— Тогда давай. И, Кость… Постарайтесь без меня продержаться. Возможно, нам придется на время уехать.

— Мне жаль…

— Мы справимся, — резко ответил мужчина.

— У меня нет никаких сомнений на этот счет. В гостинице все под контролем. Дашка тоже под присмотром, если тебе вдруг интересно.

— Черт! Совсем о ней забыл.

— Я так примерно и подумал. Она, кстати, мне плешь уже проела. И собиралась ехать к вам. Еле убедил подождать. Пообещал, что сам ее отвезу. Иначе, ты ее знаешь…

— Разберемся и с этим. Я тебе позже перезвоню.

Ставр отбил звонок Кости и устало оперся двумя руками о раковину. Посмотрел на себя в зеркало, удивившись собственному перекошенному лицу. Ярость. Вот, что он испытывал в этот самый момент. Разрушающее, совершенно неконструктивное чувство, на которое некстати уходило слишком много душевных сил. Баумана прижали со всех сторон, он уже понял, что ему не выкрутиться, не продержаться, перекрывая потери в одной сфере бизнеса прибылью из другой, потому что не было этой самой прибыли. Его прижали по всем фронтам, и сейчас тот бился в предсмертной агонии. А в ней люди порой совершали совершенно идиотские поступки. Например, настаивали на встрече с человеком, который больше всего на свете жаждет мести.

— Ставр… — раздается тихий голос из-за двери. Ставр выскочил из небольшой уборной на звук:

— Что, милая?

— Плохо без тебя. Полежишь со мною?

— Конечно. Я просто выходил в туалет.

Мужчина лёг рядом, переплетая пальцы с любимой. Заглянул ей в глаза. Убьёт. За один только этот взгляд вынет душу мерзавцу. Вразуми, господи, эту мразь. Пусть оставит попытки встретиться. Иначе… Он за себя не отвечает. Растерзает урода, искупается в его крови! Не ограничится только лишь бизнесом. Не сможет устоять!

Таблетки начали действовать, боль в желудке постепенно стихала. И только ярость, дикая и бесконтрольная, наполняла внутренности. Любина ладошка становилась все горячей. Ее прекрасное лицо побелело, от чего бабочка на носу стала казаться угрожающе яркой. Он ненавидел ее крылья. Горящие огнем красные крылья утраты, простирающиеся над ним. В какой-то момент пришло осознание — он этого не переживет. Даже не будет пытаться. Потому что без нее ничего не имеет смысла. И вполне возможно, его внутренние боли — знак, что ему не придется жить без нее. Ставр не мог не думать об этом, но и сдаться не мог. Пока есть хоть малейший шанс, они будут бороться.

Утром Любу отвели на процедуры, а он, закинувшись очередной порцией обезболивающего, смиренно сидел под дверью кабинета и ждал. Рядом находились чета Авериных и несколько ребят из охраны. Все заняло не так уж и много времени, но Ставру казалось, что прошла целая вечность, а может, даже наступила ночь… По крайней мере, её темнота расползалась во все стороны, скрывая под своим черным плащом все хорошее, что еще наполняло его жизнь смыслом. В какой-то момент темнота стала абсолютной, и Ставр с ужасом понял, что солнце здесь уже не взойдет никогда…

— Ставр! — послышалось из-за двери. Мужчина вскочил и подбежал к кабинету.

— Что, моя хорошая?

— Уже все. Мы можем возвращаться в палату.

Он выдохнул. Потому что Люба была в порядке. И даже улыбалась своими печальными глазами.

— Папа, мам? Все хорошо?

— Конечно, милая. Ты как?

— Намного лучше. Думаю, мы вернемся домой сразу же, как только закончится курс. Да и вам здесь совершенно не обязательно сидеть без дела… Поезжайте домой.

— Нет! — отрезал Аверин.

Улыбка замерла на Любиных губах. И Ставр сделал шаг вперед, в невольной попытке заслонить собой любимую от всего на свете. Даже просто от слов, которые порой сбивают с ног покруче хитрого приема карате.

— Мы никуда не уедем, пока не убедимся, что все хорошо.

— Папа…

— Это не обсуждается. Нам всем нужно держаться вместе.

