— Животик, — хохотнул Ставр. — Черт, как же чешется! — добавил, проводя рукой по груди, которую ему побрили вместе с животом.

— Животик говорит, что в следующий раз будет послушным. — Люба смешно погрозила животу пальцем, чмокнула в последний раз и сварливо добавила: — Не чеши, нарушишь повязку!

— Чешется!

— Кто тебе виноват, что ты такой волосатый?

— Лучше бы они на голове росли! А то там, где не надо, их полно, а там, где нужно…

— Мне нравится, — твердо заявила Люба. — И вообще, тебе уже пора отдыхать, а ты все болтаешь.

— Язык у меня не устал.

— В отличие от всего остального. Постарайся уснуть, хорошо?

— В обед спят дети и старики, — привередничал Ставр, но Любе его капризы были в радость. Он не так часто позволял себе подобные вольности, и теперь женщина была страшно довольна, что любимый разрешил ей увидеть себя таким.

— А еще воины, после операции.

Ставр промолчал. Сжал только ее ладошку. Аккуратно, но с силой, которая, несмотря ни на что, возвращалась. Уткнулся носом в грудь жены, так, что и она получила возможность дотянуться лицом до его макушки. К родному свежему аромату примешалась больничная горечь, но Люба уже и с нею сроднилась. Главным было то, что все более или менее приходило в норму. Потому что никогда в жизни она еще не испытывала такого ужаса, как тогда, когда ей сообщили, что Ставру стало плохо. Даже, когда ей самой поставили диагноз, такого не было. Да, испугалась. Очень. Но Люба готова была бороться. А когда несчастье случилось с любимым… Это было совсем другое. Потому что, если бы судьба не оставила ему шанса — она легла бы рядом, и умерла вместе с ним. Борьба лишилась бы всякого смысла. Любовь уже не смогла бы без мужа. Не стала бы даже пытаться…

Ставр задремал. Люба привычным жестом проверила у него температуру и, убедившись, что все в полном порядке, спустила ноги с кровати. Сегодня у нее была назначена консультация в другом корпусе, и ей уже давно следовало поторапливаться. Тихонько накинув кофту от спортивного костюма, женщина, в чем была, выскочила из палаты. Поинтересовалась у постовой медсестры, как пройти к нужному отделению, и торопливо зашагала по коридору. О том, что заблудилась в трех соснах, Люба поняла не сразу. Корпус, в котором располагалось отделение нефрологии, никак не находился, зато возле отделения женской консультации нашелся отличный сквер. Женщина уселась на деревянную скамью, сверилась с часами, чтобы только убедиться, что уже опоздала на консультацию к именитому профессору. Ставр ее отругает, конечно, ну да ладно. О состоянии своих почек она и без всякого профессора могла сказать — хорошего мало. Ну и что, горный воздух и целебная вода ей обязательно помогут! Она будет жить долго и счастливо, и умрет со Ставром в один день. Но и это случится не скоро. Им еще нужно насладиться друг другом, да и Дашку до ума довести… Не успела Люба додумать свою мысль, как ее глазам открылась совершенно неожиданная картина — она даже не сразу поверила своим глазам. Даша… Которая, затравленно оглядываясь по сторонам, шла к входу в отделение гинекологии. Почему-то сразу пришло на ум, что девочка просто перепутала корпуса, и ищет ее, Любу. Но нет. Дашка двигалась довольно целенаправленно, и информационная вывеска с названием заведения ее совсем не смутила. Что-то кольнуло у Любы в душе. Она поспешно встала и пошла вслед за девочкой. Нагнала ту не сразу, а услышав обрывок беседы, в ужасе замерла. Но, по всей видимости, издала какой-то звук, потому что и Дашка, и врач, с которым она разговаривала, повернули головы в ее сторону.

— Люба? — широко распахнула глаза девушка. — Люба! — подбежала она, заглядывая женщине в глаза. — Ты как?! Мне никто ничего не говорит! Только Костя обещает, что вы скоро вернетесь, а вас все нет, и нет… И даже Ставр больше не приезжает. Ой, а у тебя больше нет бабочки, ты выздоровела, да?! — тараторила та, а Люба стояла ни живая ни мертвая, не сводя с девочки потрясенного, непонимающего взгляда.

— Ставру сделали операцию, — наконец, выдавила женщина, но ее прервал голос врача:

— Дарья, вы идете?

— Нет! Она никуда с вами не пойдет! Убирайтесь! — сверкнула глазами Любовь.

— Люба, ты не понимаешь… — потупилась Даша.

— Нет, это ты ничего не понимаешь, милая. А пора бы усвоить, что за свои поступки следует отвечать!

— Я отвечаю…

— Нет. В данный момент ты убегаешь от ответственности.

— Я не могу родить этого ребенка. Я же ничего не смогу ему дать, мы просто не выживем… Его отберут социальные службы, я знаю, о чем говорю!

Даша находилась в отчаянии. Три дня назад до нее дошло, что она залетела. Ночь в санатории Янтарь не прошла бесследно, и, как насмешка судьбы — беременность. А ведь она была так уверена, что с ней никогда такое не случится! Что она не повторит судьбу большинства приютских девчонок… Что она умнее. И вот… две полоски на тесте. А ей пятнадцать всего. Аккурат через неделю исполнится. И средств к существованию толком нет. Куда ей дитё?! Ну, куда?!

