Джудит Гулд - Чертовски богат

– Интересная? – расхохотался во все горло капитан. – Ничего себе! Честно говоря, я бы подыскал другое слово.

Восемнадцатилетний сын капитана помахал рукой в знак того, что все готово.

– Счастливо, капитан! – негромко сказал Килдер.

– Пока, приятель.

Помощник капитана, негр с бритым черепом, подошел ближе и посмотрел вслед Килдеру, направляющемуся к борту.

– И все же, кэп, надо было нам его прикончить.

Капитан покачал головой:

– Ничего дурного он нам не сделал. А расплатился щедро.

– Не доверяю я ему, кэп. У него в глазах смерть.

– Замолчи! Оставь свои шаманские штучки! Смерть в глазах, видите ли! Протри глаза, Марсель. Видишь, он уходит. Теперь тебе легче?

На лодке застучал двигатель, и она плавно отошла от сухогруза, выделяясь темным силуэтом на фоне полыхающего заката.

«С такими деньгами, – подумал капитан, – можно и на покой. А там, глядишь, и судно себе куплю вроде этого». Он проводил шлюпку глазами.

От этих приятных мыслей его оторвал голос толстяка кока.

– Ну, что тебе?

– Весь мыльный порошок куда-то исчез с камбуза.

– Ну так что с того? Возьми в трюме.

– Да, но у меня было четыре полных ящика...

– Не морочь мне голову этой ерундой.

– Отец?

– Да?

– Я только что был у себя в каюте. Пропал будильник.

– Тебе что, нечем заняться? После найдешь.

– Капитан! – послышался голос радиста.

– Да кончится это когда-нибудь? Тебе-то что?

– Разбиты оба передатчика.

– На Большом Абако починимся. Или заменим.

– Капитан! – Голос моториста.

– Ну?

– Бак с бензином. Он пуст.

– В машинное отделение, живо! – взревел капитан.

– Слушаюсь!

Капитан почувствовал, как на плечо ему легла тяжелая мозолистая ладонь.

– Говорю я вам, кэп, – что-то тут неладно, – прошептал помощник. – Неужели сами не чувствуете?

Капитан сбросил с плеча руку помощника, прошел в рубку и скомандовал по телефону:

– Запустить двигатели!

Вскоре послышался знакомый нарастающий рев, палуба задрожала.

– Ну? – бросил капитан помощнику. – Честное слово, ты хуже старой ба...

Договорить ему не удалось. В небо взметнулся язык пламени, и мощный взрыв расколол «Беатрис» пополам.

В четверти мили отсюда Донахью Килдер ставил лодку наперерез волне. Только что невдалеке покачивался сухогруз, и вот его нет.

Лишь щепки плавают по воде.

– Счастливого пути, – пробормотал Килдер, беря курс на закат в сторону Форт-Лодердейла.

В день торжественного бракосочетания 9 марта, в субботу, природа разыгралась не на шутку. Принцесса Софья проснулась от раскатов грома и вспышек молний. В окна замка Энгельвейзен с силой ударяли струи дождя, по озеру перекатывались волны метровой высоты.

– Просыпайся! – Софья толкнула мужа локтем в бок.

– Что такое? – Граф рывком сел на кровати, едва не уронив с головы ночной колпак, изготовленный никак не менее столетия назад.

Какое-то время он тупо помаргивал, пытаясь сообразить, где находится. Потом вспомнил: в спальне двухкомнатных апартаментов, выделенных им в замке Карлом Хайнцем. Софья не переставала причитать по этому поводу.

Граф посмотрел на жену: глаза у нее блестели, как у кошки в темноте.

– Нет, ты только послушай...

Словно в ответ на ее слова небо раскололось от мощного удара грома, сопровождаемого яркими всполохами молний.

Софья зловеще усмехнулась.

– Видишь? А что я говорила? Этот великий день, – торжествующе заявила она, – принесет катастрофу.

– Да, дорогая, – вздохнул Эрвин, довольный, что хоть гроза вернула жене хорошее расположение духа, – ты права, как всегда.

«Это уж точно», – самодовольно подумала Софья.

Эрвин повернулся на другой бок и крепко заснул.

Церемония бракосочетания была назначена с типично немецкой пунктуальностью на половину третьего пополудни.

Без четверти два Зандра еще находилась у себя в комнате, на втором этаже аугсбургской резиденции Энгельвейзенов, где по традиции готовились к выходу невесты. Снаружи смутно доносились возбужденные голоса отвечающих за церемониал графини Фуксвальдер и баронессы Фролихазен: пора отправляться в церковь, а невеста все еще не готова!

Кензи, тоже ночевавшая в великолепном ренессансном доме на Максимилианштрассе, красивейшей из всех старинных улиц в Германии, расхаживала по нижней гостиной, не в силах унять нервную дрожь, хотя уже была одета в роскошное приталенное муслиновое платье и в перчатки по локоть.

Свадьбы всегда приводили ее в возбужденное состояние, а уж о нынешней и говорить не приходится: в церкви будут представители старейших и знатнейших европейских семей, не говоря уже о сливках современного общества – справочник «Кто есть кто» в лицах.

Мелодично прозвенел дверной колокольчик, и старухи закудахтали еще беспокойнее. Опытные организаторы различных церемоний – парадных выходов, свадеб, похорон, – они и сегодня стремились быть на высоте.

