— Какой вопрос? — спросила она, хотя и знала, что он имеет в виду.

— Ты любишь его? — повторил Хью.

— Конечно, не люблю, хотя он считает, что люблю. Я сказала ему так, чтобы он не выгнал меня из замка.

Если бы они выгнали меня, как бы я смогла тебе помочь? Как ты вообще можешь задавать мне такие дурацкие вопросы, Хью Фоконье? — возмутилась Изабелла. — Я всегда любила тебя одного.

— Ты уверена? — мрачно спросил он.

— У нас с тобой есть дети, — ответила Белли. — А ты разве не любишь Вивиану Бретонскую? Хоть чуть-чуть? Я заметила, как ты бережно с ней обращаешься, даже сейчас, когда к тебе вернулась память.

Хью вздохнул.

— Да, — согласился он. — Она так беспомощна, несмотря на всю свою жестокость. Странно, но Виви до сих пор еще ребенок. Она цепляется за образ жизни, от которого давно следует отказаться, и тем самым обрекает и себя, и Гая на большие беды, хотя сама в этом никогда не сознается.

— Мы с тобой никогда этого не забудем, ни ты, ни я, — сказала Изабелла. — Но мы должны простить друг друга, Хью.

— Первым делом, — заметил Хью, — мы должны бежать из Ла-Ситадель и вернуться в Лэнгстон. И это будет непросто. Белли.

— Возможно, тебе стоит бежать одному и оставить меня здесь, — предложила Изабелла. — А потом ты сможешь вернуться за мной: ведь я твоя законная жена, и ребенок, которого я ношу, — наш ребенок, что бы там ни воображали себе Вивиана и Гай. Тебе с лэнгстонскими людьми будет гораздо проще бежать сейчас, прежде чем начнется осада, чем позже и с беременной женщиной.

— Нет, — возразил Хью, — я не оставлю тебя здесь. Ни в коем случае. Обещаю тебе, я что-нибудь придумаю.

— Я должна сказать им, что забеременела, — сказала Изабелла. — Гай уже догадывается, и я не осмелюсь солгать ему.

— И не надо, — отозвался Хью. — Твое положение нам на руку. Не забывай, желаниям беременной женщины всегда идут навстречу. Они ведь безумно хотят получить этого ребенка, Белли.

Изабелла протянула руку и слегка погладила его по щеке.

— Если не считать голоса, ты снова стал самим собой, Хью. Я счастлива, что вновь обрела своего мужа.

Мне не нравился грубый, жестокий любовник Вивианы Бретонской. Интересно, почему ты стал таким, потеряв память? Однако помни, что ты должен продолжать играть роль. — И, поцеловав мужа в щеку, Изабелла поспешно удалилась.

— Я это знал! — радостно воскликнул вечером Гай, когда Белли сообщила ему и его сестре о своей беременности.

Вивиана промолчала. Она хотела получить этого ребенка ради продолжения рода, но сам по себе будущий младенец ее не особенно интересовал. Сейчас ее главной заботой стало то, что их спокойствию угрожает граф Ален.

Она могла справиться с графом при помощи волшебства, но понимала, что магия, способная одолеть все войско графа, теперь уже больше не доступна ни ей, ни Гаю. По неизвестной причине в какой-то момент ее род утратил свое чудесное могущество. Последние несколько поколений они удерживали Ла-Ситадель только с помощью запугивания и обмана. Церковь никогда не была властна над их землями.

Их крепостные были суеверны и невежественны. Ла-Ситадель была достаточно хорошо изолирована, чтобы их никто не тревожил. Почему же граф Бретани неожиданно заинтересовался ими? Хватит ли сурового обращения с посланцем, чтобы запугать его? Вивиана Бретонская от души надеялась на это. Ей хотелось лишь одного — чтобы ее оставили в покое.

Однако Хью начал настоящие приготовления к войне, Крестьян выгнали на поля и заставили работать днем и ночью, чтобы они успели собрать урожай. Сено складывали в сараи, пока оно не перестало умещаться. Убрали урожай и с плодовых деревьев и виноградников. Только крепостным ремесленникам и их семьям будет предоставлено укрытие за стенами замка. Прочим предстояло самим позаботиться о себе.

Ворота запирали рано, подъемный мост не опускали до самого утра. На стенах замка круглосуточно дежурили стражники. Но бдительность их оказалась не на высоте: однажды утром часовые обнаружили под стенами военный лагерь графа Алена. У ворот валялись убитые псы, которых отпускали рыскать по окрестностям каждую ночь.

Услышав эти новости, Хью мрачно улыбнулся.

— Граф принял твое любезное приглашение, дорогая Вивиана, — раздраженно произнес он. — Теперь тебе надо выбирать: либо защищать Ла-Ситадель до тех пор, пока она не падет или мы все не умрем от голода, либо использовать последний шанс и заключить мир с графом. — Он бросил взгляд на собравшихся во дворе рыцарей и стражников. — Я бы на твоем месте заключил мир.

— Ты сошел с ума! — взвизгнула Вивиана. — Выйти замуж и принести присягу этому дураку? Ни за что!

— Гай, неужели ты не можешь образумить свою сестру? — спросил Хью.