Люба кивнула, у нее дрожали губы, и наливались слезами глаза. Она держалась, и ему тоже нужно было не сплоховать. Ставр мысленно осмотрелся, но вокруг не было ориентиров. Только черная-черная мгла. Ему оставалось надеяться лишь на рассвет.

— Я люблю тебя, Грушка, — услышал, как сквозь вату, голос Аверина Ставр. Любин влажный всхлип был ему ответом.

— Я тоже тебя люблю, папа. Очень сильно люблю.

Люблю… Люблю… Люблю… — звучало в голове мужчины. Наверное, только это и имеет значение. Только Любовь. В ней его сила, в ней его правда, в ней его главное оружие. Он не сдастся. Пока будет биться сердце — будет идти борьба.

Глава 27

В этот раз Ставр сидел на мостике у озера один. Сгорбленный, неприкаянный… Дашка смотрела на него из-за кустов и поверить не могла, что вот этот вот старик и был тем Ставром, которого она до этих пор знала. Хотя и тогда он ей казался древним, как мир. Опять ошиблась… Почему-то в горах, на этом чертовом озере, Даша делала одну ошибку за другой. Прямо напасть какая-то.

О том, что Ставр приехал на базу, девочке сообщил Костя. Ещё бы — она ему неделю мозг выносила с требованием отвезти её к Любе. Дашка так за неё переживала! Винила себя во всем случившемся, ела поедом. Девочке просто жизненно необходимо было убедиться, что с женщиной все в порядке. Она могла думать только об этом. Ругала себя за то, что вообще оказалась в тот день в доме Ставших. Если бы не это, Люба со Ставром, как и планировали, уехали бы в город, и ничего бы не случилось. Женщина бы не надышалась гарью, которая, Дашка была уверена, и спровоцировала новый виток болезни. Чтобы избавиться от бесконечных расспросов девчонки, Костя был вынужден рассказать той о диагнозе Любы, и даже разрешил воспользоваться компьютером в офисе, чтобы она могла прочитать о болезни статью в интернете. Даша поняла немного, но даже этого хватило, чтобы осознать, что она может потерять Любу в любой момент. Было страшно, было так невыносимо несправедливо! Уже ведь должна была привыкнуть, что у нее всегда так, ан нет. Не получалось. И злость такая брала! Ведь все хорошее, что с ней происходило в жизни — заканчивалось, едва начавшись. Что же она за несчастье такое?

Ставр приехал на базу ненадолго. Подписать кое-какие бумаги, а главное, порешать вопросы, касающиеся Баумана. Встретиться с нотариусом и так, по мелочи. Он справился со всем быстро, как и планировал. Не мог и не хотел бросать надолго Любу одну. Родители, которые с ней остались, в счет не шли. Потому что, в чьем бы присутствии Люба ни находилась, без него она все равно оставалась одна. И мужчина действительно спешил вернуться. Быстро собрал кое-какие вещи и пошел к машине. А потом остановился. Взгляд замер на серебряной глади озера. Выхватил из общей картинки мостик, на котором они с Любой встретили не один рассвет, скользнул по верхушкам вековых елей, сжавших водную гладь в крепких объятьях. Вода притягивала и манила, переливаясь на заходящем солнце всеми оттенками перламутра. Ставр медленно подошел к самому берегу. Уселся прямо на землю и уставился вдаль. Разве он много хотел? Вот так сидеть с любимой женщиной, встречать рассветы, провожать закаты… Он ведь ничего другого у судьбы не просил. Вообще ничего не просил, пока не встретился с Любой. Все как-то само собой получалось… А потом он захотел женщину. Красивую, молодую, солнечную…

На плечо легла ладошка. Погруженный вглубь собственного сознания, Ставр потянулся к ней, как зачарованный. Не совсем понимая, где заканчиваются воспоминания, и где начинается реальность. Горячие губы прижались к затылку. Хрупкие руки скользнули по плечам. Люба… Любочка. Здесь, рядом… Он развернул ее, потянул на себя, сминая губами губы в отчаянной потребности убедиться, что это она… Руки сжали лицо, скользнули вниз по телу, а потом изо всех сил оттолкнули:

— Какого хрена ты вытворяешь?! — заорал Ставр, вытирая рот ладонью. Едва ли не отплевываясь от чужого, неправильного вкуса на своих губах!