Люба смотрела на девочку и медленно сходила с ума. Она не понимала, как ей правильно поступить, не находила нужных слов. Говоря откровенно, ей ужасно хотелось встряхнуть Дашку, и влепить ей хорошую затрещину, чтобы привести в чувство. Но, с другой стороны, она понимала, что та всего лишь ребенок, и имеет полное право избавиться от ненужной обузы.

— Я могу тебе обещать, что ты не будешь одна. Если на пути рождения твоего малыша стоит только это, знай — мы тебе поможем с ребенком. Пообещай, что еще раз обдумаешь, чего тебе хочется в жизни. Если ты готова стать матерью — у тебя будет все необходимое. Если нет — ты можешь оставить ребенка, и мы со Ставром воспитаем его, как своего. Либо сделай аборт. Но не потому, что у тебя нет другого выхода. Он есть. Какое бы ты ни приняла решение. Знай, что у тебя есть альтернатива. Обдумай все хорошенько еще раз, взвесь, учитывая то, что я тебе сказала.

Даша опустила голову, медленно кивнула.

— Я не знаю, как правильно.

— Никто не знает. Поступай так, как тебе подсказывает сердце. Пойдем… Нечего тебе здесь делать.

Люба стремительно развернулась и, не глядя больше на девочку, зашагала к выходу.

— Ты как сюда добралась?

— На утреннем автобусе.

— Почему в область подалась, а не сделала все в городе?

— Да ты что… Там все друг друга знают. Врачи за несовершеннолетних не берутся. Наши девочки только тут делали…

— И часто такое случается? — Люба не знала, зачем расспрашивала Дашку, ведь ей полученная информация солью на раны сыпалась.

— Частенько. Люб, ты теперь не… — Девочка запнулась, потому что с губ чуть было не сорвалось слово «любишь», но она вовремя исправилась: — Не уважаешь меня, да?

— Нет. Я так не думаю. Мне просто безумно жаль, что в нашей жизни все настолько… ужасно. — Любовь остановилась посреди парка, который до встречи с Дашей ей казался таким уютным и красивым, а теперь вдруг утратил всю свою прелесть, став холодным и неприветливым. — Ты обдумаешь все еще раз?

— Я ведь пообещала.

— Хорошо… Если ты не против, я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой. Не нужно тебе в автобусе лишний раз трястись. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

— Нормально, — тихонько ответила Даша, так и не поднимая глаз.

— Это хорошо. Очень…

Люба устало опустилась на скамейку. Позвонила отцу и попросила организовать машину для Даши. Для себя она уже решила, что не станет ничего говорить Ставру, пока девочка не определится. Ему не нужны лишние волнения и переживания. Вот, если Дашка решится рожать, тогда и скажет. Люба была уверена, что муж ни за что не будет противиться ее помощи Дашке. Ну, а если та решит от ребенка отказаться — Ставр станет малышу достойным отцом. Возможно, им все-таки предстоит стать родителями…

Эпилог

Почти 2 года спустя.


— Да, не крутись, что ж ты, как уж на сковородке вертишься!

— Надоела мне эта башня на голове! И шпильки колют в голову, и платье жмёт!

Люба тяжело вздохнула и, сделав шаг назад, окинула Дашку изучающим взглядом:

— Ты настоящая красавица.

— Ну, да. Скажешь тоже!

— Скажу! Не понимаю, почему ты сама этого не замечаешь, — сокрушенно пожала плечами Люба и тут же возмутилась: — Нет, ну зачем ты опять дергаешь эти шлейки?!

— Мне они трут! — капризничала девушка.

Любовь упёрла руки в бока, прикинула что-то в уме. Кивнула решительно головой:

— Раздевайся!

— В смысле? — удивилась Дашка, машинально касаясь крестика на груди, который ей в их самый первый Новый год подарили Люба со Ставром.

— Снимай это чертово платье! И башню рушь!

— З-зачем?!

— Это красиво, конечно, но это не ты!

— А к-кто? — запинаясь, поинтересовалась девушка.

— Понятия не имею. Какая-то другая красивая девушка. Ну, чего стоишь?! Снимай!

— А что мне надеть?

— Что хочешь! Джинсы, футболку, кеды! То, в чем тебе будет комфортно, — пояснила Люба, вытаскивая из волос девушки тяжелые серебряные гребни, которые дала ей поносить.

— А как же фотосессия? Праздник?!

— Сфотографируешься так! Да и праздник от твоего наряда вряд ли пострадает.

За дверью послышались шаги, потом кто-то коротко постучал, и тут же в комнату заглянул Ставр:

— Ну, вы ещё долго тут будете торчать? Все уже давно готово.

— Дашка решила изменить концепцию фотосессии и праздника. У нас будет джинсовая вечеринка! — захлопала в ладоши Люба, обрадовавшись пришедшей в голову идее.

Ставр зашёл в комнату, и только теперь они увидели, что на руках у него притаился маленький Ян, который и был виновником всеобщего переполоха. Малышу исполнился целый год, и по этому случаю на базе Ставших затевался грандиозный праздник.