Гай Бретонский взял разгневанную Вивиану за руку:

— Мы, бретонцы, славимся своим свирепым нравом, Виви, но ты понимаешь, что мы не в состоянии противостоять графу Бретани. Мы надеялись, что он не примет вызов, но он пришел. Возьми себе в мужья того, кого предложит граф. Неужели мы не сможем справиться с этим человеком и вернуться к прежней жизни? Граф будет счастлив, считая, что наши земли в его власти; а мы будем счастливы, потому что он уберется отсюда со своими людьми. Смири свой гнев, сестренка, и давай начнем переговоры, пока еще не поздно. Если ты будешь упорствовать в своей глупости и Ла-Ситадель падет, то что нам останется?

Нас наверняка казнят. Наш род угаснет, а граф получит наш замок — то, чего он добивается.

Вивиана долго молчала, но наконец со вздохом склонила голову.

— Хью, — сказал Гай, — поезжай к ним с белым флагом и начни переговоры. По-моему, ты кое-что понимаешь в таких делах.

— Ты ничего не хочешь добавить? — спросила Вивиана своего любовника.

— А что тут еще можно сказать? — возмутился Хью. Ты возьмешь себе мужа, и мы с тобой будем наставлять ему рога. Я не намерен отказываться от тебя, Вивиана. Возможно, тебе понравится, если мы с ним попробуем вдвоем заняться с тобой любовью, как мы с твоим братом занимались любовью с Белли! — Хью угрюмо рассмеялся, зная, что его ответ польстит детскому тщеславию Вивианы.

— Ты действительно любишь меня! — радостно воскликнула Вивиана. — О, Хью, я буду исполнять все, что ты пожелаешь, до тех пор, пока мы вместе. — Ее фиолетовые глаза сверкнули, как драгоценные камни.

Хью Фоконье оседлал огромного вороного жеребца, велел опустить подъемный мост и медленно выехал за ворота с белым флагом в руке. На другой стороне моста его встретили и привели в графский шатер. Хью взвесил про себя, стоит ли говорить графу Алену правду о причине своего пребывания в Ла-Ситадель, и в конце концов решил, что от графа будет мало помощи сыновьям Вильгельма Завоевателя, хотя он и был женат на их сестре. Кроме того, как он сможет объяснить возмутительное поведение Изабеллы? Нет. Лучше просто исполнить план, предложенный Гаем. Не надо вмешивать графа в их дела. Пока Гай и Вивиана будут разбираться с этим женихом, они смогут что-нибудь придумать насчет побега.

Хью Фоконье низко склонился перед графом Бретани.

Получив разрешение говорить, он произнес:

— Милорд, госпожа Ла-Ситадель по обычаю, свойственному всем женщинам, переменила свое решение. Она согласна принять мужа по вашему выбору и принести вам присягу на верность.

— Вы не бретонец, — заметил граф.

— Да, милорд, я англичанин. Меня зовут Хью. Остального я не помню, ибо я потерял память перед тем, как хозяева этого замка нашли меня, раненного, принесли сюда и исцелили. Я остался в замке служить им, поскольку мне больше некуда идти. Я обязан им своей жизнью и теперь стараюсь помочь им.

— С виду вы благородного происхождения, и речь у вас правильная, — задумчиво проговорил граф.

— Они решили, что я — рыцарь, поскольку у меня сохранилось рыцарское мастерство, — ответил Хью, не желая, чтобы граф почувствовал себя оскорбленным, решив, что на переговоры с ним послали простолюдина.

— Какого рода муж, по-вашему, подойдет для госпожи Ла-Ситадель, сэр Хью? — напрямик спросил его граф. — Я ни разу не видел ее, хотя за ней до сих пор сохраняется репутация колдуньи, и это может кое-кого напугать. Все же мы, бретонцы, — потомки кельтов! Однако мне кажется, что магия, некогда царившая в этих землях, давным-давно ушла, иначе мои солдаты в эту минуту уже квакали бы на соседних болотах! — Граф фыркнул и рассмеялся.

Хью позволил себе слегка улыбнуться:

— Госпожа Вивиана искусна в изготовлении лечебных снадобий, милорд. Этим талантом должна обладать любая хозяйка замка, ибо он полезен для всех обитателей поместья, — сказал он. — Что же касается мужа, то я бы избрал в мужья этой даме очень сильного мужчину, ибо она сама не робкого десятка и славится своим неистовым нравом.

По моему мнению, чтобы управиться с леди Вивианой, понадобится крепкий, выносливый рыцарь со сластолюбивой натурой.

— У меня есть такой человек, — с улыбкой ответил граф. — Мне нравится ваша прямота, сэр Хью. Храня верность хозяевам Ла-Ситадель, вы не забываете и о своих обязанностях вассала. Если вы пожелаете, то для вас найдется место при моем дворе.

— Благодарю вас, милорд граф, — сказал Хью, — но человеку в моем положении, лишенному воспоминаний о прошлом, лучше остаться здесь. Кроме того, я и брат госпожи — единственные рыцари в этом замке.

— Не поднимайте мост, — велел граф Бретани. — В полдень я въеду в замок с небольшой свитой и женихом.

Передайте вашей госпоже, чтобы она ожидала меня в Большом зале.

Хью низко поклонился, вышел из графского шатра и направился обратно к замку. Он приказал оставить подъемный мост опущенным, разумно сочтя, что граф расценит это как признак доверия и доброй воли, — Ну?! — нетерпеливо спросила Вивиана, как только Хью вошел в зал.

— Граф Ален будет здесь в полдень и присоединится к нам в Большом зале. Он явится с небольшой свитой и твоим женихом.

— Но ведь я должна была выбрать себе мужа сама! — воскликнула Вивиана.