— Ставр…

— Ты спятила?! Тебе мужиков вокруг мало?! — продолжал он орать.

— Я хотела помочь тебе, ты был такой одинокий, такой несчастный… Я хотела помочь, — бессвязно оправдывалась Дашка.

— Чем?! Чем помочь, Даша?!

— Прости… — она шептала, не зная, куда деть глаза, — я хотела, как лучше. Хотела…

— Убирайся.

— Ставр… — сглотнула она.

— Пошла вон отсюда. Чтоб я духу твоего здесь не видел. Иначе вернешься в свой детдом так же быстро, как его покинула. Поняла?!

— Прости, пожалуйста, прости…

— Уйди. — Мужчине удалось взять себя в руки. По крайней мере, он уже не кричал так сильно. — Просто оставь меня одного.

— Хорошо… — В глазах девочки закипали отчаянные слезы. Даша ненавидела себя за то, что сделала, поддавшись сиюминутному порыву. Она хотела пожалеть мужчину. Подарить ему немного тепла. Самой отогреться в его объятьях. Банально забыться, чтобы не вспоминать, что стала причиной несчастья для двух самых близких ей людей. Она всего лишь хотела ненадолго забыть о своей вине.

— Уйди, — тихо повторил мужчина.

Дашка отвернулась, рванула вперед, подальше от собственного позора. Споткнулась о скользкую корягу, едва не растянулась, успев в последний момент выставить вперед руку, предотвращая падение. Густой зеленый мох, покрывающий берег, уберег ладони от ран. Но лучше бы этого не случилось. Возможно, боль перекочевала бы из сердца на руки, и стало бы хоть немного легче…

— Постой…

Даша замерла, опустив руки по швам. Но так и не нашла в себе силы обернуться и встретиться с ним взглядом.

— Ты что-то хотел?

— Да. Забудь о том, что сейчас случилось. И не вздумай облегчить совесть, рассказав все Любе. Каяться перед ней не смей. Не нужно ей знать, что ты…

Ставр не договорил, видимо, щадя ее чувства. Дашка едва заметно кивнула, так и не справившись с комком, заблокировавшим работу голосовых связок. И пошла вперед. Медленно-медленно, как старуха. Сил бежать уже не было. Она сдулась, сжалась в размерах. А все органы чувств, напротив, обострились. До нее доносились ставшие родными и привычными ароматы. Пахло изумрудным мхом, который щедро укрывал землю и поднимался вверх по стволам не менее дурманяще благоухающих елей. Пахло пряными травами, отсыревшим деревом, влажной землей… И все вокруг было таким ярким в безжалостном фокусе Дашкиных глаз! Сочная, напитанная непрекращающимися дождями зелень, шикарные, продуманно вписанные в окружающий пейзаж клумбы пестрой петуньи, шоколадно-коричневые деревянные срубы. И вся красота кругом будто бы подчёркивала уродство самой девочки. Расщепляла на атомы её душу. Но она ведь не хотела ничего плохого! Только помочь, пожалеть, единственным способом, которым был ей знаком! И в итоге только ещё сильнее облажалась. Думала, что хуже не может быть?! Что ж, Ставр наглядно продемонстрировал ей обратное. Даша, пожалуй, ни разу ещё не чувствовала себя настолько грязной. Казалось, что ей уже вообще никогда не отмыться… Ошибка, опять ошибка! Вся её жизнь была одним большим недоразумением. С момента зачатия и до этих пор. Она никому не была нужна. Ни матери, ни кому бы то ни было другому. Никогда не была нужна. Её жизнь состояла из череды бессмысленных упущений. Словно до нее не было дела даже Небу. Что ему существование какой-то Даши Ивановой? Совершив однажды ошибку, и позволив родиться ей на свет, Небо как будто пыталось поскорее забыть о собственной промашке. Вычеркнуло Дашку из своей повестки дня. Стало немым к ее просьбам. И если бы она была хоть немного сильнее, то уже давно бы со всем покончила. Даша столько раз размышляла о самоубийстве, что уже даже сроднилась с мыслью о нем. Вот почему болезнь пришла к Любе, а не, скажем, к ней? Почему она выбрала красивую, успешную, а главное — нужную многим людям женщину, в то время как на Земле было полным-полно отбросов, типа нее — Даши Ивановой.