Она уже стала скучать по Найджелу, хотя прошло всего-то ничего после ее побега. Достаточно было одной мысли о нем, и она начала хотеть его. Пришлось сдержаться, чтобы не развернуться и не броситься назад. Она все время повторяла себе причины, из-за которых оставила Найджела, заставляя свой смущенный ум поверить в их серьезность. Но чем дальше она продвигалась, тем менее важными они становились.

Разве сладость страсти, которую они пережили вместе, не стоит небольшой сердечной муки? А удовольствие от их разговоров, обмена шутками, даже то, как они молчали друг с другом... Разве какие-то пустяковые переживания большая цена за это?

– Пресвятая Дева Мария, – забормотала она, – я в полном недоумении.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоить сердце и остудить голову, Жизель чуть не рассмеялась над собой. То она склоняет себя сбежать от Найджела, потому что другого выхода нет. То уговаривает вернуться, потому что в этом нет ничего зазорного. Увы, сделанного не исправишь. Отсюда все ее колебания, и она знала, насколько они опасны. Она поставила себя в уязвимое положение и для того, чтобы Найджел нашел ее, если вдруг он вознамерится разыскивать ее – что не факт, – и для того, чтобы сама не наткнулась на своих врагов, которые теперь смогут легко ее обнаружить.

Вдобавок стало понятно, что она почти потеряла навыки, которые помогли не пропасть за тот год, пока ей не встретился Найджел. Она положилась на него и передоверила ему ответственность за свою жизнь и свободу. Это больше всего беспокоило ее, в особенности потому, что у нее так и не было доказательств, что ему можно было доверять. Тот факт, что мужчина – прекрасный любовник, совсем не означает, что он настолько же предан.

Оглядев округу в последний раз, Жизель начала спускаться вниз с холма. Она уповала на то, что движется в правильном направлении, чтобы добраться до кузины Мари, хотя прекрасно понимала, что неспособность ориентироваться может запросто ее подвести. Кузина один раз ей здорово помогла и не откажется помочь еще, пусть и не так серьезно. Ехать напрямик было проще, но и опаснее. Можно было бы воспользоваться кружным путем. Но если она поедет по прямой через поля, ей намного меньше времени придется оставаться в поле зрения.

Проехав половину пути, она сообразила, что допустила ужасную ошибку. Впереди навстречу ей выскочила примерно дюжина всадников. По их победным воплям стало понятно, что это люди Дево и они узнали ее. Повернув лошадь, она послала ее в галоп, отчаянно пытаясь придумать, где спрятаться и переждать опасность.

Один из всадников догнал ее и на скаку перехватил у нее повод. Жизель выхватила меч и ударила его. Она не ранила его, потому что держала меч плашмя, но все равно он испуганно отпрянул в сторону, чуть не вывалившись из седла. Пригнувшись к лошадиной шее, Жизель еще сильнее ударила кобылу пятками, взлетела на холм и, не останавливаясь, помчалась вниз. В западной стороне она увидела полоску деревьев, именно там, откуда она приехала, но совсем не была уверена, что ей удастся приблизиться к ней до того, как ее настигнет погоня.

Крики преследователей донеслись до нее, как раз когда она ворвалась в лесок. Она поняла, насколько они близко. Даже зная, как опасно на скорости мчаться по лесу, она лишь чуть-чуть сбавила ход. Шум погони стал тише, и Жизель огляделась в поисках места, где укрыться.

Справа от нее оказалась низкая насыпь. Она повернула лошадь и поскакала в ту сторону, чтобы спрятаться за ней. Ей едва удалось остановиться на полном скаку, и, выпрыгнув из седла, она схватила лошадь за узду и потащила за собой. Это было плохое укрытие, которого едва хватало, чтобы спрятать животное, но выбирать не приходилось. Прислонившись к узловатому стволу дерева и пытаясь восстановить дыхание, Жизель вслушивалась в звуки погони, стараясь определить, где сейчас находятся ее преследователи.

Потихоньку она успокаивалась, дыхание и сердцебиение приходили в норму. Ей все еще были слышны голоса мужчин, но никто из них, по всей видимости, не напал на ее след. Если она еще посидит так же тихо, они потеряют ее и решат, что она ускакала дальше через лес.

Стоило подумать, что ей удалось избавиться от них, как у нее за спиной послышались тихие шаги. С мечом в руках Жизель крутанулась на месте и выругалась, увидев высокого стройного мужчину. Ей не повезло – одна из ищеек Дево оказалась хорошо натасканной и все-таки вышла на ее след. Мужчина посмотрел на нее, потом на ее оружие и широко ухмыльнулся. Она с неудовольствием еще раз отметила для себя, что, когда мужчины видят маленькую, хрупкую женщину, вооруженную мечом, для них это лишь повод посмеяться. Но она надеялась доказать ему, что с ней шутки плохи.

– Ты так долго прикидывалась парнем, что решила, что так оно и есть? – Мужчина вытащил свой меч и принялся вращать им.

– Может, я не вышла ростом, но держать этот меч мне по силам. Он, кстати, очень острый.

– Я уже трясусь от страха.

– Скоро ты вообще будешь мертвым.

– Вошла во вкус убивать мужчин, да? – Он нанес удар и заметно удивился, когда она проворно отбила его.

– Нет, вошла во вкус оставаться в живых. – Она ответила тихо, спокойно, старательно скрывая настоящий ужас.

– Я подошел к тебе с пустыми руками, меч в ножнах. И я не собирался убивать тебя. – Он тоже заговорил тихо и спокойно, явно пытаясь убедить ее сдаться.

