Джоан Коллинз - Чертовски знаменита

– Мне очень жаль, signora, у меня плохие новости. Вы должны быть готовы к потрясению.

– О Господи… Томми….

Служащий все говорил, но она не слушала, она продиралась через толпу, пока не достигла того, что на самом деле было лежащим на песке телом. Не Томми, нет, но Бренда. Бренда без сознания, а Томми держит ее голову на коленях и рыдает.

– Она умерла, мама, она умерла. Бренда утонула, и я один виноват.

Катерин одновременно охватили два противоположных чувства: сначала облегчение от того, что Томми жив-здоров, потом огромное чувство вины – ее лучшая подруга умерла, а она на какое-то ужасное мгновение даже обрадовалась, что это она, а не Томми.

Позже ей рассказали, что случилось. Бренда всегда плавала плохо, но море обожала, а Томми в восторге от того, что освободился от костылей, предложил ей плыть наперегонки до надувного плота в полумиле от берега. Она нормально доплыла до плота, но на обратный путь у нее сил не хватило, и на половине пути с ней случился сердечный приступ. Когда спасатель на пляже заметил, что произошло, было уже поздно.

– О Господи. – Катерин налила себе рюмку бренди. Она не могла смириться, что Бренда, ее веселая и жизнерадостная подруга и лучший друг Томми, умерла. Томми все еще продолжал рыдать, и ради него Катерин старалась держать себя в руках, хотя в горле стоял комок величиной с арбуз, готовый задушить ее.

– Вам нужны друзья, чтобы побыли с вами, – сочувственно сказал управляющий гостиницы. – И хорошо бы вызвать доктора, чтобы дал успокоительное.

– Я позвоню друзьям, они приедут, – согласилась Катерин.

– Я могу это сделать за вас, signora, – предложил управляющий. – Вам нужно успокоиться.

Небо постепенно темнело, и вдалеке прогремел гром. Гром напомнил Катерин о Жан-Клоде и несчастье с его братом. Она вздрогнула и отпила еще глоток. Блэки и Мона, отдыхающие после тяжелых съемок накануне, оказались в своих номерах и немедленно бросились вместе с Франко в «Киприани». Мучившемуся от угрызений совести Томми дали успокоительное, и врач предложил, чтобы и Катерин тоже приняла легкий транквилизатор. Катерин не привыкла пить таблетки, поэтому голова у нее была как в тумане, когда зазвонил телефон.

– Это Жан-Клод.

Катерин, не осознав, что ей сказали, взяла трубку и похолодела, услышав голос Жан-Клода.

– Китти, ты меня извини, что не позвонил, но мне неожиданно пришлось выехать в Рим. У тебя все в порядке, cherie? – Голос медовый, сочувственный.

– Нет, у меня не все в порядке. – Без всяких эмоций Катерин поведала ему о трагедии.

– О cherie, какой ужас. Я немедленно приеду.

– Нет, Жан-Клод. Не приезжай. Я не хочу тебя видеть. И сегодня вечером, и никогда. – Стараясь говорить спокойно, Катерин сжала зубы.

– Что ты такое говоришь. – Голос стал жестким. – Ты не можешь думать так всерьез, cherie, просто не можешь.

– Еще как могу. – Сердце стучало, но таблетка помогала ей сохранять спокойствие. – Поговори обо всем с Франко. Я слишком устала, чтобы разговаривать. Передаю ему трубку. – Она протянула трубку Франко и свалилась на диван.

Томми спал в соседней спальне. Блэки старался успокоить дрожащую Китти, которая пыталась взять себя в руки. Еще один день. Она должна закончить этот фильм. Она будет горевать по Бренде завтра, оплакивать свой неудавшийся брак, но сейчас она не может позволить себе такой роскоши.

– Катерин, ты никак не можешь сегодня работать, – сказал Блэки, чувствуя, как дрожат ее худенькие плечи. – Это немыслимо!

– Как ты можешь такое говорить! – возмутился Франко. – Мы должны сегодня снять эту сцену. Я уже говорил со страховой компанией. Они решительным образом отказываются платить компенсацию, если Катерин не будет работать из-за своих огорчений. Я понимаю, это ужасно; я знаю, это тяжело, но мы созвали четыреста человек массовки, которые уже гримируются. Мы должны снять эту сцену сегодня.

– Это бесчеловечно, – огрызнулся Блэки.

– Это телевидение, – сказал Франко.

– Франко прав, Блэки, – вмешалась Катерин. – Мы должны снимать, я этого хочу, да и Бренда бы хотела. Мы снимем эту сцену и на следующий день улетим в Штаты. Я хочу поскорее выбраться отсюда, мы все хотим.

– Ладно. А что делать с Томми? Он в плохом состоянии. Ты считаешь, он сможет лететь?

– Врач дал ему успокоительное. Если он отдохнет, а Мона побудет с ним, ничего не случится. Он ведь еще очень молод. Но мне нужно поговорить со Стивеном. Я получила от него факс. Очень странно, он в Париже. Ты не знаешь, где он остановился?

Франко отрицательно покачал головой.

– В Париже тысяч десять гостиниц, мы никак не можем их все обзвонить. Уверен, он объявится, как только услышит про Бренду. Новости уже ушли на радио.

– Это уж точно, – мрачно заметила Катерин. – Ничего, если Мона побудет сегодня с Томми?

– Конечно, – согласился Блэки. – Я справлюсь с твоими волосами. Но ты уверена, что выдюжишь?

