– «Сладкоголосая птица юности». – Они улыбнулись друг другу.

– Верно. Ты начинаешь исправляться. – Послышался стук в дверь и помощник режиссера позвал:

– Китти, пора снова за работу. Ты готова? Стивен стиснул ей руку.

– Всего хорошего, детка, у тебя все прекрасно получится, я уверен.

Вместо того чтобы устроить свой офис на студии вместе с остальными режиссерами, Жан-Клод снял маленький номер вниз по коридору от их люкса в гостинице. Там он установил самое совершенное канцелярское оборудование и проводил там все время за компьютером, если только не встречался с Джо Гаваной или не звонил на телестудию или Луи Люпино. Китти почти его не видела, разве что за ужином в каком-нибудь из очаровательных парижских бистро. Всегда находилось много тем для обсуждения, поскольку в фильме были заняты многие ведущие актеры и актрисы Франции и Англии. Главные роли исполняли сэр Джон Гилгуд, Найджел Хоторн и Жан Маре, а Людовика XV играл француз Жерар ле Бланш, причем с тем потрясающим очарованием, которое делало его звездой во Франции вот уже тридцать лет. Теперь ему было слегка за пятьдесят, седина явно закрашена, но годы ничуть не умалили его удивительной сексапильности. Для Катерин, вынужденной четыре года сниматься с ужасным Альбертом Эмори, было приятным разнообразием на этот раз видеть напротив себя такого очаровашку.

Через три недели после начала съемок в передвижную уборную Катерин влетела Бренда.

– Только что звонила Мария. Она в истерике, потому что позвонили из компании по электроснабжению и пригрозили отключить в доме электричество.

– Ты шутишь. – Катерин готовилась к съемкам с сэром Джоном Гилгудом и слегка нервничала. Она обильно пудрилась и одновременно пыталась выучить текст. Под корсаж были подложены подушечки, поднимающие ее грудь. Талия была затянута на мучительные двадцать три дюйма, а парик высотой в два фута представлял собой сложное сооружение из ниток жемчуга, атласных лент и шифоновых бантов. Даже просто удержать это сооружение на голове являлось подвигом, так что сказать, что ей оно причиняло неудобство, было равносильно тому, чтобы не сказать ничего.

– И не думаю шутить. Вот, читай. – Она протянула Китти листок бумаги. – Мария в полной панике, Китти. Нам надо что-то сделать. Если они отключат электроэнергию, Мария уйдет, так она сказала, а нам нужен кто-то в доме. Она у нас одна и осталась из прислуги.

– Давай короче, – попросила Катерин. – Мне пора на съемочную площадку. Сэр Джон ждет, я уже запаздываю.

– Ладно. Итог. Как ты знаешь, все счета пересылаются твоему дражайшему любящему мужу.

– Да, потом он отпечатывает чеки, я их подписываю, и ты их пересылаешь. Так в чем проблема?

– Ты когда в последний раз подписывала чеки? – спросила Бренда.

На лице Катерин появилось удивленное выражение.

– По правде сказать, я не помню, чтобы я что-то подписывала после вечеринки. А прошло уже больше месяца.

– Верно. Как верно и то, что тебя не следует беспокоить по этому поводу, но Мария говорит, что не только компания прислала последнее предупреждение, но и всем, кто работал на вечеринке, тоже еще не заплатили.

Кредиторы уже несколько недель стучатся в двери, абсолютно все, от оркестра до ресторана. Мария просто с ума сходит.

– Но где же все счета? Почему Жан-Клод не дал их мне на подпись?

– Не спрашивай меня. Лучше зайди к нему в его берлогу и спроси.

Памяти Бренды слон бы позавидовал, и она не забыла случая с камерой. Она с той поры не доверяла Жан-Клоду, но, поскольку вроде бы все утряслось, держала свои подозрения при себе.

Китти не задумывалась, уплачено ли по счетам или нет; как большинство актеров, она плохо разбиралась в финансовых делах. Когда Жан-Клод взялся за ее дела, она по его предложению обзвонила банки и акционерные общества, чтобы проверить его выкладки. Но вскоре, чувствуя себя в полной безопасности, перестала это делать.

– Я поговорю с ним сегодня вечером, Брен, обещаю, а сейчас не могу. Сэр Джон ждет, и я отчего-то жутко нервничаю.

Из-за того, что съемки затянулись до позднего вечера, Катерин на другое утро была свободна и собиралась пойти с Брендой по магазинам на левом берегу. Перед тем как уйти, она постучала в дверь офиса Жан-Клода.

– Что тебе нужно? – Ему явно не хотелось ее впускать.

– Поговорить с тобой, дорогой. По важному делу.

– Ладно, пошли к нам в номер. – Он начал было закрывать дверь, но она скользнула мимо него в его святая святых. Он устроил себе здесь точное подобие его офиса в Лос-Анджелесе. На мебели в стиле Людовика XIV громоздились ящики для папок, а на великолепном антикварном инкрустированном столе стояли три разных компьютера.

Али с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами и в самой короткой мини-юбке, какую Катерин когда-либо приходилось видеть, что-то записывала. Жан-Клод махнул ей рукой, она встала и поспешно вышла.

– Я решил, ты пошла по магазинам. – Он был явно недоволен.

– Я и собираюсь, но сначала нам надо обсудить небольшое дельце.