– Ты, может, и нет, не собственными руками, но передашь тем, кто меня убьет. – Она отбила еще один его выпад.

– Ты прикончила Дево – знатного человека, которого слушал сам король. Мне нужно передать тебя в руки правосудия.

– Дево плевать хотели на правосудие.

Мужчина засмеялся и накинулся на нее с удвоенной силой. Жизель билась упорно, вспоминая все, что Найджел говорил о том, как следить за противником и как отражать удары. Ей стало казаться, что у нее появился шанс на победу. Пусть маленький, но все-таки шанс. И тут она вдруг ощутила острую, слепящую боль в затылке. Вскрикнув, Жизель зашаталась. Меч выпал, когда она схватилась за голову и рухнула на колени. Тот, кто нанес удар сзади, резко поднял ее на ноги, грубо выкрутив руку.

– Мне только-только начал нравиться наш бой... – сказал ее противник, поднимая с земли ее меч.

– Я не поверил своим глазам, когда объехал насыпь и увидел, как ты дерешься на мечах с этой сукой, – проговорил низенький пузатый мужчина, удерживая ее мертвой хваткой.

– Она показала знатное искусство, Луи. Кто-то учил ее на совесть.

– Наверняка тот идиот шотландец, которого она окрутила. Ты бы лучше убил ее, Жорж, и все дела.

– Мне сказано найти ее, а не убивать, – холодно и твердо заявил Жорж. – Если Дево хочет ее смерти, пусть сам этим и занимается.

– Он-то не такой мягкосердечный, как ты. Она разделала его кузена Мишеля, как мясник.

– Вашель ненавидел своего кузена. Его главная печаль в том, что, пока она жива, он не может вступить в права наследства, как следующий в роду. И сейчас семейка вынуждена подыскивать кого-нибудь еще, кто, как Мишель, смог бы подластиться к королю.

– Придержи язык, Жорж. У Вашеля Дево нет никакой жалости к тем, кого он считает своими врагами.

– В глаза я никогда ему такого не скажу. Просто заберу выкуп, который за нее предназначен, и только меня и видели в этом проклятом месте. – Он, насупившись, посмотрел на Жизель: – А где шотландец?

– Мы разъехались, – ответила Жизель, а сама стала молиться, чтобы Найджел избежал такой же участи.

– Ты, наверное, тоже убила его? – проворчал Луи. Он двинулся прочь от насыпи и потащил Жизель за собой.

– Я вообще никого не убивала! – выкрикнула она, понимая, что на самом деле это не так. Последний из шести преследователей, которого ей повезло прикончить несколько дней назад, защищая раненного им Найджела, мог быть родственником или другом одного из этих, но не стоило упоминать о нем.

– Дево говорил совсем другое.

– А каждое слово из его грязных уст – чистая правда, так, что ли? Тогда ты настоящий осел, если веришь ему. – Она выругалась и застонала от боли, когда Луи со злостью заломил ей руку.

Краем глаза она заметила, как хмурится Жорж. Его мрачный вид выдавал сомнения, которые одолевали его. Интересно, удастся ли ей найти тропку к нему? Она отбросила вдруг мелькнувшую надежду. Ему нужен выкуп, назначенный за нее. Это может быть следствием обыкновенной жадности, но также может означать, что он в страшной нужде. В такой нужде, когда человек готов жертвовать собственной жизнью. Кроме того, тот, кто осмелится помочь ей, подвергнет свою жизнь смертельному риску. Не много найдется людей, которые согласятся на такой риск ради незнакомой женщины, обвиняемой в убийстве.

Она внимательно посмотрела на остальных мужчин, которые стояли при лошадях Луи и Жоржа. У всех грубые лица с каменным выражением. Ни у кого не мелькнуло в глазах ни проблеска сочувствия, ни неловкости. Найджел говорил ей, что она очаровательная женщина. Но тут было совершенно ясно, что она недостаточно очаровательна, чтобы смягчить сердца этих людей. Отсюда нелепо было ожидать какую-нибудь помощь.

– Только не талдычь, что не виновата, – прорычал Луи. Из седельной сумки он вытащил длинный кусок веревки и крепко связал ей руки за спиной. – Мне все равно, убила ты того ублюдка или нет. Ты нужна господину Вашелю, и я отвезу тебя к нему. – Закинув ее к себе на седло, он взгромоздился у нее за спиной.

– Господина Вашеля окружают одни безмозглые прислужники, – пробормотала она себе под нос и вскрикнула, когда Луи ударил ее в ухо. В голове зазвенело.

– Если собираешься молить о пощаде, прибереги слова для его ушей.

– Ни за что не доставлю Вашелю Дево такого удовольствия.

– Сдается мне, что ты искромсала муженька своим острым языком, – проворчал Луи. – Сиди тихо, женщина. Вашель хочет получить тебя живой, но он не говорил, чтобы в целости и сохранности.

Она открыла было рот, чтобы дать достойный ответ, но увидела, как Жорж покачал головой, и решила промолчать. Высказать все, что кипело внутри от страха и злости, было бы приятно, но совсем ни к чему оказаться у Вашеля избитой до бессознательного состояния. Не только потому, что в таком состоянии будет трудно попытаться договориться о чем-нибудь, но можно потерять шанс спастись, если вдруг таковой появится. Она понимала, что эта поездка может закончиться для нее смертью, но предпочла бы встретиться с ней, будучи в ясном уме. Если ее поставят пред лицом врага избитую, безгласную, слишком слабую, чтобы хоть душу отвести бранью в последний час, это будет недостойный способ умереть.