Горничная в наколке ввела в гостиную вновь прибывших в одинаковых желтых шляпах.

– Ну, где же наша невеста? – поинтересовалась Дина, сбрасывая с себя пальто и шелестя шелковым лимонно-желтым платьем.

Кензи молча указала наверх.

Судя по доносившимся оттуда звукам, терпение церемониймейстеров было на пределе.

– О Господи! – воскликнула Бекки. – Это еще что за концерт?

– Графиня с баронессой, – вздохнула Кензи. – Беспокоятся, что Зандра запаздывает.

– Узнаю немцев. – Бекки небрежно бросила пальто на пуфик с гнутыми ножками. – На мой взгляд, самой невесте решать, опаздывать ей на собственную свадьбу или нет.

Она огляделась по сторонам.

– Я бы, пожалуй, не отказалась от бокала шампанского. Тем более что бракосочетанию предшествует торжественная месса. – Бекки величественно поманила к себе горничную. – Два бокала, пожалуйста.

Словно спохватившись, она повернулась к Кензи:

– А вы? Выпьете с нами?

– Спасибо, с удовольствием.

– Три. – Дина подняла три пальца и начала разъяснять, как ребенку: – Drei. Шампанское. Холодное, то есть... kalt. Kalt!

– Охлажденное шампанское, – на безупречном английском повторила горничная. – Что пожелаете: «Дом Периньон» или «Кристалл»?

– «Кристалл». Да пошевеливайтесь, – сквозь зубы добавила Дина.

Бекки расхаживала по гостиной, похлопывая себя по ладони перчатками.

– Чудесная мебель! – восхищенно заметила Дина.

– О да! – Бекки пожала плечами. – Если, конечно, вам по душе ренессанс в немецком исполнении.

Дина насупилась. Затем, как бы пытаясь вспомнить, кто это, внимательно посмотрела на Кензи.

– Ага! Мисс... мисс Тернер, если не ошибаюсь?

– Она самая. – Кензи состроила шутливую гримасу.

Дина не успела ответить – по лестнице медленно спускались три английских тетушки Зандры, и всеобщее внимание обратилось к ним. Они мало отличались друг от друга, даже шляпы совершенно одинаковые, но, как правильно рассчитала Кензи, первую скрипку в этой компании играла та, что возглавляла процессию, – надменная, стройная леди Джозефина. За ней следовала леди Александра, самая старшая и самая согбенная, милая старушка под восемьдесят с пожелтевшими зубами и выражением постоянного удивления на лице, и леди Крессида, крупная дама с лунообразным лицом.

На всех троих были давно вышедшие из моды кружевные платья и первоклассный, не говоря уж о том, что чрезвычайно крупный, жемчуг. От этой троицы за версту несло аристократизмом.

– З-з-зандра? – Леди Александра просеменила через комнату и близоруко вгляделась поочередно в Бекки, Дину и Кензи.

– Зандры здесь нет, Алекс, – громко сказала леди Крессида.

– Что? – Леди Александра приложила к уху сморщенную руку. – Не слышу! Неужели нельзя говорить нормально?

Леди Крессида взяла ее за руку.

– Похоже, Зандра все еще у себя. – Она еще больше повысила голос. – А кстати, где твой слуховой аппарат?

– На публике я никогда с ним не появляюсь, – с достоинством ответила старая дама.

– И все же где он?

– Я спустила его в туалет! – с торжеством заявила леди Александра.

Крессида закатила глаза. Тяжелое зрелище.

Вошла горничная с шампанским.

– А вот и джин! – хлопнула в ладоши леди Александра. – Чудесно!

– Это шампанское, Алекс. Но не расстраивайся, джин мы тебе раздобудем.

Леди Александра огляделась.

– А где Рудольф?

– В больнице, ты что, забыла?

– В больнице? – заморгала глазами леди Александра. – Но кто же тогда будет посаженым отцом невесты?

– Пожалуй, мне придется его заменить, – величественно проронила тетя Джозефина.

– Ой-ой-ой! – закудахтала леди Александра. – Будь бедный Штефан...

– Бедный Штефан был бы пьян в стельку, – отрывисто бросила леди Джозефина. – Слава Богу, что его уже нет на свете. Что же до Рудольфа, – с раскатистым «р» сказала она, – то он скорее всего тоже уже отдал концы.

– Джози! – Крессида была явно шокирована.

– А что такого? Последовал за папочкой, – фыркнула Джозефина.

Внезапно во дворе послышался цокот копыт, затем автомобильный сигнал. А сверху донеслась взволнованная немецкая речь, и через перила, размахивая над головой огромной до нелепости шляпой, перегнулась баронесса Фреликсхазен.

– Пора ехать! – взвизгнула она. – А невеста заперлась в ванной и отказывается выходить. На помощь!

Тетушки невозмутимо переглянулись, словно такое поведение в их семье – вещь вполне обычная.

– Ну же... скорее!

Бекки посмотрела на Дину.

Дина на Кензи.

Бекки тоже перевела на нее свой взгляд.

«Боюсь, никуда не денешься», – подумала Кензи и заспешила наверх.

Зандра, на которой была только комбинация да белые кружевные чулки, стояла, наклонившись над умывальником.