– Тебе пора научиться использовать свое свободное время не только на беготню по магазинам и парикмахерским.

Катерин не потрудилась ответить. Бесполезно объяснять, что она крайне редко бывает в магазинах, а прической занимается, лишь когда это надо для съемок. Оглянувшись, она заметила стопку счетов на подносе. Катерин пролистала их.

– Милостивый Боже, Жан-Клод, ты только взгляни! Тут не меньше пятидесяти неоплаченных счетов. Почему ты не выписал по ним чеки?

– У нас еще много времени, cherie. – Он откинулся в черном кожаном кресле, которое заказал в самом дорогом магазине на улице Мадлен, и уставился на выкрашенный потолок, одновременно ковыряя в зубах золотой зубочисткой.

– Но здесь счета от всех кредитных компаний, Жан-Клод. Взгляни! «Виза», «Дайнерс», «Америкэн экспресс». Мы им уже тысячи должны. Почему ты не напечатал чеки?

Его лицо приняло упрямое выражение, которое она ненавидела, и он продолжал смотреть в пространство.

– Я собираюсь сегодня по магазинам. Если по счетам не уплачено, я не могу пользоваться этими карточками, их нигде не примут.

– Забудь обо этом, cherie, я обо всем позаботился. Разослал всем переводные векселя. Не суетись. Все будет в порядке. – Его протяжный тон означал: «Заткнись, иначе будет плохо».

Сдвинув в сторону бумаги и все остальное, Катерин сердито наклонилась к нему.

– Выпиши-ка лучше все эти чеки, Жан-Клод, понял? Сделай это, и не вечером или завтра утром – немедленно.

Он оценивающе оглядел ее. На ней были бежевые брюки и шелковая блузка. Задницу как ножом срезали, подумал он без всяких эмоций. Он велел ей сесть на диету, но сейчас она выглядела просто тощей. Хорошо еще, что эти костюмы скрывали дефекты фигуры.

– Может да, а может, и нет.

– Ты выпишешь эти чеки, Жан-Клод, – зловеще произнесла Катерин. – Иначе я все перешлю Кену и велю ему ими заняться.

Он оглядел ее ледяным взглядом.

– Лучше тебе ничего такого не делать, cherie. Я же сказал, я сам обо всём позабочусь. Я этим всем заправляю, так что не лезь не в свое дело, продолжай сниматься и не вмешивайся.

Катерин, на этот раз решившая, что ему так не отделаться, помахала пачкой счетов перед его носом.

– Жан-Клод, это мое дело. Не смей мне говорить, что я не могу вмешиваться в свои собственные дела.

– У тебя ничего не было, Катерин Беннет, когда мы с тобой познакомились, и без меня у тебя ничего не будет, запомни это. – Его лицо налилось кровью от злобы. – В делах тебе грош цена, и ты потеряешь все, если я не приму меры.

Катерин пришла в такое бешенство от того, что он действительно так думает, что отказалась спорить дальше. Верно, главная чековая книжка у него, но у нее есть своя собственная.

– Ну что же, – огрызнулась она. – Если ты действительно так думаешь, то совсем рехнулся.

С этими словами она хлопнула дверью, вернулась в свой номер и выписала чек для электрокомпании.

– Вот, Бренда, перешли это Марии экспресс-почтой немедленно. И ради Бога, пошли в магазин.

– Да уж, когда худо, то куда же еще деваться. – Бренда с облегчением улыбнулась. – Ты это заслужила.

Но к величайшему стыду Катерин, ни в одном из магазинов не приняли ее кредитные карточки. Ей раз за разом отказывали в покупке, и лицо ее краснело от гнева. В гостиницу она вернулась в воинственном настроении, но тут же увидела на своем столе пачку аккуратно отпечатанных чеков, готовых к подписи. Более того, Жан-Клод был весь очарование, ласковый и влюбленный муж.

Но Катерин уже трудно было провести.

– Ты хоть понимаешь, что мой кредитный рейтинг сейчас практически уничтожен? – резко спросила она. – Я уже однажды прошла через весь этот кошмар, когда налоговое управление сняло все деньги с моего банковского счета в счет налогов. Я поклялась себе, что никогда больше не позволю себя так унизить, и я намерена эту клятву сдержать, ты понял, Жан-Клод?

На его лице появилась улыбка, от которой ее сердце должно было растаять, и он попытался приласкать ее, но она сердито отодвинулась.

– Успокойся, cherie, успокойся же, ради Бога. Ты перевозбудилась, похожа сейчас на набегавшегося и сердитого щенка. Ты слишком много работаешь, – пытался умиротворить ее Жан-Клод.

– Можешь поклясться своей задницей, что я слишком много работаю, – продолжала бушевать Китти. – Каждый день я должна выучить по диалогу, терпеть эти мучительные корсеты и парики и при этом сознавать, что дела мои в полном развале. Я ощущаю себя последней идиоткой. Жан-Клод, черт побери, ты что, решил свести меня с ума?

– Теперь все будет хорошо, cherie. – Он нежно пригладил ее волосы. – Теперь все пойдет по-другому, киска. Ты же знаешь, я всегда все делаю правильно, так?

Она вгляделась в его спокойное лицо. Он уверенно обнял ее, стараясь дать ей почувствовать, что ее любят и о ней заботятся.