– Придется. – Она взглянула на Франко. – Если ты сделаешь то, о чем мы договаривались, Франко?

– Да, – сказал Франко. – На каждой двери двойная охрана, обещаю.

Стивен сердито швырнул трубку. Сначала международная линия была непрерывно занята, потом, когда он дозвонился до гостиницы, он не застал ни Китти, ни Бренды, ни кого-либо из съемочной группы. Он набрал номер мобильного телефона, который Китти обычно носила с собой, но, поскольку Бренда частенько забывала сменить батарейки, он чаще всего не работал. Этот номер был также подсоединен к автоответчику в гостинице или офисе Бренды. Тоже не дает стопроцентной гарантии, но Стивен решил, что, если Бренда где-то недалеко, есть шанс, что она получит его послание.

Он должен предупредить Китти, он чувствовал, что ей грозит опасность. Взглянул на часы. Половина четвертого. Все уже выехали на натуру, но где, черт бы все побрал, находится этот проклятый дворец? Он не мог вспомнить.

Стивен прочитал все про Жан-Клода и испытывал по этому поводу сильное беспокойство. Арестовывали Жан-Клода дважды. Один раз за двоеженство и присвоение денег богатой вдовы, за что он отсидел семь лет, а второй раз за шантаж. И опять здесь была впутана женщина, с которой Жан-Клод жил в тот период, когда обвинение с него было снято. Последнее упоминание о Жан-Клоде в газетах относилось к 1985 году, когда он женился на богатой итальянской наследнице в гостинице «Мамуния» в Марракеше. Тогда ему было тридцать восемь, наследнице восемнадцать, и называл он себя Пьером Рондю. После этого – ничего. Означало ли это, что Жан-Клод до сих нор женат на той девице? Если так, то он снова двоеженец и брак Катерин недействителен.

Катерин ничего не знала о прошлом Жан-Клода, но она рассказала Стивену о его все более частых вспышках гнева, так что Стивен очень беспокоился. Он позвонил консьержу, чтобы узнать, когда следующий рейс на Венецию.

– Прямой рейс в семь ноль-ноль, но мне очень жаль, monsieur, на него вы уже опоздали.

– Черт побери, что же мне делать?

– Из аэропорта «Шарль де Голль» вы можете в восемь часов вылететь в Рим, там пересесть на самолет в Венецию. Он прибывает в девять пятнадцать. – Послышался шорох бумаг, он листал справочники. – Есть рейс в десять двадцать до Венеции, который прибывает приблизительно в половине двенадцатого. Я говорю приблизительно, сэр, потому что это местный самолет, сэр, и компания порой отменяет рейсы, если не набирается достаточно пассажиров.

– Это как же можно вот так отменять рейсы, черт бы все побрал? Что же делать людям, которые уже туда прилетели? – Стивен был в отчаянии, но понимал, что если не пошевелится, то вообще пропустит все рейсы на Рим.

– Мне очень жаль, сэр, но я не руковожу авиалиниями. – Тон у консьержа был ледяной. – Я только снабжаю людей информацией.

– Хорошо, хорошо, простите меня, – сказал Стивен. – Закажите мне билеты на оба эти рейса, пожалуйста. Мне обязательно нужно сегодня быть в Венеции. Чем раньше, тем лучше.

Жан-Клод сидел в своем офисе, забавляясь кнопками последнего чуда японской техники – подслушивающего устройства, позволяющего ему записывать все разговоры Катерин и записи на ее автоответчике. Он убедил Бренду, что им не прожить без такого прибора, и радовался своей удаче, прослушивая послание Стивена.

– Китти, дорогая, я в Париже, но следующим же рейсом лечу в Венецию. Боюсь, у меня плохие новости насчет Жан-Клода. Очень плохие. Он не тот, за кого" себя выдает; он уже сидел, и за ним грехов не счесть. Вор, да еще к тому же и двоеженец. Ты даже не замужем за ним, Китти. Постарайся не оставаться с ним наедине, вообще старайся держаться от него подальше. Я тебе расскажу все подробно, когда прилечу. Мне пора, а то опоздаю на рейс.

Лицо Жан-Клода перекосилось от ярости. Значит, все вылезло наружу?

– Как бы не так, друг мой, – пробормотал он. – Я всегда опережал тебя на шаг, и я все еще на целый прыжок впереди.

Он подумал о палаццо Альбруцци, о том, как ему удалось убедить всех, что это самое подходящее место для сцены бала. Он хорошо знал прошлое дворца. В тюрьме он занимался оккультными науками и читал о десятках сверхъестественных событий, происходивших в старых особняках и дворцах по всему миру. После убийства графини Альбруцци во дворце при самых неожиданных и страшных обстоятельствах погибло много людей. Такие места были по душе Жан-Клоду. Не то чтобы он хоть на секунду верил в привидения, демонов и все это сверхъестественное дерьмо, но он знал, что многие верят, и знал, насколько значительной может быть сила внушения.

Раздался телефонный звонок; Жан-Клод дождался включения автоответчика, только тогда снял трубку и недовольно рявкнул:

– Слушаю.

– Жан-Клод? Это Франко Фаббри. – В голосе чувствовалась осторожность. Франко знал, какой у Жан-Клода характер, и изрядно его недолюбливал. За девять недель съемок Жан-Клод лишь дважды удостоил съемочную площадку своим присутствием; съемочная группа знала, что он бездарный жиголо, живущий за счет Катерин.