Поездка в аэропорт прошла в таком же холодном молчании.

Когда спустя сорок минут после взлета самолет приземлился в Нью-Йорке, Кэм сопроводила Блэр до ожидавшей их машины и села рядом с ней на заднее сидение. Через час Блэр должна была встретиться с мэром, им предстояло провести парад в честь Нового года.

– Куда ехать, мисс Пауэлл? – прохладно спросила Кэм. Из-за исчезновения Блэр и ее позднего возвращения в Белый дом им пришлось изменить все расписание. Кэм не имела понятия о планах Блэр и злилась из-за этого.

На этот раз Блэр оказалась сговорчивой.

– Мне нужно домой, переодеться.

Кивнув, Кэм сказала водителю и агентам во второй машине место назначения и откинулась на сидение. Она подавила свой гнев. Кэм не хотела доставить Блэр удовольствие, дав понять, насколько взволновало ее то, что произошло между ними в баре. Несколько часов, которые она провела с блондинкой, удовлетворили ее тело, но не смогли стереть воспоминания о поцелуе с Блэр и о требовательных руках, обещавших так много. Кэм совсем не нравилось то, что она чувствует. Припухшие губы Блэр напомнили ей, что Блэр не спала всю ночь напролет, получая желаемое от незнакомки. Не будь дурой, с отвращением подумала Кэм. Когда Блэр на взводе, она всегда найдет, с кем получить удовлетворение. Ты лишь оказалась у нее под рукой в баре!




* * *

Когда они подъехали к дому Блэр, Кэм попросила Мака принести кофе, а сама осталась ждать в лимузине. Она закрыла глаза и отключила голову.

Вернувшись, Блэр Паэулл села напротив Кэм и отвела взгляд в сторону. Эта девушка была совсем не похожа на девушку, которую Кэм отыскала в гей клубе вчера ночью. Та девушка была дикой и неукротимой. Она была хищницей, получавшей все, что желает, потому что перед ней невозможно было устоять. Ее красота была сравнима с красотой дикого животного, и Кэм чувствовала силу этой красоты, хотя и продолжала отрицать ее. Сейчас же Блэр была элегантной и утонченной и ничем не напоминала ту, которой была накануне. За исключением лишь одного, она по-прежнему была столь же неприступна.

Дикий голод в глазах Блэр сменился леденящим спокойствием. За этим холодным взглядом голубых глаз невозможно было ничего прочесть. Строгое пальто на Блэр было расстегнуто, под ним был костюм по фигуре. Пиджак тоже был расстегнут, открывая взгляду тонкую шелковую блузку. Юбка немного задралась, когда Блэр поместила ногу на ногу. Блэр была столь же привлекательной в этом одеянии, как и прошлой ночью. Кэм больше не чувствовала себя в безопасности, зная, как быстро бьется ее сердце.

В качестве защитной реакции, Кэм решила сосредоточиться на рабочих вопросах. Подобное мероприятие было одним из самых опасных для Блэр, потому что она оказывалась на виду у огромной толпы людей. Когда они прибыли на место, где Блэр и Мэру предстояло приветствовать участников парада, Кэм была встречена руководителем охраны мэра, серьезной рыжеволосой женщиной на вид слегка за сорок.

– Я Мардж Пирс, – сказала она, протянув Кэм руку и обводя ее откровенным оценивающим взглядом.

Кивнув, Кэм ответила крепким рукопожатием.

– Кэмерон Робертс.

Кэм осмотрела подиум, где должна была сидеть Блэр. Она слегка нахмурилась, обнаружив, что задняя часть платформы недостаточно защищена с боковой стороны, где стояли грузовики и фургоны с видеооборудованием. Подойти оттуда к платформе мог любой желающий, поэтому Кэм велела Маку поставить за сцену несколько человек из их команды. Пирс заметила этот маневр и быстро направила двух своих ребят к агентам Секретной службы.

Блэр забавлялась, наблюдая, как два руководителя исподволь проверяют друг друга, словно пара крупных собак, оказавшихся на общей территории. Блэр подозревала, что Мардж Пирс лесби, и, увидев, как Пирс смотрит на Кэмерон, окончательно укрепилась в своих подозрениях. На какое-то мгновение она ощутила приступ ревности. Без сомнения, Робертс была одной из самых привлекательных женщин, которых ей доводилось встречать, и Блэр не сомневалась, что внимания Кэм добивалось множество женщин. Поймав себя на мысли, что ей не все равно, Блэр пришла в неописуемую ярость. Она повернулась к агентам спиной и присоединилась к разговору Мэра с его спутниками. Она не собиралась позволить Кэмерон Робертс занимать ее мысли больше, чем следовало.

Блэр заставила себя не думать о том, что каждый раз, когда вчерашняя юная подружка кричала и плавилась от ее ласк, какая-то ее часть хотела, чтобы это была Робертс. Она остро чувствовала, что под ней извивалось не то крепкое и поджарое тело, которое она видела в раздевалке в спортзале и к которому она прижималась короткое мгновение в баре. От желания, которое Блэр почувствовала тогда в теле Кэм, у Блэр захватило дух. Не важно, признала Робертс или нет, но Блэр знала, насколько сильно та  возбудилась. Она не могла выкинуть из головы ответный поцелуй Кэм. А тот короткий резкий вздох, который услышала Блэр, просунув свое бедро между ног Кэм, возбудил ее настолько, насколько не удавалось никому за очень долгое время. Даже сейчас, это воспоминание будоражило Блэр.

Публичные мероприятия проходили для нее на автомате. С юных лет она была на виду. Она улыбалась, когда от нее требовалось, она говорила то, что от нее ждали, и всегда была любезной и презентабельной. К тому же Блэр была на редкость фотогеничной. При любом освещении ее лицо на фотографии смотрелось четким и красивым, словно было высечено на греческой монете. Она была дочерью президента и заметной женщиной, поэтому ее часто просили проводить различные мероприятия. И она соглашалась на это, потому что была вынуждена и потому что заботилась об имидже своего отца. Но каждое подобное появление на публике не проходило бесследно. Блэр замечала, что во время публичных мероприятий мужчины откровенно пялились на нее, почти не скрывая своего вожделения. При других обстоятельствах она не потерпела бы этого. Случись это на улице, где вероятность узнать ее была меньше, она бы четко дала понять, что это внимание ей до лампочки. Но здесь ей приходилось играть по правилам, хотя это и было против ее воли.

Такое положение вещей унижало Блэр в ее собственных глазах и разжигало ее злость. Лишь по ночам, когда она снимала маску, которую носила на публике, и пыталась взять от жизни то малое, что было ей позволено, только тогда она чувствовала себя настоящей.

По какой-то непонятной причине Блэр ясно ощущала Кэм у себя за спиной. Присутствие Робертс на этом мероприятии напоминало ей, кем она была. Но мысль о том, что Кэмерон знает правду о ней, сделало парад для Блэр более терпимым.

Блэр не смогла расслабиться вплоть до того момента, когда все закончилось и они сели в лимузин. По пути домой Кэмерон молча сидела напротив нее. Но это было не тяжелое неловкое молчание, которое висело между ними по дороге из аэропорта. Теперь молчание было приятным и успокаивающим. Блэр была вынуждена признать, что чувствовала себя в безопасности. Несмотря на долгие годы, на протяжении которых она появлялась на публике, она не переставала ощущать себя уязвимой. А в Кэмерон Робертс было нечто, что позволяло Блэр на какое-то время забыть, что на нее устремлены миллионы глаз. Не то чтобы десятки предшественников Робертс безответственно относились к своей работе. Просто Блэр знала, что для них это была работа и ничего больше, и личность Блэр их не слишком волновала. Когда же за дело взялась Кэмерон Робертс, стало понятно, что она действительно заботится о ней, что одновременно притягивало и раздражало.